Дни мародёров (СИ)

В груди что-то защемило.

—...ты меня слушаешь? — Мэри ласкала его подбородок и губы пальчиками.

Джеймс перевел на неё взгляд.

— Да, слушаю... любой вкус... — механически ответил он.

— Ну и какой тебе хочется? — прошептала она и откинула за спину волосы, упавшие на лицо.

Этот жест иглой вошел в Джеймса.

— Яблоко и мед.

— Лили! Лил!

Увидев, что она остановилась, Ремус сорвался с места и побежал. Лили как раз выходила из общей гостиной. А он ноги стоптал, разыскивая её по всему замку.

— Ну как ты? — спросила она, когда он остановился рядом и привычным жестом откинула волосы назад. Лицо у неё было бледным после многочисленных бессонных ночей в подземельях. Глаза, покрасневшие и уставшие встревоженно впитывали Ремуса, даже губы, выцветшие без улыбки, казались бледнее обычного. Он почувствовал укор совести.

— Могло быть хуже, — Ремус неопределенно дернул плечом и кивнул для убедительности. — Всё хорошо... на удивление. Лили, тебе нужно больше отдыхать.

— Я искала тебя целый день, — перебила она и протянула ему какую-то вещь, завернутую в маленькую белую тряпицу. — Вот, держи.

Ремус развернул ткань и ему на ладонь упал маленький металический термос.

— Твоё зелье, — Лили прерывисто вздохнула и чуть нахмурила брови. — Запах у него отвратительный, пришлось зачаровать термос, чтобы никто не услышал и я почти уверена, что на вкус оно не лучше, но ты должен выпить его за час до полуночи, иначе может не сработать. Ему нужно время, чтобы тебя... пропитать.

— Я так и сделаю, — Ремус поднял на неё взгляд. — Спасибо, Лили.

Она моргнула, так, будто ей в глаза попал песок, а потом вдруг шагнула вперед и крепко обняла его.

Ремус сначала страшно растерялся (не так часто его обнимали девчонки), а потом нерешительно поднял руки и обнял её в ответ. Плечи у Лили были удивительно хрупкие, а волосы наоборот пышные и обнимать её было очень приятно. На секундочку в голову влезла шальная мысль — Джеймсу повезло, что он имел возможность обнимать её.

— Будь осторожен.

Ремус кивнул и она ещё крепче сжала объятия.

— Всё будет хорошо.

— Эй, найдите себе комнату!

Они отскочили друг от друга. Где-то за стеной лестница с гулким стуком ударилась об этаж, а им навстречу уже шел Бродяга. Мрачный, с напряженно сведенными бровями, он усмехнулся, взглянув в их пристыженные лица и, подойдя ближе, встал прямо между ними.

— Ну, что уставились? — Бродяга по-очереди посмотрел на них и раскинул руки. — Что, меня никто не хочет обнять? Совсем никто?

Ремус хотел было отшутиться, но тут увидел, что рука его друга локтя перемазана кровью.

Слова застряли в горле. Взглянув на Лили, он понял, что не одинок в своем потрясении.

— Сириус! — Лили сглотнула. — Что с твоей...

— Где ты так, Бродяга? — Ремус схватил его за предплечье прежде, чем он успел спрятать руку.

— Что — это? — Сириус повертел покалеченной кистью так, словно любовался. — Да так, переусердствовал. Понимаете, о чем я? Ну что, Лунатик? Ты готов? — он хлопнул его по плечу здоровой рукой.

Ремус показал ему термос.

— О, волшебный чай? — Сириус схватил термос и тут же попытался открутить крышку. Лили и Ремус с дружным криком «Нет!» остановили его.

— Вот жадины, а, — протянул Сириус. — Ладно, пей сам.

Пару мгновений они помолчали.

— Не боишься? — тихо спросил Сириус, пристально глядя на Ремуса. Они втроем держались за термос так, словно он был порталом в лучший мир.

— Нет, — твердо ответил Ремус и в свою очередь посмотрел на Лили. — Всё будет хорошо. Я не боюсь.

— За зелье я ручаюсь. — прошептала та, глядя на них по-очереди. — Оно сработает. А сейчас вам лучше поспешить — сейчас сюда придут мракоборцы.

Они разжали руки.

— Надо дождаться Сохатого и Хвоста, — Ремус бережно завернул термос в ткань и спрятал под мантию. — И сразу пойдем туда.

