Лабиринт памяти (СИ)

Гермиона смотрела на Саманту, будто увидела её впервые. Сейчас ей было по-настоящему стыдно, что они с Джинни так долго втайне посмеивались над легкомысленностью Сэм, ведь на самом деле она была далеко не глупа, раз смогла так точно увидеть суть проблемы. А если учесть, что ей каким-то непостижимым образом удалось ещё и сдержать Рона, то выходило, что она ещё и поистине мудра.

И это вызывало уважение.

— Всё очень сложно. Ты не представляешь, насколько… — тихо отозвалась Гермиона, с сожалением глядя на неё и качая головой.

— Нет, это ты не представляешь… Не представляешь, насколько сложно мне видеть, как Рон при упоминании о тебе угрюмо замирает и какое-то время не разговаривает вовсе. Как он сомневается в принятии важных для нас двоих решений, словно его что-то держит. И я знаю, что его держит, Гермиона. Это ты, — с горечью выдала Саманта, и в её словах прозвучала такая боль, смешанная с отчаянием, что Гермиону вмиг затопило чувство вины.

— Мы давно расстались, Сэм, нас уже ничто не связывает, кроме дружбы, — накрыла ладонью её руку Гермиона. — Думаю, Рон тоже так считает, раз начал жить с тобой. И ещё… Да, ты была абсолютно права: я люблю другого мужчину. Я люблю Драко.

Признание далось ей невероятно легко, словно эти слова ждали момента, когда смогут вырваться наружу, и Саманта, услышав их, на секунду застыла, после чего немного наклонилась к ней.

— Тогда расскажи Рону, Гермиона. Только так ты освободишь его, и он наконец сможет двигаться дальше, не мучаясь мыслями, что ты когда-нибудь всё-таки вернёшься к нему! Расскажи и тем самым отпусти его, умоляю, — отчаянно прошептала Сэм, с надеждой глядя ей в глаза, и Гермиона внезапно поняла всё. Она вспомнила неловкие разговоры с Роном, его сцены ревности в «Магнолии» и то, как он советовался с ней насчёт отношений с Самантой. Гермиона была слишком увлечена Малфоем, чтобы заметить: Рон всё ещё ждёт её окончательного решения, хоть она уже давно его приняла. И, возможно, поэтому он не позволяет себе в полной мере отдаться чувствам к Сэм и быть с ней счастливым.

— Мне кажется, он придёт сегодня к тебе, — оттолкнувшись ладонями от стола, неожиданно поднялась Саманта. — Я почти уверена, что так и будет.

— Но почему? — нахмурившись, медленно встала Гермиона.

Сэм грустно усмехнулась и покачала головой.

— Всё очень сложно. Ты не представляешь, насколько… — повторила она недавнюю фразу Гермионы и, развернувшись, быстро пошла к выходу.

Когда она аппарировала, Гермиона была уверена: Сэм сказала правду.

И, похоже, сегодня Гермионе придётся сделать то же самое.

***

Она ждала, что он придёт, а потому раздавшийся настойчивый стук в одиннадцатом часу вечера не вызвал у Гермионы удивления. Тяжело вздохнув, она неторопливо подошла к двери, возле которой замерла, не решаясь открыть. Ей было жутко страшно, она никогда так не боялась, как сейчас, понимая, что, стоит ей только произнести отпирающее заклинание и повернуть ручку, возможно, вся её жизнь изменится и никогда после не станет прежней. Она знала, что обязана сказать Рону правду, а ещё должна выслушать причину, по которой он пришёл, но и то, и другое было до отвращения сложно сделать. Гермиона всегда считала себя храброй, но сейчас трусила, опасаясь, что из-за этого пока что не состоявшегося разговора она потеряет Рона, потеряет навсегда.

И, вполне вероятно, так оно и будет.

Она вздрогнула, когда стук повторился с удвоенной силой, а за дверью прозвучало:

— Гермиона! Я знаю, что ты дома. Умоляю, открой! Это очень важно.

И она, зажмурившись до белых кругов, сделала глубокий вдох, а потом… Подчинилась желанию Рона.

Распахнув дверь и веки, Гермиона наткнулась взглядом на родное веснушчатое лицо, и сердце ёкнуло, когда она поняла — Рон в отчаянии. Он стоял, ссутулившись, и тяжело дышал, глядя на неё исподлобья, а в его глазах читалась такая растерянность, смешанная с паникой, что Гермиона на миг задержала дыхание.

