Песня ветра. За Семью Преградами (СИ)

Рядом послышался громкий стук, и Рада повернула голову, отстраненно удивившись, почему ее тело не повинуется и кажется каким-то ватным. Ута упала головой в стол и какое-то время не шевелилась, а потом воздух разрезал громкий, похожий на ржавую пилу, храп.

- Надо найти кого-нибудь, кто отнесет ее домой, - пробормотала Рада, понимая, что ей самой сейчас это не под силу.

Она уже собралась встать и отправиться на поиски Лэйк, но тут стол дрогнул в третий раз, да так, что стоящие на нем кружки звякнули, а с одной из тарелок с громким дребезжанием съехала вилка.

Рада моргнула, с трудом собирая разбредающиеся по голове вялые мысли. Такое уж ей точно привидеться не могло. Закряхтев и проклиная собственную жадность, она наклонилась и заглянула под широкую дубовую столешницу.

Из темноты на нее уставились поблескивающие в отсветах костра три пары глаз. Две совершенно точно принадлежали анай, и по одновременному морганию и всклокоченным силуэтам Рада поняла, что это дочери Лэйк. А вот третьи глазки были маленькими, перепуганными, широко расставленными и очень темными. Рада сощурилась, пытаясь в темноте понять, что здесь вообще происходит. Постепенно расплывающаяся картинка прояснилась, и она разглядела, что две девчонки изо всех сил удерживают громадную толстую свинью, которая дергается и пытается протестующее хрюкать, но ей мешает веревка, туго намотанная на длинный нос. Еще один кусок веревки, идущий от петли на шее свиньи, сейчас был в руках одной из дочерей царицы. И она явно собиралась привязать его к ножке стола. Правда, Рада помешала осуществлению плана, и теперь две девчонки смотрели на нее во все глаза, боясь дышать. Свинья приглушенно хрюкнула, вновь попытавшись вырваться и ударившись о ножку стола, на котором громко зазвенели посыпавшиеся с тарелок ложки.

Больше всего на свете ей хотелось позволить мелким волчатам, как все здесь их называли, довести до конца задуманное, но Рада напомнила себе, что она теперь тоже анай, а значит, и ответственность разделит вместе с ними, коли выяснится, что она была в курсе происходящего. Постаравшись нагнать на себя как можно более грозный вид и изо всех сил давя смех, Рада рыкнула:

- Вы что тут делаете?! А ну марш отсюда! И свинью свою заберите!

На последних словах, правда, смех все-таки прорвался наружу, и она хрюкнула почти так же громко, как и перевязанная свинья, но волчата уже этого не заметили. Перепугано пискнув, они резко сдали назад, выползая из-под стола и волоча следом свинью, которая довольно резво взяла с места. Кряхтя, Рада и сама вылезла из-под стола, провожая взглядом всю компанию. Свинья, вырвавшись из рук близняшек, резко втопила в сторону Дома Дочерей, да так, что держащая ее в поводу девочка повалилась на живот, волочась по снегу следом. Вторая с причитаниями бросилась вдогонку, и вскоре они исчезли за углом какого-то здания.

- Вот ведь!.. – хмыкнула Рада, качая головой. Об этих двух девчонках по становищу легенды ходили. Кажется, они умудрились уже по количеству шалостей перещеголять саму царицу и ее друзей детства.

- Рада! – голос искорки из-за спины заставил ее резко обернуться.

Задыхаясь от смеха, ее девочка бежала к ней со стороны лижущего небо языками пламени костра. Отсветы обрисовали ее силуэт, зажглись огоньками на золотистых кончиках кудрей. Щеки искорки раскраснелись, глаза лучились от счастья, и сама она казалась сейчас такой солнечной, такой легкой, словно бронзовая стрекоза с прозрачными крылышками, играющая в пятнашки с отблесками солнечных лучей на дне звенящего ручейка.

Хмель как-то сразу забылся, и Рада поднялась с лавки ей навстречу, успев перелезть через нее и подхватить искорку на руки. Та заливисто смеялась и прижималась к ней всем телом, будто котенок, который требует ласки. Положив руки Раде на плечи, она отстранилась и дохнула на нее теплым весенним ветром с запахом ландышей и первых почек.

- Рада! Пойдем танцевать! Там так весело!

