Узы крови (СИ)

– Это… – слова застряли в горле у Гермионы, когда она встретилась взглядом с глазами женщины, полными ненависти, и на нее нахлынула волна чувств пленницы, накрывая с головой: Гермиона для нее была одной из Пожирателей, ее она ненавидела с не меньшей силой, чем всех остальных приспешников Волдеморта. Ненависть женщины, обращенная и к ней тоже, приравнивающая ее ко всем Пожирателям, застала Гермиону врасплох. «Нет, я не такая, я не с ними», – хотелось сказать это вслух, оправдаться перед ней, а перед глазами – немым упреком – слезинка, упавшая на пол перед Дином. Ведь ему было шестнадцать, и он отчаянно хотел жить…

Парвати захлебывалась рыданиями, ее била крупная дрожь, а по щекам катились слезы.

– Ты… сумасшедший… оставь меня в покое, – жалобно пролепетала Гермиона, чувствуя, что сама начала плакать.

Она не выдержит этого снова. Ее охватило отчаяние. Хотелось рыдать, умолять Розье смилостивиться, не делать этого, только не это. Почему? Почему все это с ней? Где папа? Где Регулус? Где все они? «Спасите меня, умоляю». Гермиона не заметила, как начала рыдать, мелко тряся головой: то ли отрицательно, то ли утвердительно.

– Хватит реветь! – с омерзением гаркнул Розье. – Ты – никчемная девчонка. Твой отец и не задумался бы!

– М-да, – разочарованно протянул он, рассматривая волшебную палочку с арабской вязью. – Снейп из тебя никакая. И Морроу не лучше. Здесь посидишь, подумаешь о своей никчемности.

Гермиона всхлипнула и осипшим голосом закричала:

– Хорошо, я сделаю это!

Парвати практически взвыла. Внутри у Гермионы все сжалось, когда Розье освободил ее руки, подтянув Парвати поближе за волосы. Ноги Гермионы были по-прежнему связаны. Розье вложил кинжал в ладонь Гермионы и крепко сжал ее руку.

– Просто перережешь горло, – утешающим тоном заговорил он. – И дело с концом. Я буду помогать.

Не отпуская ладонь Гермионы, он второй рукой схватил Парвати за волосы и наклонил ее вперед. Патил снова замычала сквозь кляп, стараясь вырваться. Гермиона, продолжая всхлипывать, свободной рукой резко уперлась в плечо Розье и попыталась высвободиться из его захвата, однако, к ее ужасу, хватка Пожирателя оказалась поистине стальной.

– Ах, ты… – прорычал он, стараясь направить лезвие на саму Гермиону.

Она изо всех сил упиралась, стиснув зубы и не сводя расширенных глаз с блестящего лезвия. В груди стало так холодно, будто это лезвие уже вонзилось туда. Парвати резко дернулась, ударив Розье головой в живот, и Гермионе удалось высвободить руку. Она всадила лезвие Пожирателю в плечо, на мгновение зажмурившись, когда услыхала чавкнувший звук. Розье взвыл, когда Гермиона, стиснув зубы, провернула лезвие в ране, одновременно шаря в кармане его мантии в поиске своей волшебной палочки, но та, должно быть, находилась со стороны Парвати. Патил еще раз стукнула Пожирателя головой, на этот раз в лицо, и тот опрокинулся, заливаясь кровью из разбитого носа. Кинжал остался в руке Гермионы. Она, не теряя времени, перерезала свои веревки и, повинуясь наитию, воткнула лезвие в стену – туда, где притаилась алчная тень. Существо ужасно завопило – больше всего это походило на визг нарезаемого металла.

Розье вскинулся, будто почувствовав боль этой твари, но Гермиона уже вскочила и с силой ударила его ногой в лицо. Нашарив в кармане его мантии свою палочку, она выпрямилась и выдернула кинжал из стены. Тварь, продолжая завывать, взвилась вверх и исчезла.

Розье вскочил, выхватывая из рукава свою волшебную палочку.

– Сектумсемпра! – выкрикнула Гермиона, вкладывая в это проклятье всю свою ненависть к этому человеку.

Черные ленты располосовали тело Пожирателя, и он рухнул на пол, страшно хрипя. Гермиона мгновение сверху вниз смотрела на то, как он судорожно вздрагивает, и кровь толчками хлещет из ран. А потом она встретилась взглядом с умирающим безумцем и презрительно усмехнулась. Ей вовсе не было его жаль – она чувствовала какое-то мрачное удовлетворение, глядя, как он умирает.

