Призрак и гот (ЛП)

Я пялилась на опрокинутый портфель Миллера и бардак из папок, тетрадей и бумаг передо мной, когда мне в голову пришла идея. Может быть, я мыслю слишком буквально. Передача посланий из загробной жизни, пусть она и не-то-что-бы-загробная и не-то-что-бы-жизнь, должна быть изощренней.

Я мысленно сконцентрировалась на лежавшей сверху папке и толкнула ее. Она соскользнула с бумажной горы на пол. Там двигать ее маленькими толчками оказалось еще легче. Чтобы добиться нужного, мне понадобится еще пять-шесть таких папок.

К счастью, Миллер из тех, кто много болтает — неудивительно, у него работа такая. Он с мамой Киллиана шел по коридору в сторону кухни, но остановился, чтобы продолжить пудрить ей мозги, и занятая своим делом, я слышала обрывки их разговора.

— …советую тебе обдумать это, Джулия.

— Я благодарна тебе, Макс, правда. Но он мой сын и…

— Что, если бы во время последней панической атаки он был за рулем? Ты думала об этом?

Джулия ответила ему так тихо и сердито, что я не услышала сказанное ей. Молодчина. Психиатры не истина в последней инстанции. Иногда они просто вытягивают деньги.

Запыхавшись от приложенных усилий, я подтолкнула на нужное мне место последнюю тетрадь — для пущего эффекта я использовала и папки, и тетради — и отступила, чтобы полюбоваться на дело своих рук. Мило, но, может, стоило это как-то похудожественней оформить?

Снова встав на колени, я столкнула еще одну папку. Только эта, более тяжелая и толстая, чем остальные, не соскользнула на пол, а упала, рассыпав все свое содержимое. Верхний документ был похож на письмо, а остальные… на главы из книги? Аккуратные печатные листы с диалогами и заголовками…

Я наклонилась ниже, чтобы рассмотреть, что это. Письмо сверху было от издательства «Page Seven Books» и адресовано доктору Миллеру.

О боже! Это невероятно. Миллер превращает свою собственную жизнь в книгу. Неудивительно, что он так стремится упечь Киллиана в клинику. Ему нужно написать конец. Я уж молчу о том, что он в открытую сообщает о соблазнении мамы Уилла. Мерзость!

Я спихнула письмо, чтобы почитать главы под ним, но услышала приближающиеся голоса.

— Я заберу портфель и поеду. Меня ждут другие пациенты, — сухо сказал Миллер. Похоже, мама Киллиана поставила его на место, по крайней мере — сейчас.

Я с усилием запихала письмо от издательства и первую главу книги под диван. На большее мне времени не хватило.

Пройдя через кухню, Миллер вошел в гостиную и встал как вкопанный, увидев перевернутый портфель и его рассыпанное содержимое.

— Что?

Затем он повернулся и увидел мое послание. Две манильские папки изображали глаза, третья служила носом. Пять тетрадей с черно-белыми обложками были выложены в форме зловещего — насколько этого можно было добиться с помощью бумажной продукции — оскала. В общем, с пола гостиной на него смотрела сделанная из его же тетрадей и папок гигантская страшенная рожа.

Миллер побледнел, и я рассмеялась.

— Д-д-джулия, — запинаясь позвал он.

— Что? — Мама Киллиана, недовольная, появилась в дверях и тут заметила мое художество. У нее открылся рот и, видимо, ослабли ноги, так как она вынуждена была прислониться к стене.

Я поморщилась. Этот удар предназначался Миллеру, а не ей.

— Это ты сделала? — требовательно спросил Миллер.

— Идиот, — сказала я ему. — У нее было на это время? Она была с тобой, забыл что ли?

Но миссис Киллиан не могла мыслить ясно. Она выглядела так, словно вот-вот потеряет сознание. — Это Дэнни, — произнесла она. — Он всегда так шутит, передвигает вещи. Однажды я нашла кухонный таймер в морозилке. Он клялся, что не делал этого, но… — Она опустилась на колени и заплакала.