— Рон, что произошло? — тихо спросила она, окидывая беспокойным взглядом его промокшую насквозь мантию и потемневшие от воды волосы, липнувшие ко лбу.

— Я попал под дождь. Выбрал неудачное время для прогулки, — глухо отозвался он, и Гермиона еле слышно охнула, осознав — произошло что-то жуткое.

Она отступила в сторону и жестом пригласила его войти, и он повиновался, проходя в прихожую, где неподвижно замер, повернувшись к ней спиной.

Гермиона мягко закрыла дверь и так же застыла, боясь пошевелиться. Казалось, любой вопрос, хотя нет, даже любое слово было способно разрушить всё вокруг, и назад пути не будет.

Рон стоял, опустив голову, его плечи напряжённо вздымались, и от его облика веяло такой безысходностью, что Гермиона больше не смогла молчать.

— Рон… — начала она, и этим будто перерезала последнюю тонкую нить, заставлявшую того держаться.

Рон рвано вздохнул и стремительно к ней обернулся.

— Она беременна. Скорее всего, Сэм беременна.

Его слова были подобны грохоту грома в безмолвии комнаты, и Гермиона даже не сразу осознала их смысл, но когда осознала, невольно поднесла руку ко рту и сдавленно прошептала:

— О боже…

Рон смотрел на неё с какой-то странной обречённостью и тоской, пока она пыталась собраться с мыслями. Наконец, взяв себя в руки, Гермиона предложила:

— Давай пройдём в комнату. Я заварю нам чай.

Рон коротко кивнул, и она прошмыгнула мимо него на кухню. Руки на автомате доставали кружки, заварку и сахар, пока мозг лихорадочно работал, силясь найти решение, как ей быть дальше. Гермиона искренне не знала, что сказать в ответ на это известие, она не могла разобраться даже в себе, рада она или нет. Всё внутри смешалось, эмоции слились воедино, и было совершенно невозможно понять хоть что-то.

Пока она несла поднос, её руки безнадёжно тряслись, заставляя посуду мелко дрожать с характерным звуком, который нервировал ещё больше. Гермиона вошла в гостиную и замерла, увидев Рона, который сидел всё в той же мокрой одежде, обхватив голову руками. Тяжело вздохнув, она подошла к кофейному столику, стараясь ступать неслышно, и уже собиралась аккуратно поставить поднос, как нервы в последний миг сдали, и Гермиона уронила поднос с противным звоном. К счастью, посуда не опрокинулась, но чай расплескался наполовину, и Рон, резко подняв голову, вздрогнул от внезапного звука.

— Прости, — пискнула Гермиона, не глядя на него, и, мысленно ругая себя, принялась вытирать стол. Она чувствовала его взгляд, но намеренно прятала глаза, глупо надеясь, что хотя бы так сможет немного оттянуть слишком болезненный для них двоих разговор.

— Она сказала мне вечером. Говорит, уже неделю подозревала, но лишь сегодня окончательно в этом убедилась, — меланхолично начал Рон, и Гермиона замерла. Сглотнув, она отложила тряпку и заклинанием заставила её исчезнуть, после чего села на диван и, наконец, осмелилась взглянуть на Рона. Он выглядел намного старше своего возраста, словно неожиданно свалившаяся на него ответственность заставила его повзрослеть на десяток лет.

— Ты сказал, она беременна «скорее всего», — уточнила Гермиона, и Рон нахмурился.

— Конечно, есть вероятность, что зелье показало неверный результат, но всё же она ничтожно мала.

— В таком случае я поздравляю тебя, Рон! Я уверена, ты станешь прекрасным отцом, — осторожно начала Гермиона, еле ощутимо положив руку ему на плечо, но он дёрнулся от её прикосновения и молниеносно к ней обернулся.

— Нет, Гермиона, нет! Как же ты не понимаешь? Я ещё не готов, я не уверен, что справлюсь… Я не уверен, что хочу этого!

Гермиона мягко ему улыбнулась.

— Рон, все мужчины проходят через это. Это нормально, что ты сомневаешься в своих силах, ведь это большая ответственность, но я знаю, вы с Самантой будете прекрасными родителями! К тому же, если ребёнок рождён в любви…

Она внезапно замолкла, заметив, каким взглядом смотрит на неё Рон. Внутри всё вмиг сжалось, когда он открыл рот и тихо произнёс: