Забытая жизнь (СИ)

— У нас мальчик! Мы назвали его Тедом, в честь Дориного отца!

Гермиона восторженно завизжала.

— Что?! Тонкс! У вас родился ребенок?

— Да, да, родился! — заорал Люпин.

Все принялись ахать, восхищаться и радоваться. Гермиона и Полумна пищали:

— Поздравляем!

Рон сказал:

— Ух ты, ребенок! — как будто в жизни не слыхал о такой штуке.

— Да, да! Мальчик! — повторял Люпин, словно оглушенный собственным счастьем.

Он обошел вокруг стола и крепко обнял Поттера.

— Будешь крестным отцом? — спросил он, выпустив Поттера из объятий.

— Я? — поперхнулся Поттер.

— Ты, конечно, кто же еще? Дора тоже так считает.

— Я… ага… ух ты…

Я принесла бутылку вина и уговорила Люпина посидеть с нами.

— Я ненадолго, мне нужно домой, — сияя, говорил Люпин. Он помолодел на несколько лет. — Спасибо! Спасибо, Адрианна.

Я разлила вино. Все встали и подняли бокалы. Люпин сказал тост:

— За Тедди Римуса Люпина, будущего великого волшебника!

— На кого он похож? — спросила я.

— По-моему, на Дору, но она говорит, что на меня. Почти лысенький. Родился он с черными волосиками, но я клянусь, через час они уже были рыжими! К моему возвращению, наверное, станет блондином. Андромеда говорит, что у Тонкс волосы начали менять цвет с первого дня жизни. — Люпин осушил бокал. — Ну хорошо, еще только один, — добавил он, когда я подошла налить ему еще.

Ветер ревел за окнами маленького домика, в камине плясал огонь, я откупорила еще одну бутылку. Известие Люпина заставило нас забыть, что мы в осаде. Новая жизнь — потрясающее событие! Одного только гоблина не захватила общая праздничная атмосфера. Он вскоре убрался к себе в спальню, которую теперь занимал единолично.

— Нет-нет! Мне правда нужно идти!

Люпин решительно отказался от очередного бокала, встал на ноги и расправил дорожный плащ.

— До свидания, до свидания! На днях постараюсь забежать, покажу фотографии… Все будут страшно рады узнать о вас новости…

Я привела мистера Олливандера. Мастер волшебных палочек все еще был очень слаб и цеплялся за мою руку, которая поддерживала его и несла большой чемодан.

Полумна подошла к старику:

— Мне будет вас очень не хватать!

— И мне вас тоже, моя дорогая, — ответил Олливандер, погладив ее по плечу. — Вы были мне огромным утешением в том ужасном месте. — Мисс Монфор-лʼАмори, — обратился Олливандер ко мне с легким поклоном. — Я благодарен вам за доброту и гостеприимство.

— Ну что вы, — слегка улыбнулась я ему в ответ. — На моем бы месте так поступил бы каждый.

Люпин запахнул плащ и распрощался, обняв по очереди всех женщин и пожав руку мужчинам, а потом, все так же сияя, взял под руки мистера Олливандера, и они скрылись в ночи.

— Крестный отец, Гарри! — воскликнул Рон, когда все вернулись на кухню, помогая убирать со стола. — Вот это честь! Поздравляю!

Все планы были составлены, приготовления закончены. В крохотной спальне стоял на каминной полке стеклянный флакончик, а в нем свернулся одинокий жесткий черный волос, снятый Гермионой со свитера, который был на ней в доме Малфоев.

— И еще у тебя будет ее волшебная палочка. — Поттер кивнул в сторону палочки из грецкого ореха. — Должно получиться убедительно.

Гермиона взяла палочку в руки с таким видом, словно боялась, что та ее укусит.

— Ненавижу эту штуковину, — тихо сказала она. — Ух как ненавижу! Она не ложится в руку и не слушается совсем. Как будто часть ее самой…

— Зато это поможет тебе вжиться в образ! — утешил Рон. — Подумай о том, что в свое время творила эта палочка!

— В том то и дело! — воскликнула Гермиона. — Эта волшебная палочка мучила маму и папу Невилла и еще невесть сколько других людей. Она убила Сириуса!

— Мне так не хватает моей палочки, — пожаловалась Гермиона. — Вот бы мистер Олливандер сделал и мне новую!