- Искорка, да я не очень хороша во всем этом, - неловко пробурчала Рада, убирая трубку подальше от своей девочки, чтобы дым из нее не шел ей в лицо. – Ноги у меня заплетаются, да и не умею я…

- Пойдем! – потянула ее Лиара за руку, выворачиваясь из ее объятий и улыбаясь так искренно, так искристо, что Рада сдалась. – Я научу тебя, это совсем не сложно!

- Ну пойдем, - заворчала Рада, чувствуя какое-то странное смущение, но послушно следуя за искоркой.

В детстве ее наставницы потратили несколько бесплодных месяцев, пытаясь научить ее самым простейшим движениям танцев, что принято было танцевать при дворе. Рада, естественно, не смогла внятно запомнить и повторить даже сотую часть из них, и даже не потому, что тело не запоминало, а потому, что она не видела ровным счетом никакого толку и радости от всех этих поклонов, пируэтов, приседаний и прочего. Выглядело это больше похожим на какую-то лягушачью вакханалию, чем на танцы, или на павлинов, раздувающих хвосты и медленно крутящихся на месте, чтобы все эти хвосты оценили. Анай танцевали, конечно же, совсем не так, и в том, как они носились по поляне, как выпрыгивали высоко вверх, как подбрасывали руки и ноги, было больше от рукопашной борьбы, чем от собственно танца. Но детский страх выглядеть идиоткой так никуда и не ушел, тем более, что этой самой идиоткой она должна была выглядеть на глазах Лиары.

У костра сидела группа музыкантов, вовсю наигрывающих веселую плясовую. Цепочка из разведчиц, соревнующихся в древнем военном танце, уже распалась, и теперь все разделились на пары и просто наматывали круги вокруг пламени, оборачиваясь вокруг себя и подбрасывая вверх партнершу на каждом втором обороте. Рада была не достаточно трезва, чтобы в точности запомнить все движения, но руки Лиары уже утянули ее в хоровод других танцующих, и ей пришлось повиноваться.

Поначалу ноги заплетались, и она совершенно не понимала, что ей делать. Но ладони искорки лежали у нее на предплечьях, а глаза сверкали радостью и такой любовью, что засмотреться было можно. И Рада поняла, что уже ни на что не обращает внимания, просто кружится вместе со своей девочкой под веселую плясовую, то и дело поднимая ее на руки и полкруга пронося по воздуху.

Может, я просто чересчур перебрала и теперь ничего не боюсь? Впрочем, у нее не было ни времени, ни желания думать. Ноги сами пустились в пляс, каким-то совершенно невиданным образом выписывая коленца, которых она и сама от себя не ожидала, руки взметнулись над головой, то и дело прихлопывая в такт музыке. Рада поняла, что ритм скрипок, барабанов и флейт буквально проник ей под кожу и теперь бухает в груди вместе с сердцем, отсчитывая каждое ее движение. И это было хорошо.

Лиара смеялась, и красивее ее сейчас не было никого на всем белом свете. Отблески огня оглаживали ее гладкие щеки, застывали кристалликами немыслимой красоты в ее темных глазах. Раде до боли, до дрожи хотелось запустить пальцы в ее густые волосы и целовать ее, целовать без конца, вдыхая запах ее кожи, ее дыхание, ее любовь. Вот только ноги не желали останавливаться и все плясали, плясали…

Роксана, умеешь же Ты шутить! Похоже, у меня неплохо получается. И дело тут вовсе не в количестве ашвила внутри меня. И эта мысль действительно была верной в отличие от всех предыдущих. Рада вдруг осознала, что вовсю пляшет в ряду разведчиц, вышедших на новый круг, взяв друг друга за плечи, а искорка отошла в сторону и хлопает ей, все быстрее и быстрее, отмеряя каждый удар того сложного рисунка, что сейчас плели ноги Рады. Хотя не таким уж и сложным он был. И вовсе даже совсем не сложным.

В следующий миг ноги переплелись, и Рада едва не ухнула лицом в сугроб, а разведчицы, стоящие по обе стороны от нее, с громким смехом поддержали, не дав упасть. Но строй ей все-таки пришлось покинуть.

Совершенно очумевшая, шатающаяся, с хмелем в голове и музыкой, что почти разрывала грудную клетку, Рада отступила в сторону от костра. Сердце колотилось как бешеное, дыхания не хватало, ноги подрагивали, а на щеках разгорелся алый узор стыда. Со смехом к ней подбежала искорка, беря ее за руки и отводя в сторону, к бочкам, у которых продолжали заливать в себя остатки ашвила самые стойкие из празднующих.