Эдельвейс

Обычно после тренировки мы принимали душ, но у меня на это уходило больше времени, и поэтому моему «самураю» приходилось ждать меня. Макс всегда бесился, когда его так называла, а мне так нравится, когда он злится, не могу не подколоть его. За это он меня тоже не оставил без прозвища, называл цыпленком. Вот так иронично: самурай и цыпленок. При этой мысли я всегда улыбалась.

Мы вышли из спортзала, на улицу уже опустились сумерки. На окраине парка было темно, так как фонари горели только в его центральной части. Проходя по аллеям, в глубине которых раздавались жуткие звуки, похожие то на чей то рев, то просто на гул ветра, мы не испытывали страха, так как самурай с цыпленком вдвоем могучая сила, ну если конечно цыпленок случайно не обделается в штаны, да еще и не замажет кимоно самурая.

И вот, когда мы повернули на последнюю аллею парка, нам навстречу вышла шумная компания из трех парней, похоже пьяных, чему способствовало плавное покачивание этой кучки из одной стороны в другую. Я немного встревожилась и вздрогнула.

- Не бойся, они нам ничего не сделают, – хмыкнул Макс, - даже если попытаются, то у них ничего не получится. – и улыбнулся, смотря мне в глаза.

От его слов мне как будто стало спокойнее. Странно, но я никогда не боялась таких компаний, наоборот иногда хотела им надрать задницу. Но что- то внутри вызвало жуткую тревогу.

- Обещай мне, - почти прошептала я неуверенным голосом, - что ты не будешь их трогать, несмотря ни на что, чтобы они не сказали.

Они всё приближались, и, когда расстояние между нами стало примерно десять шагов, компания резко свернула вправо и скрылась в глубине аллеи.

- Вот видишь, а ты боялась, - с непонятным восторгом воскликнул Макс, - они просто испугались моего грозного вида! – и засмеялся.

Я посмотрела на него и слегка улыбнулась. Цыплячий мозг в шоке начал анализировать: да что со мной такое. Аника, возьми себя в руки. Это ж всего лишь пьяные парни, и они ушли.

- Спустись с небес, они скорее испугались моего жалкого вида, чем твоего величия – произнесла я с усмешкой, стараясь не выдавать свою тревогу.

Но всё равно это чувство не оставляло меня. Я никогда такого не испытывала. Будто что- то внутри заставляло мои мышцы дрожать, а сердце биться, как бешеное, когда, казалось, в нем торчал раскаленный гвоздь, и оно могло тут же остановиться. Макс обнял меня и, как будто прочитав мои чувства, сказал:

- Аника, ты чего? Ты вся дрожишь.

Но я ничего ответить не смогла, просто посмотрела в его серые глаза, прижалась к нему и улыбнулась. Тревога вроде ослабла, но, поворачивая в другую часть аллеи, она снова появилась. Я остановилась и огляделась.

- Да что с тобой сегодня? Ты пугаешь меня, цыпленок! - вскрикнул Макс.

- Тсс...Тихо... - сказала я ему. – Слышишь, вон там в кустах...

- Нет, Аника, я ничего не слышу, пойдем! – быстро и гневной интонацией произнес друг и прижал меня сильнее. Мы ускорили шаг.

Они появились из гущи аллеи, их было четверо. Но это не та компания, которую мы встретили ранее, силуэты намного выше и не качались из стороны в сторону. Они приближались, но потом остановились. Мы с Максом застыли на месте, и я почувствовала, как его рука прижимает меня еще сильней. Разглядеть их было трудно в темноте.

- Так- так...Кого я вижу, - произнес один из силуэтов ужасным голосом, режущим слух. - Молодая девушка, одна, посреди темного парка, - продолжал он, приближаясь.

- Она не одна! - крикнул грубо Макс.

- Молчи! - шепнула я ему, чувствуя, что мое сердце давно уже прохлаждается в пятках.

- Разве ты не знаешь, Аника, что в такое сумеречное время, что угодно может произойти с такой милой, светловолосой, зеленоглазой девушкой, - сказал другой силуэт еще более противным и скрипучим голосом.

Что? Откуда они знали меня, как смогли увидеть, что я светловолосая и зеленоглазая, ведь на улице сплошная темнота.

- Кто вы такие? И что вам от нас надо? - резким и вызывающим тоном спросил Макс.

- От тебя нам ничего не надо, а вот Анике придется пойти с нами, - с ухмылкой ответил третий силуэт.

- Мы всё про тебя знаем, милая наша, – произнес первый силуэт размеренным и ужасным голосом.

И они стали приближаться, и по мере их наступления удалось разглядеть, что силуэты были одеты в темные накидки, похожие на плащи.

Макс встал впереди меня, полностью загородив своим телом, и мы начали потихоньку отходить назад.

