Шпионка академии магии и стихий (СИ)

Когда пары в родной альма матер начинаются в девять часов утра, то все желание учиться сразу улетучивается. Этим утром я прочувствовала на себе всю жестокость своего бытия. Голова болела, дико хотелось спать, а впереди ожидали заунывные лекции по криминалистике, уголовному праву и информатике – радоваться было нечему, спасали только воспоминания о вчерашнем «празднике жизни». Вчера мы всей группой, или почти всей, отмечали долгожданную свадьбу двух однокурсников. Желания повторить их судьбу не было, но радовалась за своих друзей я искренне, и также искренне напивалась, сидя на мягком диване в недавно открывшемся кафе. Как и планировалось, на официальную часть празднования создания новой «ячейки общества» я не попала, что, несомненно, к лучшему, а вот от посиделок с друзьями и непонятно откуда нарисовавшимися совершенно незнакомыми студиозусами, отказаться не удалось. Вот теперь и расхлебываю. Голова болит до ужаса, а лекторы все как на подбор с громкими голосами и совершенно нелепым чувством юмора. Даже отпроситься нельзя.

- Даша, ты что, спишь что ли? – раздалось шипение подруги с правой стороны. Вообще подруг у меня отродясь не было, не везло мне как-то в общении с себе подобными, но с Наташей получилось найти не только общий язык, но и интересы. Оказалось, что она как и я понятия не имеет, чем хочет заниматься в жизни, зачем ей этот юридический, и поступила сюда только чтобы пожить в общежитии и уйти из родительского дома. Мне казалось, что в двадцать два года все такие, но выяснилось, что большинство наших одногруппниц видели цель в поступлении на этот проклятый факультет только в правильных связях, выгодных знакомствах или хороших женихах. Но здесь всех ждала небольшая неприятность – юридический давно стал больше женским факультетом, а для поступления куда-нибудь, где есть информатика, математика, программирование и много интересных мужчин, у наших девочек банально не хватило серого вещества. Теперь довольствуются тем, что есть. Не так много, правда, есть, но для нескольких свадеб хватило. А мне теперь от головной боли мучиться.

- Нет, - ответила я, пытаясь сфокусировать взгляд на лекторе. Он как раз записывал на доске очередные статьи кодекса, которые необходимо знать всем добропорядочным юристам. Полного знания никто не требовал, как говорил наш Василий Савельевич «любой уголовник знает кодекс лучше вас, но вас различает то, что он понятия не имеет, как им пользоваться». Была в этом своя правда, но мне всегда казалось, что различий между нами и ими немного больше, чем простое использование или знание какого-нибудь кодекса.

Глаза упорно не желали видеть то, что написано на доске. Казалось бы, что может быть проще: смотри прямо, делай вид, что думаешь. Но нет, не получалось, пришлось опустить голову и сделать вид, что пишу. С левой стороны раздалось тихое посапывание.

- Глушко! – рявкнул преподаватель так, что мне самой захотелось вскочить и рассказать все, что знаю. Взгляд теперь сфокусировался, я поняла, что написано на доске и даже выпрямила спину. Но на моего соседа это не действовало – Антон спал, как убитый – в отличие от меня он досидел в этом кафе, чтоб его закрыли, до самого победного конца, и сразу отправился на пары. Прогулять было просто невозможно – еще один прогул к нашей сотне и приказ об отчислении незамедлительно ляжет на стол ректору для подписи.

- Неферова, разбудите вашего соседа! – раздался еще раз голос преподавателя. Я мило улыбнулась, словно сама все это время только и делала, что слушала лекцию, и толкнула Антона в бок локтем. Он сначала отмахнулся, потом открыл один глаз, второй, быстро взглянул на лектора и выпрямился с самым спокойным видом, который только можно было представить. – Скажите мне, Антон, это вас усыпила моя лекция или вы решили, что я настолько стар, что не смогу даже вообразить, что делается на галерке?

По аудитории прошел громкий смешок, а у Антона просто не было выбора.

- Простите Василий Савельевич, я работал ночью, разгружал вагоны, а вашу пару пропустить никак не мог.