В то утро мистер Олливандер прислал Полумне новую волшебную палочку. Сейчас она испытывала подарок на заднем дворе, в лучах заходящего солнца.

Открылась дверь, и вошел Крюкохват. Поттер инстинктивно схватился за рукоять и подтянул меч поближе к себе, но тут же пожалел об этом: гоблин явно все заметил. Поттер сказал, стараясь замять неловкий момент:

— Мы тут решили еще раз все перепроверить, Крюкохват.

Кроме того, друзья предупредили, что не намерены возвращаться. Старую палатку они потеряли в ту ночь, когда попались егерям, и я одолжила им свою. Сейчас она была уложена в расшитую бисером сумочку Гермионы.

Пробило шесть часов. Рон и Поттер уже прибыли в сад, где я и присоединилась к ним. Было по-утреннему холодно, хоть и безветренно, по майскому времени. Над головой еще мерцали бледные звезды, шумело море, накатываясь на утесы, — я знала, что мне будет не хватать этого звука.

— Что вы намерены взять в сейфе Лестрейнджей? — спросила я, пока мы были в саду.

— Золотую чашу, — ответил Поттер. — Она — один из крестражей.

— Тогда я вот что скажу, — продолжила я. — Если вы заключили с Крюкохватом сделку и особенно если речь идет о сокровищах, будьте предельно осторожны. У гоблинов свои понятия о собственности и оплате — совсем не такие, как у людей.

— Это как?

— Наши народы очень разные. У волшебников с гоблинами сложные отношения — да вы это и так знаете из истории магии. За много веков, конечно, случалось всякое, и не только со стороны гоблинов. Я не говорю, что волшебников совсем не в чем упрекнуть, но многие гоблины — и не в последнюю очередь те, что работают в банке «Гринготтс» — считают, что по части золота и драгоценностей волшебникам нельзя доверять, потому что они не уважают гоблинское право собственности.

— Я уважаю… — начал Поттер, но я покачала головой:

— Вы не понимаете, Поттер. С точки зрения гоблина, истинный полноправный хозяин каждой вещи — тот, кто ее создал, а не покупатель. Они считают, что любой предмет гоблинской работы по праву принадлежит им.

— А если его купили…

— С их точки зрения, человек, заплативший деньги, как бы взял эту вещь напрокат. Они не принимают идею передачи гоблинских изделий по наследству от волшебника к волшебнику. Видели, какими глазами Крюкохват смотрел на меч? Наверняка он считает, что его следовало вернуть гоблинам после смерти первого владельца. Для них наш обычай получать по наследству изделия гоблинской работы — просто напросто кража.

— Я только об одном вас прошу, — сказала я, — будьте очень осторожны с обещаниями. Ограбить «Гринготтс» — и то не так опасно, как нарушить слово, данное гоблину.

— Ладно, — сказал Поттер. — Спасибо. Я учту.

Тут в доме открылась дверь, и мы обернулись.

Через лужайку к нам стремительно шагала Беллатриса Лестрейндж в сопровождении Крюкохвата. На ходу она засовывала крохотную сумочку во внутренний карман старой мантии. Я отлично знала, что это Гермиона, и все-таки не могла сдержать дрожь омерзения. Она была выше меня. Длинные черные волосы струились по спине, глаза с тяжелыми веками презрительно уставились в лицо Поттера, но стоило ей заговорить, и я сразу услышала Гермиону в низком голосе Беллатрисы Лестрейндж.

— Она на вкус такая противная, хуже лирного корня! Так, Рон, иди сюда, я тебя обработаю…

— Ладно, только не забудь, я не хочу слишком длинную бороду…

— Господи боже, нашел время думать о красоте!

— При чем здесь красота? Она мешает! А нос сделай покороче — мне понравилось, как было в прошлый раз.

Гермиона вздохнула и принялась за работу, что-то ворча себе под нос. Нужно было полностью изменить Рону внешность в расчете на то, что его защитит зловещая аура Беллатрисы. Поттер и Крюкохват по плану должны были прятаться под мантией-невидимкой.

— Ну вот, — сказала Гермиона. — Как смотрится, Гарри?

Под маскировкой едва можно было различить привычные черты Рона. Волосы Рона стали длинными и волнистыми, появились густые каштановые усы и борода, веснушки исчезли, нос стал коротким и широким, брови — густыми и насупленными.