Чёрное Рождество (ЛП)

— Не сейчас? — он шагнул ближе ко мне, и я попятилась, почти прежде, чем осознала это. Я видела, что это тоже повлияло на Ника, и прикусила губу. Он понизил голос, разговаривая со мной нежнее, чем когда-либо.

Почему-то от этого стало только хуже.

— Мири, — сказал он, поднимая руку. — Мири… это серьёзно. Это действительно серьёзно. Это не маленькая ерунда. Тебе нужно с кем-то поговорить.

Я сглотнула, избегая его взгляда. Я знала, что Ник понимает, о чем говорит. Пока мы были в Афганистане, его один раз взяли в плен. Я кое-что знала о том, что случилось с ним там, что они с ним делали. Я не была его мозгоправом, конечно же — мы оба знали, что это, возможно, не лучшая идея просто потому, что мы так долго дружили. И все же мы говорили. Много.

В основном за алкоголем.

— Пожалуйста, Мири, — произнёс он с серьёзным взглядом. — Пожалуйста. Как твой друг, который тебя любит… — он остановился на этом слове, как будто оно его шокировало. — Пожалуйста, ладно? Я назначу для тебя встречу. Я подвезу тебя туда… подожду тебя. Если у тебя никого нет на примете, у нас есть отличный парень. Он занимается критическими случаями… не только с копами. Он говорил с некоторыми жертвами похищений… включая ветеранов.

Я кивнула. Однако я не была уверена, что по-настоящему его слушаю.

— Ладно, — сказала я. — Хорошо.

— Ты это сделаешь?

Я почти не колебалась, кивнув.

— Ладно. Конечно.

Думаю, я просто хотела убрать этот взгляд из глаз Ника.

Я смотрела, как он сходит с мата, на ходу разматывая повязки на костяшках пальцев. Я видела недоуменный взгляд нашего тренера, который переводил взгляд между нами, но в то же время я ощутила, что он интуитивно решил не вмешиваться. Когда я подумала об этом, он вернулся к раздаче указаний другим парам бойцов, занимавшихся спаррингом на других матах, и притворился, будто не заметил, что мы с Ником не делаем упражнения с остальными.

Я также чувствовала, куда направлялся Ник.

Экстрасенсорные способности иногда давали мне информацию, которой я не искала и не хотела знать.

Он собирался взять телефон. Он собирался сейчас же назначить для меня встречу, даже если это означало позвонить в приватную резиденцию этого «парня» и угрожать ему телесной расправой, чтобы тот освободил окно в своём расписании следующим же утром.

Ник был парнем, работающим по принципу «сделай и все». Так он справлялся.

Я знала это.

Обычно меня это устраивало, но сейчас мне хотелось бы, чтобы он был менее активным. Менее типом А [1], возможно. Менее боящимся за меня.

Все случившееся в Бангкоке ощущалось слишком свежим, слишком новым… слишком острым. И в то же время, парадоксально, это ощущалось очень давним. Я хотела, чтобы это просто ушло. Я не хотела говорить об этом с парнем Ника, как бы хорош он ни был. Я не хотела говорить об этом ни с кем.

«Но это тоже не совсем правда, да, Мириам…?» — прошептал голос.

Это был мой голос, не Блэка.

Слова все равно сдавили моё сердце.

Я прикусила губу, глядя как Ник разговаривает по телефону. Я видела, как он хмурится, расхаживая туда-сюда по устланной коврами зоне наблюдения со складными стульчиками, которые смотрели на зону с матами для спарринга.

Конечно, Ник был прав.

Мой мозг «мозгоправа» знал, что он прав. Хоть дни с тех пор размылись как один, сбивая меня с толку, я вернулась из Бангкока всего неделю назад. Десять дней, максимум.

Это было совсем недавно.

По правде говоря, я хотела Блэка.

Какая-то часть меня ненавидела тот факт, что я его хотела, но я ничего не могла поделать. Я никогда не зависела ни от кого таким образом. Я никогда не была таким человеком.

Но я хотела Блэка.

А Блэк уехал.

***

Он звонил каждой ночью.

В течение дня он тоже звонил.