«Изворотливый гад» - вот и все мои мысли, хотя нет, была еще одна, как бы самой не попасться. В это время грозная туча в лице Савельевича приближалась и готова была растерзать или поиздеваться над любым, кто начнет ему перечить. Лектор внимательно посмотрел на лицо Антона, о чем-то подумал, видимо, вспоминая свои собственные молодые годы, затем одобрительно кивнул и направился назад к своему столу. Но моим мечтам о дальнейшем сне сбыться не удалось. Лектор в очередной раз повернулся и теперь смотрел прямо на меня.

- Татьяна, я не вижу вашего конспекта, - сказал он очень милым тоном, от которого захотелось резко спрятаться под парту. Поговаривали, что в свое время Савельевич занимал какую-то высокую должность и каким-то образом относился к государственной безопасности. Конспекты, как и в любом нормальном университете можно было не вести, на пары не приходить, но только не к Савельевичу – у него все ходили по струнке. Он не любил прогульщиков, но больше всего не любил халящиков.

– Посмотрите лучше на своего будущего коллегу, - сказал он, сверля взглядом всех собравшихся. – Человек после работы уставший пришел ко мне, когда мог просто дома спать, а вы сидите и даже не удосуживаетесь записать те знания, которые вам так упорно пытаются передать.

А что я могла сказать? Говорить, что Антон не такой хороший студент, как вы решили, или пытаться самой оправдаться. Смысла не было. Если Антон еще мог вызвать уважение у этого диктатора, как представитель его же пола, то женщинам, по словам преподавателя, доверять важные дела нельзя. В голову вообще закрадывались мысли, что наш «безопасник» отъявленный сексист, который только в силу «распущенности и аморальности нынешнего времени» не запирает женщин на кухне с орущими младенцами на руках.

- Простите, - сказала я хриплым голосом, совершенно того не ожидая. Планировалось, что я внимательно посмотрю на него, раскаюсь, что-то пропищу, и он оставит меня до конца пары под пристальным своим наблюдением. Однако не получилось. Савельевич от такого нахальства в виде моего баса совсем дар речи потеря.

- Неферова, - начал отчитывать он после нескольких секунд молчания. – Я не вижу смысла пытаться донести знания в головы студентов, если там гуляет ветер. Вам не интересно? Вы можете просто не приходить, а устраивать здесь балаган не стоит. Выйдите, проветритесь, прогуляйтесь по свежему воздуху, а я проверю ваши знания на следующем практическом.

Сказано это было для того, чтобы я начала извиняться, поняла свою никчемность и незначительность. Я бы так и сделала, если бы о себе не дала знать ночная острая пицца. Живот больно скрутило, я быстро встала, под ошарашенный взгляд «безопасника» и выбежала за дверь, прямиком к туалету. В том, что Наташа и Антон заберут мои вещи, я была уверена, также, как и в том, что на практическом занятии у этого сексиста с меня будут требовать ответы на все вопросы. Было обидно, но обида перекрывалась ужасным состоянием. Сколько я простояла в обнимку с белым чудом современной сантехники, точно сказать нельзя, но пара еще не закончилась. Умывшись, я посмотрела в зеркало, ужаснулась, поправила прическу и вышла в коридор, где на редкость не было ни одной живой души. Стало даже как-то не по себе. Гулко, тихо, эхо от шагов отдается от стен, слышатся различные звуки, фразы и слова из закрытых аудиторий, и только я гуляю по родному университету неприкаянной. Я прошла еще немного по пустынному коридору, свернула направо и остановилась около входа в библиотеку. Здесь можно было спокойно посидеть и не попадаться на глаза другим знакомым преподавателям. Я открыла массивную дверь, вошла в давно знакомый полюбившийся зал и снова застыла в недоумении – никого не было. «Вроде никаких мероприятий не планировалось», - начала припоминать я все, что должно произойти в ближайшее время. Ну да ладно, если никого нет, то это даже к лучшему. Постояв еще немного для верности, я прошла к большим стеллажам по истории. История меня всегда интересовала, как и математика или физика, когда-то я даже хотела стать археологом, но почему-то не получилось. Стеллажи были большие, книг много. В основном на полках разместились учебники, но можно было найти среди этой кучи и старые книги, подаренные нашему университету его бывшими студентами.