Катастрофическая История о Тебе и обо Мне (ЛП)

— Боже мой, ты КОГДА-НИБУДЬ заткнешься?

Он улыбнулся.

— Не совсем.

Я уже собиралась придумать какой-нибудь остроумный ответ, когда крик привлек мое внимание. Я встала и направилась в сторону кухонного окна, чтобы получше рассмотреть. Вот они. Мама и Папа. Они сидели за столом друг напротив друга. Рядом с ним стояла нетронутая чашка кофе; непрочитанная газета и пустая тарелка перед ней. Она плакала. Он закрыл лицо руками.

— Ты должен остановиться, — сказала она. — Как долго ты будешь заставлять проходить нас через это? Как долго ты будешь заставлять Бри проходить через это?

Я? Они ругаются из-за меня?

— Я должен понять, — сказал он. — Я не смирюсь, пока не пойму.

— Ты одержим, — сказала Мама, ее голос срывался. — Ты не сможешь вернуть ее. Она умерла, Дэниэл. Когда ты, наконец, поймешь это?

— Это бессмысленно, Кэти.

— Она умерла, Дэниэл, послушай себя. — Она встала из-за стола и отнесла тарелку в раковину. Затем включила горячую воду, так что скоро окно, где я стояла, начало покрываться конденсатом и мне пришлось прильнуть к стеклу.

— Она была здорова, — продолжил Отец. — У нас все было хорошо. Ее сердце было здорово.

— Или не было. — Мама снова заплакала. Она замолчала, чтобы утереть слезы. — Быть может, мы ошибались.

— Нет! — Папа внезапно ударил кулаком по кухонному столу, перевернув сахарницу. Мама и я подпрыгнули от резкого звука. — У пятнадцатилетней девочки острый обширный коронаротромбоз? Ткани не так-то просто разорвать, Кэти. Сердце не может просто расколоться, черт его дери, пополам!

— Успокойся, — сказала Мама. — Тебя может услышать Джек.

Папа сделал глубокий вдох. Похоже, он пытался собраться.

— Моя бригада ничего подобного в жизни не видела, — произнес он, потирая глаза. — Бри могла помочь нам спасти жизни других людей… чтобы удостовериться, что подобное больше не произойдет.

— Это не твоя вина, Дэниэл, — прошептала Мама. — Никто не виноват.

— Тот парень имеет к этому какое-то отношение, — Папа покачал головой. — Я знаю, он причастен.

Ты прав, Папа. Ты близок к истине.

— И что же ты намерен делать? — потребовала Мама. — Посадишь в тюрьму шестнадцатилетнего парня за то, что тот поругался с твоей дочерью? Он ребенок, Дэниэл. Ты ведь видел ее сердце… — Ее голос дрогнул.

— Ты видел его своими глазами. Мы все видели. Неужели ты смеешь говорить мне, что Джейкоб Фишер повинен во всем этом. — Она замолчала, рыдая.

Больше, чем ты думаешь.

— Ты днями ночуешь на работе. — Мама повернулась к нему лицом, слезы текли по ее щекам. — Ты нужен нам, Дэниэл. Ты нужен Джеку и мне.

— А как же Бри? — произнес он. — Ей мы уже не нужны?

— Она УМЕРЛА! — закричала Мама изо всех сил, ее плечи задрожали.

Нет, нет, нет, прошу, не ругайтесь, прошу, не надо.

Хотелось закрыть глаза и уши… хотелось убежать и никогда больше не возвращаться. Но я не могла оторваться от окна.

— Я близок, — произнес Папа. — У меня есть теория.

— У тебя есть мы, — всхлипнула Мама. — Разве этого не достаточно? — Она попыталась обнять его, но он оттолкнул ее.

— Нет. — Он поднялся. — Прямо сейчас не достаточно. — Он взял ключи от машины со стола. — Я один из лучших кардиохирургов в мире, Кэти. Как думаешь, все это выглядит? Как все это выглядит, когда я даже не могу ответить на вопрос, что произошло с моей собственной дочерью?

В этом весь мой папа. Безнадежный реалист. В конце концов, это у него получается лучше всего. Он верит фактам. Он говорит правду. Люди со всей страны, даже со всего мира, просят у него помощи. Его убивало то, что он не смог спасти свою собственную дочь.

С мамой же все было иначе. Она была человеком творческим. Свободная душа. Она давала уроки рисования в Художественном Институте. Когда они впервые встретились, их различия лишь сделали их сильнее. Теперь же, эти различия разрывали их на части.

— Я нужен в больнице, — ответил Папа.