Он звонил мне через работу, пытаясь дозвониться в мой кабинет в здании на Калифорния Стрит. Он пытался связаться со мной через его ассистента, которая перенаправляла звонки через систему интеркома в квартире, пока я все ещё спала в его кровати. Я пока не сумела заставить себя уйти с работы, даже если не считать шестимесячного контракта, который я подписала с «Охраной и расследованиями Блэка», так что технически я все ещё работала на него.

Я все равно отклоняла его звонки.

Когда я работала в старом офисе на Филмор, они перенаправляли его звонки туда. Я тоже на них не отвечала.

Когда прошла ещё одна неделя, он начал ещё и посылать мне вещи.

Я их не открывала.

Когда я съехала из его квартиры, Блэк узнал. По крайней мере, кто-то из его команды узнал, потому что посылки вместо этого начали появляться у моей старой квартиры в Ричмонде.

Думаю, примерно на пятой полученной посылке я начала относить их в здание на Калифорния Стрит. Я оставляла их в его квартире, а не в офисе, расставляя их в ровную линию на гладкой столешнице бара из вулканического камня в его кухне.

Тот спец по травмам, очередной ветеран по имени «Роджер», сделавшийся мозгоправом (хотя он был лет на двадцать старше меня) спросил, почему я не открываю коробки. Это была наша четвертая или пятая встреча, думаю. К тому времени, я сказала ему, что не виню Блэка за случившееся со мной в Бангкоке. Я сказала ему, что понимаю — Блэку нужно было уехать, и знаю, что это не связано со мной, что у него наверняка есть весомые причины не сообщать мне своё местонахождение.

Роджер спросил — так почему тогда не открыть посылки?

Я не знала, как ответить.

Я не знала, как сказать ему, что я даже не хочу их касаться, потому что каждая из них каким-то образом ощущалась как он сам.

Какой бы ответ я ни дала, я понимала, что он не удовлетворил Роджера.

Я гадала, говорил ли он с Ником обо мне.

В любом случае, Ник приходил часто.

Он не звонил предварительно — вероятно, потому что знал, что я скажу ему не приходить. Обычно он приносил вино. Несколько раз он приносил вещи покрепче.

В одну из таких ночей я поцеловала его.

Думаю, это скорее сбило его с толку, хотя он ответил на поцелуй. После тех нескольких неловких первых секунд он крепче поцеловал меня в ответ… а затем с достаточным энтузиазмом, чтобы застать меня врасплох. Я обвила руками его шею, когда он прижал меня к себе. Мой разум сделался блаженно пустым, и я потерялась в его губах и языке.

Однако что-то заставило меня отстраниться вскоре после того, как он начал меня раздевать.

Ник к тому времени был уже твёрд, достаточно возбуждён, так что мы оба с трудом мыслили связно. Возможно, я ожидала, что это он скажет «нет». Возможно, я ждала, что он это сделает, и в результате позволила этому зайти слишком далеко. Как бы то ни было, в итоге я ощутила вину и как будто не смогла это сделать. Я не могла сделать это с Ником — и дело не только в том, насколько странно соблазнять одного из моих самых давних друзей, когда он мне сочувствовал, и мы оба были пьяны.

Я не хотела думать о том, что ещё заставило меня отстраниться.

Ник вскоре ушёл.

Я чувствовала в нем вину, какое-то ощущение, что он тоже позволил всему зайти слишком далеко.

Однако Ник не позволил этому остановить себя, и продолжал приходить и силой вытаскивать меня из пещеры изоляции. Он появился буквально следующим вечером с очередной бутылкой в руке и фирменной улыбкой, играющей на губах. Он протолкнулся через мою входную дверь прежде, чем я решила, пускать его или нет, а потом устроился на моем диване с пультом, листая каналы и бормоча что-то о платных комедиях.

Он также сказал мне, что пригласил Энджел.

Она пришла примерно через час с тремя пакетами китайской еды и выглядела так, будто только что вырвалась с работы.

Я заметила, что после этого Ник стал чаще приглашать Энджел.

Изменилось ещё кое-что.

В тот самый день телефонные звонки от Блэка наконец-то прекратились.