Клятва крови (ЛП)

Студенты приходили учиться в библиотеку Фостера Ньюманна вопреки тому, что печатные издания канули в лету, все заметки делались на ноутбуках, а в аудиториях давно отсутствовал мел. Здание в четыре этажа высотой, заставленное рядами книжных полок, которые перемежались сидячими местами… здесь она всегда чувствовала себя в безопасности, оставаясь наедине со своей учебной работой и амбициями.

Это дома, в отцовском особняке, ей казалось, будто за ней следят. Преследуют. Угрожают.

В переносном смысле, разумеется.

Ничего не заметив, Элиза потерла глаза, в висках застучало от осознания, что скоро ей придется вернуться в тот огромный особняк.

Семь лет обучения, и она, наконец, подошла вплотную к своей цели. Благодаря специализации по психологии в университете, ей без магистерской степени позволили вступить в программу подготовки Докторов психологических наук по клинической психологии. По окончании она планировала уйти в частную консалтинговую практику для расы, делая упор на ПТСР ^[1].

После набегов двухлетней давности многие вампиры страдали от постравматического синдрома, и лишь у единиц была возможность обратиться к работникам соцслужб или психологам.

Конечно, набеги также затормозили и ее развитие, отец настаивал на том, чтобы она свернула свои исследования и поселилась со своими тетей, дядей и ближайшей кузиной в убежище далеко от Колдвелла. Как только они вернулись в город, она снова занялась делом… но трагедия опять настигла их, сильнее всего ударив по ней.

Элиза ненавидела лгать своему отцу каждый вечер. Ненавидела лгать о том, куда она направлялась и с кем проводила время. Но что ей оставалось? Небольшое окошко свободы, которое ей даровали ранее, сейчас захлопнули наглухо.

Особенно после того, как ее двоюродная сестра была забита до смерти четыре недели назад.

Элиза до сих пор не могла поверить, что Эллисон умерла, и ее отец, дядя и тетя снова пережили тот шок… по крайней мере, она так предполагала. Никто не говорил об утрате, печали, гневе. И, тем не менее, они реагировали на произошедшее: отец Элизы ходил мрачнее тучи, казалось, он мог сорваться в любой момент. Ее мама на месяц закрылась в своей спальне. А дядя, словно призрак, бродил по дому, не отбрасывая теней, беззвучно.

Тем временем, Элиза ускользала из дома в университет. Но, да ладно. Она несколько лет работала на диссертацию, и, раз уж на то пошло, раса как никогда нуждалась в хорошем, профессиональном психологе, судя по тому, как ее семья справлялась со смертью Эллисон.

Прятать вещи в пресловутых шкафах – верный путь к бардаку в межличностных отношениях.

– Я просто устал, – сказал Трой.

Выдернув себя из размышлений, Элиза посмотрела на мужчину. Сначала она подумала, что он что-то скрывает. Потом – что она должна выяснить, в чем дело.

– Я могу чем-нибудь помочь?

Он покачал головой.

– Нет, проблема во мне.

Когда он выдавил из себя улыбку, Элиза почувствовала что-то в воздухе. Что-то…

– Думаю, тебе пора. – Он наклонился к вещевому мешку, в котором принес работы, и начал укладывать в него бумаги. – Дороги скоро совсем заметет.

– Трой. Ты ведь можешь поговорить со мной.

Он встал и заправил свободную рубашку в слаксы цвета хаки.

– Все нормально. Кажется, мы увидимся уже после новогодних праздников?

Элиза нахмурилась.

– Ты же хотел, чтобы я подготовила учебный план для психологов из 401 и 228 групп и семинар по биполярному расстройству второго типа ^[2]? Я свободна завтра вечером…

– Элиза, не думаю, что это хорошая мысль.

Да что это за запах такой…

Ой. Вау.

Резко смутившись, она осознала, в чем дело. Особенно когда Трой отвел взгляд: он был возбужден. Из-за нее.

Он был очень сильно возбужден. И не испытывал радости по этому поводу.

– Трой.

Ее профессор вскинул руку.

– Слушай, ты ни в чем не виновата. Правда, дело не в тебе.