- Не бойся... - взволнованным голосом прошептал Макс и крепко сжал мою руку. От его слов сердце еще больше сковало холодом. Мне было жутко от того, что они другие, не похожие на простых пьяных или просто шумных парней.

И когда до нас оставалось примерно пять шагов, словно из неоткуда появились он и она, преградив путь силуэтов к нам. Они будто спустились с неба. От них веяло знакомым запахом. И, как ни странно, мое сердце вернулось в грудную клетку. Мужчина обернулся, посмотрел мне прямо в глаза и сказал:

- Все будет хорошо. Беги домой, Аника.

Этот взгляд пронзил насквозь, я не могла пошевелиться. Взглянув в его глаза, почувствовала себя абсолютно спокойной, как будто ничего и не случилось.

Не теряя ни секунды, мы с Максом побежали из парка. Неслись так быстро, что у меня звенело в ушах. Позади нас были слышны ужасающие рыки и крики. Возможно, началась схватка с силуэтами. Мы всё бежали и бежали, даже не обмолвившись и словом. Глаза Макса были переполнены ужасом, мне даже показалось, что они стали на оттенок темнее.

- Что это было?!Кто они?! - испуганно и удивленно спросил Макс, глядя в ту сторону, откуда мы бежали.

- Я не знаю...Но нам повезло, - сказала я каким- то не своим голосом.

- Давай по домам, - добавил друг, - и обязательно позвони как дойдешь. Я буду ждать!

Он обнял меня, но я не смогла вымолвить ни слова в ответ и лишь кивнула. Я бежала по улице минут пять, но страха не чувствовала. Внутри меня были только вопросы, которые заставляли дрожать сердце.

Я вбежала в дом, закрыла за собой дверь и включила свет. Бросила сумку в прихожей и сразу стала набирать номер Макса. И тут я заметила семь пропущенных вызовов от мамы. Сообщив Максу, что у меня все хорошо, прошла на кухню.

- Мам...я дома, - крикнула, но, похоже, её не было.

На столе я заметила записку от мамы, в которой говорилось, что её срочно вызвали по работе в другой город, и, что она мне звонила, и я не соизволила взять трубку. Я стала звонить ей, но номер был не доступен.

Я поднялась в свою комнату и села на кровать. В голове стояли только светящиеся фиолетовые глаза и спокойный нежный голос. Я даже не смогла себе объяснить, что со мной сегодня произошло.

Кто были эти силуэты?! Откуда они меня знают?! Что им нужно от меня?! Что было бы с нами, если не появились он и она?! И кто они тоже такие, что защитили нас?! Эти вопросы не выходили из головы, и ответов на них не было. Я сидела и думала об исходе схватки, ведь силуэтов было больше, и при одной мысли, что что- то пошло не так, мне становилось еще хуже. И вообще, почему я переживала за них, хоть они и спасли нас - это еще не значит, что мы должны им быть благодарными, вдруг у них свои счеты с силуэтами. И все- таки они спасли нас, это был факт. Но зачем?! Опять вопрос без ответа.

Немного придя в себя, я приняла душ, спустилась вниз на кухню и съела приготовленный мамой ужин. За трапезой набрала номер Макса. Он рассказал, что звонили родители и спросили, все ли у него хорошо и пообещали скоро приехать. Он ничего им не стал говорить о том, что с нами произошло.

Родители Макса уехали, когда ему было четырнадцать лет. Феликс и Ева оставили его на бабушку. И с тех пор он их видел раз в год, когда те приезжали на пару деньков и то по своим делам. По словам моей мамы, Феликс и Ева были замечательными родителями и лучшими нашими друзьями. Мою маму сложно переубедить, но я не понимаю, как родители могут бросить ребенка ради какого- то бизнеса. Конечно, они стали очень успешными бизнесменами, Макс ни в чем не нуждался: с бабушкой он жил в огромном трёхэтажном особняке, носил дорогую одежду от лучших модельеров, обладал одним из дорогих и очень крутых спортивных мотоциклов Suzuki Biplane. В общем, Уоллисы занимали третье место в Топ- 10 самых богатых семей Санкт- Петербурга. Николсоны, моя семья, мама и я, завершали эту десятку. Моя мама, Николь, работает риелтором, одним из самых известных во всей России, поэтому если ее вдруг вызывают даже ночью на работу, то я не удивляюсь. Наш дом был поскромнее, чем дом Уоллисов: двухэтажный, уютный, с небольшой беседкой во дворе, один из лучших домов, с которым работала Николь. Папу своего я не помню, мама говорит, что он погиб в автокатастрофе, когда мне был годик. Красота мне досталась от мамы, а вот элегантность, гордость и, конечно же, изумрудно- зеленые глаза от папы. Как ни странно, фотографий его у нас не осталось. Сразу после трагедии мы переехали из многоэтажки в наш дом, не взяв никаких вещей. Видимо, маме больно вспоминать тот роковой день.