Шпионка академии магии и стихий (СИ)

А вот в центре холла картинка была не такой обычной. На столе возле окна красовалась украшенная всеми возможными цветочками и рюшками ваза с фруктами – явно натюрморт. Несколько листов, изрисованные черным карандашом или углем валялись на диванах и креслах, а по центру стоял большой мольберт, рядом с которым разместился специальный столик, где лежали краски и кисти. В двух шагах от мольберта стояли Асвард и Шарим, внимательно смотря на картину, которая непременно там находилась. Они даже не взглянули на вошедших, полностью уйдя в свои мысли. Герцог стоял, скрестив руки на груди с таким выражением, будто только что съел лимон, Шарим, наоборот, был счастлив. Сдерживать свое любопытство, уже второй раз проснувшееся за сегодняшнее пасмурное утро, стало невыносимо и я подошла к мужчинам. Они только безразлично посмотрели в мою сторону и опять уставились перед собой. И что только увидели?

Объяснение оказалось простым. На мольберте стоял портрет, несомненно, портрет, потому что силуэт ЭТОГО был человеческим. Но нос человека на картине был неестественно длинным и расположен выше стандартного места, губы расплылись в странной кривой улыбке, глаза казались нормальными сами по себе, но неестественно большими в целой картине. Вообще создавалось впечатление, что портрет рисовал ребенок отдельными кусками – кажется, что все правильно, но не там, где надо. Цвет творения вообще впечатлял. Как именно смешивать краски, художник точно не знал, поэтому взял то, что получилось, а получился мягкий розовый цвет. Человек на портрете был не просто некрасив, он был уродлив. Однако весомости портрету придавало то, что он, несомненно, был написан маслом на холсте, а это впечатляет для такого творения.

- Что это? – спросила я, пытаясь сдержать улыбку.

- Это баронесса Катарина написала нашего герцога, - ответил Шарим и я поняла, что он сдерживает не улыбку, а яростные приступы смеха. Герцог молчал, впечатленный то ли величиной своей персоны, что с него начали писать такие искусные портреты, то ли шедевральной работой самого мастера.

- Очень неплохо для новичка.

- Она пять лет училась живописи у приходящего к ним художника, - не смог спокойно отреагировать Шарим.

- У нас это бы назвали современным искусством, - я не могла сдерживать хохот, видя озлобленного герцога. - Между прочим, такую картину можно было продать по очень хорошей цене.

- И находится много желающих купить?

- Конечно! Особенно людям, не разбирающимся в искусстве, хорошо впихивать. Мы так картину трехлетнего брата моего друга продали с аукциона. Денег на два месяца хватило.

- Ты слышал Асвард? Твоя будущая жена сможет тебя обеспечивать. Откроешь ей галерею где-нибудь на центральной площади.

- Только если на центральной площади Геренриса и под чужим именем, - прорычал герцог, не понимая юмора.

- Слишком далеко, - нашелся Шарим. – Она не сможет.

- А ближе не смогу я! – резко ответил Асвард и быстрым шагом направился к выходу.

- Стой! А почему не в холле? – крикнул вдогонку Шарим, тщетно сдерживая смех.

- Нет у нас больше холла… - как-то слишком обреченно сказал герцог, даже не посмотрев на своего друга.

Второго приглашения от разъяренного Асварда мы ждать не стали, а сразу направились за ним, покидая холл, ставший оплотом великого и вечного. Ничего хозяин замка не понимает в искусстве, а в коммерции тем более.

Идти долго не пришлось, всего несколько поворотов и герцог лично открыл большие двери очередного зала. В отличие от остальных мест, здесь было несколько пыльно и слишком просто: на полу не было ни шкур, ни ковров, из мебели только небольшой столик стоял в самом углу, а три арочных окна не были занавешены. Создавалось впечатление, что зал никто давно не посещал.

- Где мы?

- Зал для обучений, - шепотом ответил Шарим. – Здесь герцог тренировал свою магию, пока жил в замке. Не самые лучшие воспоминания, хотел обойтись без этого места. Так что ты уж постарайся.

- Дэя! – грозно окликнул Асвард, выйдя на середину зала. – Подойди!

Он взял мои руки, посмотрел на них, словно изучая, и передвинулся ровно в центр комнаты.