— Не глупи, — рявкнул Миллер. — Твой муж мертв. Он ушел на небеса. Это не он забавляется передачей посланий при помощи тетрадей. Если это не твоих рук дело, значит, того парня. — Он зло глянул в направлении комнаты Киллиана, хотя не мог видеть ее сквозь стены.

— О да, ведь после той наркоты, что ты ему вколол, он ухитрился просочиться мимо тебя по коридору, сделать это и прокрасться к себе. А ты даже и не заметил. — Я закатила глаза.

Джулия вздернула подбородок и вытерла ладонью щеки.

— Ты дал ему снотворное, Макс.

— Это смешно. — Он схватил портфель и принялся засовывать все туда. — Призраки — плод людского воображения. Они создаются им, чтобы помочь пережить потерю. Вот и все. Точка. — Но его руки дрожали, когда он, наклонившись, собирал тетради и папки, изображавшие страшную рожу.

— Ох, Макс, смотри не напортачь с концовкой книги, — съязвила я. — Тебе все еще нужно ее дописать.

Он бросился к кухне, чуть не сбив с ног маму Киллиана.

— Когда следующий сеанс терапии? — спросила она, всхлипывая.

— Я тебе позвоню, — отрывисто кинул он.

Хлопнула задняя дверь. Плечи мамы Уилла поникли и затряслись от рыданий.

— Вы должны верить сыну, — сказала я ей. — Он говорит правду. — Радость от моего первого успешного «общения с живыми» чуть померкла. На самом деле, я ощущала легкое головокружение и слабость, почти как утром, когда…

Я опустила взгляд и обнаружила, что вижу сквозь сложенные на груди руки. Точнее, я через себя отлично вижу стоящий позади меня стеллаж.

Вот черт.

Глава 8

Уилл

— Ты знал об этом? — голос мамы вторгся в сон, в котором большой анимационный баклажан по имени Боб балансировал на краю утеса с мыслями о самоубийстве и пармезане.

Я медленно выплывал из сна, не открывая глаз. Веки опухли и слиплись, в голове пульсировала боль, и спина ныла от долгого сна без движения. Сквозь сомкнутые веки я чувствовал, что солнце, сияющее сквозь открытые шторы, теплее и ярче, чем вчера. Должно быть, уже утро.

— Уильям, я с тобой разговариваю. Просыпайся! — В голосе мамы слышались непривычно резкие нотки.

Я потер веки и, щурясь, посмотрел на маму. Она стояла в изножье моей перекошенной кровати с какими-то бумагами в руке.

— О чем ты? — пробормотал я.

— Об этом! — Она шагнула ко мне и потрясла листами перед моим лицом.

Сверху оказалось письмо, адресованное доктору Миллеру о его книге.

Я выпрямился, не обращая внимания на боль в спине и голове.

— Он пишет о нас книгу? Где ты это нашла? Это он дал тебе?..

— Нет, нет, — покачала она головой. — Я нашла это вчера под диваном, убираясь после выкинутого тобой фортеля.

Насчет уборки все понятно. Мама всегда убиралась, когда была расстроена. За год после смерти отца она сменила три пылесоса. А вот что касается всего остального…

— Какого фортеля?

Она поправила листы в руке и нервно рассмеялась.

— Ох, даже не пытайся меня обмануть, я тебя слишком хорошо знаю. И потом, твой отец точно так же любил подшучивать надо мной. Прятал вещи, когда я не видела, и утверждал, что ничего не знает об этом.

Алона. Я плюхнулся головой на подушку. Это, должно быть, она. Вчера, насколько я знаю, кроме нас здесь была только Алона.

— И как же я вчера подшутил над тобой? — осторожно спросил я.

— А то сам не знаешь! Рассыпал по всей гостиной бумаги доктора Миллера и выложил из папок и тетрадей страшное хмурое лицо. Он заметно испугался. — Она опустила взгляд на листы в своих руках и недовольно поджала губы. — На мой взгляд, заслуженно.