– Снейп… – прохрипел Розье. – Тварь…

***

Талия с редким остервенением набрасывалась на Кэрроу, явно задавшись целью уничтожить ее. Алекто поначалу вовсю веселилась, но Талия напирала все сильней, отправляя в нее проклятье за проклятьем со все большей скоростью, сосредоточенно стиснув зубы и только изредка используя вербальную магию. Очень скоро Кэрроу стало не до шуток: даже человек, который плохо знал Талию, уже уяснил бы, что она настроена более чем решительно. И что своей цели леди Блэк обязательно достигнет. Сириус как раз вырубил Крэбба и вознамерился прийти на подмогу жене, когда Талия все-таки серьезно задела Кэрроу, и та с непривычно жалобным вскриком осела на землю. Тогда Сириус одним метким заклятьем нокаутировал Руквуда. Регулус перевел дыхание.

– Не стоило, я мог бы и сам! – уязвлено заявил он.

– Не плачь, мы купим тебе новую игрушку, – ухмыльнулся Сириус.

Откуда-то со стороны со зловещим шипением прилетел алый сверкающий сгусток с длинным хвостом искр. Талия поспешила выставить щит, однако он со звоном раскололся, и заклятье-комета приземлилось в каком-то шаге от троицы.

Бах!

Мир кувыркнулся, ноги оторвались от земли, и Регулус едва успел вскинуть руки, когда эта самая земля неожиданно возникла у него над головой. Он рухнул на твердую поверхность и стиснул зубы от боли. В ушах раздался какой-то противный писк, заглушающий все звуки, и на глаза набежали слезы. Он застонал – по крайней мере, ему так казалось, – и прижал ладони к ушам: внутри будто гудела сотня клаксонов «Ночного рыцаря», от которых лопалась голова. Сколько времени это длилось, он не знал, но постепенно гул унялся и будто сквозь вату до него начали доноситься далекие голоса.

– Вставай, Регулус! Вставай, чтоб тебя!

– Сириус, берегись!

Женский вскрик. Регулус нашарил свою волшебную палочку и поднялся, порядочно дезориентированный почти полным отсутствием слуха. Голова на мгновение закружилась, его покачнуло – и очень вовремя: мимо пролетел зеленый луч. Опять он был в дюйме от смерти, но, кажется, блэковская удача вернулась к нему сполна. Он повернулся, еще с разворота отправляя проклятье в противника, однако тот без особых усилий уклонился от нечеткого удара. Регулус сглотнул – это был Рабастан.

Где-то в стороне Сириус сражался с лордом Гойлом – тем самым, который на раз пробивал щиты; Талия вновь сцепилась с Кэрроу.

– Ты серьезно собираешься меня убить?! – прокричал Регулус Лестрейнджу: с некоторыми людьми ему не удавалось вести себя хладнокровно, как бы того не требовала ситуация.

Рабастан крепко стиснул зубы, явно решив исполнить задуманное несмотря ни на что. Регулус, поражаясь сам себе, спасовал, позволив ему ударить первым, и только поставил щит. К счастью, это было не Непростительное. А потом спасовал еще раз, и еще, и еще, не в силах заставить себя нападать и только уклоняясь от проклятий.

– Ну же, Блэк! – раздраженно заорал Рабастан. – Мне не нужна твоя жалость! Я разделаюсь с тобой, даже если ты будешь драться в полную силу!

Регулус отбил очередное проклятье, зло уставившись на этого осла. Почему Лестрейндж на него так взъелся? У него возникло подозрение, что Рабастан отчего-то дико завидует ему, и эта зависть появилась не сейчас, давно. Да были ли они друзьями? Хоть когда-нибудь? Регулуса так и подмывало поинтересоваться у самого Лестрейнджа, но он не стал этого делать, молча отбивая его проклятья. Но, в самом деле, так не могло продолжаться вечно! Он уже дважды уклонился от Авады, но ведь в любой момент можно оступиться. «Давай, идиот, решайся!» – вопил внутренний голос, а Регулус все скакал, как дурак, из стороны в сторону.

И тут палочка с хлопком вылетела из руки Рабастана и, описав дугу, оказалась зажатой в ладошке Гермионы. Жива. Регулус расплылся в улыбке, почувствовав, как облегчение иголочками пробегается по спине. Гермиона с укоризной взглянула на него и бросила ему волшебную палочку Лестрейнджа. Рабастан наблюдал за всем этим с невозмутимым видом.