- Вчера ты смогла обуглить вещь, к которой прикоснулась. Теперь попробуй зажечь этот стол.

- Но как?

Он подошел со спины и вложил мои ладони в свои, словно я держала в руках воду, а он старался помочь. Своей спиной я чувствовала его крепкое тело, спокойное и ровное дыхание возле уха, нежное прикосновение его щеки к моей. Сердце словно замерло, и сразу же пустилось в бешенном ритме, а руки начали подрагивать. Но герцог словно не заметил произошедших изменений.

- Закрой глаза, - сказал он уже тихо, спокойно, растягивая слова, обращаясь только ко мне. – Я помогу. Дыши ровно… Вдох, выдох… вот так. Успокаивай себя, не думай, пусть твоя голова освободится от всех мыслей, ты только дышишь. Все твое тело – это вдох. Он поднимает тебя над землей, делает выше. Твое тело – выдох. Он возвращает тебя к нам… дыши… дыши… вместе с тобой дышит воздух он поднимает и опускает все рядом… правильно… так. Теперь с тобой дышит огонь. Он поднимается вместе с тобой и опускается рядом. Он может жить не касаясь тебя, потому что дышит с тобой…. Умничка, открой глаза.

Я не хотела открывать, не хотела, чтобы эти слова заканчивались, а его руки отпустили мои. Но он не собирался отпускать, и я открыла глаза. В углу комнаты в воздухе плавно качался стол, а столешнице плясал огонь, взмывая все выше и выше. Получилось! Невероятно! Получилось! И в эту же секунду огонь исчез, а стол упал на пол. Асвард недовольно бросил ладони и отошел.

- Ты можешь оставить свои восторги! – прокричал герцог, ходя по залу. – Тебе Совея рассказывала, что нельзя показывать эмоции! Ты так и не выучила этот урок!

- Но чувствовать мне никто не запрещал! – я кричала, было больно и обидно.

- Асвард, оставь девочку в покое. Она и так смогла больше, чем многие другие.

- Больше?! – герцог зацепился за это слово, словно ему показали красную тряпку. – У нас осталось только четыре дня, чтобы ее обучить! Ждать еще год мы не можем.

- Так отправьте кого-нибудь другого! – не знаю почему, но было слишком неприятно, настолько, что хотелось хлопнуть дверью и сбежать.

- Замолчи… - приказал Асвард, именно приказал, словно своей служанке, имя которой даже не знает. – Ты хочешь вернуться, я хочу не умереть! Так что старайся. Еще раз.

- Пусть попробует сама, - попытался остановить его Шарим.

- Нет. Еще раз.

Герцог снова подошел со спины и взял мои ладони. Но в отличие от него, я так быстро успокоиться не смогла, поэтому во второй раз и в третий ничего не получилось, только теперь Асвард не злился, понимая, что сделает этим еще хуже. Вернуться к нормальному состоянию и стать спокойной я смогла только через два часа тренировок, разговоров, убеждений и перерыва для еды. С момента моего первого провала он был спокоен и учтив.

- Соберись, от этого многое зависит. Тебе всего лишь нужно будет показать это действие перед деканами, и ты пройдешь, - говорил он, когда стол в очередной раз падал на пол.

- Я не могу.

- Сможешь, - шептал герцог. - Я помогаю тебе… мы держим его вместе.

А через четыре часа у меня получилось. Я открыла глаза, стол висел, пламя играло, и я даже смогла обрадоваться, не прекращая думать о том, что происходит. Я поняла свою ошибку, она заключалась во внимании. Оказалось, что я могу думать и делать все, что хочу, применяя магию, но не должна даже на секунду выпускать из мыслей какую именно магию я создаю.

- Шарим! У меня получается! Посмотри!

Я радовалась, как ребенок, который написал первую букву, прокатился сам на велосипеде или забил гол в ворота противника. Я чувствовала тепло, которое дарит мне огонь и легкую приятную усталость. Это было словно новое рождение, как открытие себя совершенно новой и перерожденной. Это было словно первый поцелуй или первая любовь, которая окрыляет и делает безумно счастливым. Герцог убирал свои руки очень медленно, чтобы не потревожить идиллию этого момента. Затем он отошел на шаг, настолько тихо, что поначалу этого даже не было заметно. И теперь я держала все сама: и воздух, и огонь.