Когда он замолк, Элиза поняла, что хочет, чтобы он выдал все как есть. Не потому, что чувствовала к нему сильное влечение, она просто ненавидела ложь. Ей хватает этого в своей семье – извечного замалчивания и безмолвного игнорирования неприятных аспектов жизни.

К тому же, ее всё же влекло к нему. Трой привлекал ее в спокойной, не угрожающей душевному равновесию манере: умный, забавный, да и студентки поголовно вздыхали по нему. Видит Бог, она частенько видела, что человеческие женщины, которых он обучал, смотрели на него как на божество.

И, наверное, она даже гадала, каково это будет – быть с ним. Касаться его. Целовать. И… все остальное.

В настоящий момент у нее нет другого выбора среди мужчин, и вряд ли это изменится в скором времени: особенно учитывая тот факт, что она была опорочена в глазах Глимеры.

Но об этом никто не знал, потому что мужчина, с которым она переспала, погиб во время набегов.

– Я достигла нужного возраста, – услышала она себя.

Он встретил ее взгляд.

– Что?

– Я не молода. Не маленькая, в смысле. Для того, о чем ты думаешь.

Глаза Троя вспыхнули, словно он никак не ожидал от нее этих слов. А потом мужчина опустил взгляд на ее губы.

Да, подумала Элиза. Он был безопасным, этот человек. Он никогда не причинит ей боль, не станет давить, подобная агрессия не в его природе… и даже будь оно иначе, она легко совладает с ним. К тому же, она никогда не вступит в брак, ей не светит жизнь, полностью независимая от контроля своего отца, не светит ничего, только истории о чужих жизнях в учебниках.

– Элиза. – Он потер лицо ладонью. – О, Боже…

– Что? И нет, я не стану притворяться, что не понимаю, о чем мы тут говорим.

– Есть правила. Между профессорами и студентами.

– Ты не преподаешь у моей группы.

– Ты мой ассистент.

– Я сама принимаю решения за себя, и никто, кроме меня.

По крайней мере, это было справедливо здесь, в той части ее жизни, принадлежавшей человеческому миру. И будь она проклята, если позволит правилам какого-то общества, к которому она не принадлежала, встать между ней и ее желаниями. Она сыта по горло этим в своей расе.

Трой резко рассмеялся.

– Не верится, что мы обсуждаем эту тему. В смысле, мысленно я тысячу раз говорил с тобой об этом. Просто не мог представить, что это случится на самом деле.

– Меня не волнует, что скажут другие.

И это правда. Если речь о людях.

– И я не боюсь.

– Не могу сказать то же самое. В смысле, со мной такое впервые. Знаю, отношения учитель/ученица – забитое клише. Но эту границу я никогда не переступал. Считал, что сильнее. Но ты другая, и поэтому ты… заставляешь меня поступать иначе.

Он посмотрел на нее с удивительной беспомощностью во взгляде, словно боролся, но проиграл битву.

Сейчас именно она посмотрела на его губы.

И в это мгновенье снова вспыхнул его запах, и Элиза увидела, как расширилась его грудь…

– Профессор Бэк? Здравствуйте!

К ним подошла человеческая женщина, миниатюрная, с аппетитными формами и приятным парфюмом. С макияжем и завитыми белокурыми волосами, рассыпавшимися по плечам, ей было самое место на плакате, рекламирующем университет и прелести студенческой жизни.

– Я в вашей группе по социологии, точнее была в ней, и моя соседка по комнате… она тоже здесь. Эй! Эмбер! Посмотри, кто здесь! Так вот, это мне пришлось уехать домой из-за развода родителей, вы тогда дали мне отсрочку по экзамену. Так я…

Девочка продолжала сыпать существительными и глаголами, а потом Эмбер, которая соседка, прискакала, подобно собачонке. Трой тем временем казался сбитым с толку, словно ему нужно было время, чтобы переключиться с интимности момента, который так бесцеремонно прервали.

Взяв пальто и рюкзак, Элиза подтолкнула свой стул к столу и махнула рукой на прощание. Трой кивнул ей с отчаянием во взгляде, будто подарок, которого он так давно ждал, выскальзывал из его рук в пропасть.