— Ты нужен нам здесь, — сказала Мама.

Прекратите, хватит, не надо ругаться, не из-за меня. Мне так жаль.

— Постараюсь не задерживаться.

— Что на счет ужина? — горько спросила Мама. — Это ее день рождения, Дэниэл. Ты правда задержишься допоздна сегодня?

Я замерла. Мой день рождения. Я повернулась к Патрику.

— Шестнадцать, — произнес он. — С днем рождения, Бри.

Папа вздохнул.

— Я постараюсь.

— Твоего постараюсь недостаточно.

— У меня есть обязанности, Кэтрин. — Его голос был холоден. Сердит. Я не могла припомнить, когда он в последний раз называл маму полным именем.

Она выбежала из кухни.

— Делай что хочешь. Мне плевать.

Я метнулась от кухонного окна через двор. Я вбежала по ступенькам к входной двери. Я должна была попытаться поговорить с ними. Я должна позволить им узнать, что им не нужно переживать из-за меня. Я зайду внутрь и все будет хорошо. Я попытаюсь все наладить. Это была моя семья. И им была нужна моя помощь.

Ты не можешь, прошептал Патрик у меня в голове.

Не могу что? Хватит уже говорить мне что можно, а что нельзя.

Я протянула руку, приготовившись почувствовать прикосновение холодного металла и дерева, как уже было ранее. Но вместо этого, я схватила дверную ручку и попыталась повернуть ее, ничего не произошло.

Какого…?

Я попыталась снова. Затем снова. Заперто.

— Ненавижу этот глупый дом! — закричала я, пытаясь пнуть дверь.

По-прежнему ничего. Не важно, как сильно я пыталась пройти сквозь дверь, это не срабатывало.

— Ненавижу, ненавижу, ненавижу! — закричала я изо всех сил, слова обжигали горло, словно раскаленные угли. Через минуту, я рухнула на ступени, тяжело дыша.

Я была так зла, что из рук и спины появились крошечные стручки пара. Я, буквально, пылала.

Патрик медленно поднялся по ступенькам.

— Лучше?

Я должна попасть внутрь.

Ты НЕ МОЖЕШЬ.

— Это безумие! — закричала я. — Почему нет? — Я развернулась и с прыжка врезалась в дверь. Закричала, пожалуйста… кто-нибудь, пожалуйста, впустите меня.

— Ты не готова, Бри. Пока нет.

— Что ты имеешь в виду, пока нет? — огрызнулась я. — Я была на вечеринке у Джейкоба. Почему я не могу попасть домой? Смотри, я сосредоточена. — Я скосила глаза на дверь и сосредоточилась так сильно, как только смогла. — Я сосредоточена. Но все это бессмысленно.

Патрик говорил тихо.

— Не нужно, Ангел.

Джек прошел мимо меня и потянул ручку одним быстрым движением, ничего сложного. Я попыталась проскользнуть вместе с ним. Пытаясь ступить ногой за порог. Все что угодно, лишь бы оказаться внутри. Но дверь захлопнулась у меня перед носом.

Мне тут не рады.

Я опустилась на колени, прижав голову к одному из окошек на входной двери. Они снова кричали. Голос Отца громко и четко раздавался по дому, Хамлоф вторил ему лаем.

Я молотила по двери кулаками.

— Я здесь! Хватит, вы двое! Хватит ругаться!

Я заглянула в окно. Внутри все было как и всегда. Тот же деревянный пол, те же шкафы, тот же китайский шкафчик в столовой, те же большие удобные диваны в гостиной; и полки, полки, полки в библиотеке. Мамина рассада на застекленной веранде, вся дикая, неухоженная и засохшая. Но с этим я ничего не могла поделать. Лишь беспомощно наблюдать, как моя милая, когда-то идеальная семья разваливалась у меня на глазах. Я зажмурилась и приникла лбом к стеклу. Я ненавидела это. Ненавидела очень сильно. Все было так несправедливо.

Мимолетное движение привлекло мое внимание. После, немного погодя, некто чихнул. Я подняла взгляд и чуть не растаяла. В окне, свесив большие шелковистые ушки, на меня смотрел во все глаза Хамлоф.

Глава 16

Полное затмение сердца

Это не могло быть реальностью. Эти большие коричневые глаза не могли смотреть на меня. Я обернулась, чтобы оглядеть улицу. Может, он увидел какую-нибудь белку или кота, а может, еще какой-нибудь зверь привлек его внимание. Бегун, быть может? Или тарелка фрисби на дворе у Беннеров? Ничего. Никаких признаков движения.