— Джеймс в гостиной... только он занят слегка, — тихо произнесла Лили и опустила взгляд на свои руки так, что волосы снова свесились ей на лицо. Ремус и Сириус переглянулись, но когда Лили снова подняла голову, увидели, что глаза её горят сухим, зеленым огнем.

— Будьте осторожны, прошу вас. Если с вами что-нибудь...

Они снова переглянулись и, не сговариваясь, шагнули к ней.

— Лили, ну что ты...

— Всё будет о’кей, принцесса, не бойся за нас!

Он обняла их по очереди, изо всех сил стараясь не расклеиваться. Сириус чмокнул её в щеку, Ремус потрепал по плечу.

— Хорошо вам погулять, — она окинула их светлым взглядом и вдруг улыбнулась, так тепло, что Ремус вдруг в самом деле перестал бояться.

Наверное за эту улыбку Джеймс её и полюбил.

— Вы уверены, что это необходимо? — в пятый раз жалобно спросил Питер, глядя на Ремуса. Тот сидел у стены, голый до пояса, со связанными руками и ногами, тяжело дышал, вытирал пот с шеи и затравленно искал в окнах тот самый луч, который его обратит. Время влилось в полночь и словно замерло. Трансформация могла начаться в любую минуту и чем дольше её не было, тем крупнее дрожал Ремус. Рядом с ним на полу валялся пустой термос и в комнате Визжащей хижины, где они прятались, все ещё витал острый, режущий горло и глаза запах Волчьего противоядия.

— Слушай, Хвост, заткнись, — нервно попросил Джеймс. Он ходил перед Ремусом из стороны в сторону, обхватив себя руками. — Итак тошно...

Питер вздохнул и отвернулся.

За шесть лет ему успела здорово опротиветь эта комната, эта разбитая комната, кровать с вывернутым, полосатым матрасом, прогнившие стены и заколоченные окна, и этот вечный рюкзак с провизией в углу, как-будто они идут на обыкновенный пикник...

— Эй, Лунатик, — лениво позвал Сириус. Он возлежал на разваленном кресле, закинув одну ногу на быльце, а на колене у него сидела пойманная мышь. Воперки всем законам мышиного разума, она не пыталась сбежать и смирно шевелила усами, пока Бродяга от скуки перекрашивал её шерстку из бурого в чисто-белый цвет. — Может расскажешь нам, как ты все-таки избавился от того мракоборца, который должен был отвезти тебя домой? Если ты грохнул его по дороге, то хотя бы скажи где, чтобы мы убрали тело.

Ремус слабо улыбнулся вытер пот со лба и поднял на Бродягу совершенно больные, позеленевшие глаза в мешках отяжелевших, черных век.

— Конфундус... — выдохнул он, так, словно боялся, что со словами из него выйдут последние силы. — Он все ещё уверен, что везет меня. А папу я предупредил, так что это будет весело... — он откинул голову назад, на стену, зажмурился и охнул, непристойно открывая рот. Питер увидел, что зубы у него стали больше обычного и поспешно отвел глаза. Живот снова подвело.

Как бы ему хотелось сейчас спуститься в подземелья и посмотреть на дуэли всех этих богатых парней. Эти дуэли не похожи на перебранки Сохатого и Бродяги, они такие учтивые, такие красивые, настоящие дуэли. А ещё он мог бы вместе с остальными пойти и посмотреть, как Генри Эйвери будет проходить свое последнее, третье испытание, посмотреть, как его сделают полноценным членом клуба.

Но нет, вместо этого он сидел здесь, в пыли, среди разваленной мебели и ждал, пока его друг начнет рвать на себе кожу.

Прекрасно.

Когда же это кончится?..

— Если это зелье такое безопасное, зачем тогда эти веревки? — раздраженно спросил он.

— Так нужно, Питер, — Ремус чуть подвигал руками — наверное затекли. — Я ведь не пил бадьян... — он виновато улыбнулся. — Могу начать чудить. Лили сказала, что в первый раз может быть больно...

— Чего? — резко спросил Джеймс.

— Она сказала, что чем больнее в первый раз — тем меньше будет потом. Что-то там насчет волчьей натуры, она будет сопротивляться противоядию. А противоядие будет укреплять человека. Чем больше я хочу остаться человеком, тем больнее будет. Так я понял. Некоторым это зелье может и не помочь... Сивому, например, оно уже не поможет, — мрачно молвил он. — В нем итак уже нет ничего чело...

Ремус вдруг дернулся и сложился пополам, подавившись последними словами.