Good Again (СИ)

Пит смог скинуть оковы со своей души и в своей неизбывной душевной щедрости поделился этой новообретенной свободой со всеми, кто на него смотрел и его слушал. Позднее мы узнаем, что его речь будут вновь и вновь крутить в эфире, как напоминание о том, что жизнь продолжается, что даже лес, выгорев дотла после рокового удара молнии в сухой ствол, вновь вырастает и начинает зеленеть. Даже на его пепелище, усеянном белесыми костями лесных обитателей, которым не удалось спастись от огненного ада, под слоем головешек таится жизнь и скрытая сила, которая есть и в каждом из нас, которую невозможно истребить. И стоит наступить весне, зеленые побеги выстреливают к солнцу, год от года становясь все сильнее, пока не становятся со временем самыми сильными и высокими деревьями в лесу. И мы за нашу жизнь еще успеем обрести такую силу.

Когда торжественная церемония была окончена, целая толпа людей захотела пообщаться со мной и Питом. Но я как молодое деревце, которое по мере роста отодвигает в сторону другие саженцы, чтобы пробраться к солнцу, выпустила руки Хеймитча и Эффи и, раздвигая локтями любопытную, благодарную и просто жаждавшую меня увидеть толпу, продиралась сквозь нее до тех пор, пока не добралась до Пита. И полностью игнорируя правила приличия обвила его руками за пояс и спрятала лицо в него на груди. И он тоже зарылся лицом мне в волосы.

— Мне есть за что извиняться? — услышала я его шепот.

— Нет, Пит. Ты был великолепен. Все, что ты сказал, было великолепно, — сказала я, ощущая, как толпа инстинктивно отхлынула от нас — то ли чтобы поглазеть, то ли, чтобы дать нам немного личного пространства. Это уже было неважно. Мне было уже абсолютно наплевать, смотрит ли на нас кто-нибудь или нет.

__________

*Зигфрид Сассун (Siegfried Sassoon) (1886-1967) — английский поэт-фронтовик. Участник Первой мировой войны, офицер. Награжден военным крестом. Принадлежит к группе «окопных поэтов». В 1917 г. Сассун заявил, что «цели, ради которых ведется война, не стоят стольких страданий». Стихи Зигфрида Сассуна английская критика назвала «взрывом раскаленного добела гнева». Данное стихотворение прежде на русский не переводилось. Полный текст стихотворения на английском здесь http://www.poetryfoundation.org/poem/248208

**Адресант - тот, кто адресует кому-н. почтовое отправление (письмо, телеграмму, бандероль и т. п.). В оригинале — sender — отправитель.

https://ru.wiktionary.org/wiki/%D0%B0%D0%B4%D1%80%D0%B5%D1%81%D0%B0%D0%BD%D1%82 В общем, не думайте, что это опечатка. Хотя я всегда приветствую ваш публичный бетинг.

Комментарий к Глава 45: Счастливчики

Комментарий переводчика: Я знаю, что осталось всего-то две главы. Но именно сейчас у меня трудности с выделением времени для творчества, так что, пожалуйста, наберитесь терпения. Огромное спасибо pinkdolphin за все столь же бесконечно ценный вклад в перевод главы.

========== Глава 46: Всю себя ==========

Our heart wanders lost in the dark woods.

Our dream wrestles in the castle of doubt.

But there’s music in us. Hope is pushed down

but the angel flies up again taking us with her.

[…]

Our spirit persists like a man struggling

through the frozen valley

who suddenly smells flowers

and realizes the snow is melting

out of sight on top of the mountain,

knows that spring has begun.

from Horses at Midnight without a Moon by Jack Gilbert

В сумрачной лесной чащобе заблудилось наше сердце,

В замке тягостных сомнений борется наша мечта,

Но не смолкла наша песня, и не сгинула надежда,

Белокурый светлый ангел нам несет её… Всегда.

[…]

Тот не сломается, в ком дух силен, как человек,

Готовый ледяную даль рассечь сквозь липкий снег,

Чтоб в свежем ветре ощутить далекий аромат

Лугов цветущих и понять, хотя не ловит взгляд,

Что белые покровы гор уже обречены,

И снегу долго не сдержать начавшейся весны.

Из стихотворения «Лошади в безлунную полночь» Джека Гилберта**

Мы с Питом едва сумели выбраться из плотной людской массы, в которой многие хотели перемолвиться с нами словечком после его триумфальной речи. И снова Тому и Глену пришлось проявить все свое мастерство, расчищая нам дорогу, чтобы мы могли покинуть площадь. Даже вокруг нашего дома в Деревне Победителей ошивались несколько репортеров, и я не преминула их разогнать с луком в руках, грозя подстрелить каждого, кто окажется от нас на расстоянии полета стрелы. Мне тут же во всей красе представились заголовки завтрашних газет: пока Пит Мелларк провозглашает целительную силу любви, его невеста грозится поубивать журналюг. Да уж, нашей паре не снискать славы знатных пацифистов.

— Я и понятия не имела, — сказала я, когда мы остались на качелях на нашем крыльце, и, обнявшись, укутались тонким пледом. Пит стиснул мою руку и тихонько оттолкнулся ногами, так что качели медленно, как колыбель, пришли в движение и стали нас баюкать.

— Сначала было ужаснее всего, когда они только приступили к своим манипуляциям. Еще минуту назад я тосковал по тебе, боялся за тебя, надеялся, что с тобой все в порядке. А потом они меня кололи, и вдруг я начинал бояться тебя и ненавидеть. Невыносимо превращаться из любящего человека в того, кто пышет ненавистью к предмету своей любви! — он помотал головой, будто желая вытрясти эти воспоминания. — Я знал, что они со мной делают, пытался держаться, пока еще мог, чтобы не потерять чувства к тебе, понимания, что ты скорее умрешь, чем причинишь мне боль. Но потом они все равно меня сломали и уничтожили все воспоминания о том, чем ты была для меня, — это он сказал почти извиняющимся тоном, и для меня невыносимее всего было слышать, как он извиняется за то, что было ему неподвластно.

— Не вздумай винить в этом себя! Только не за это, — гневно вскинулась я.

— Нет, я знаю, — он пристально вглядывался мое недовольное лицо. — Правда, так и есть. И я ведь так чертовски старался им не поддаться. Держался как только мог.

Мои руки сплелись вокруг его шеи.

— Знаю, ты старался. Ты все время делал все возможное и невозможное. Поэтому ты здесь. Благодаря своей невероятное силе.

— Порой я даже не могу понять, как же мы справились. Наверно, шаг за шагом, да? Потихоньку? Порой вроде ничего трудного, и вдруг это наваливается на тебя как каменная глыба, которая вот-вот придавит насмерть, — высказался он с несвойственной ему откровенностью, сбросив в этот миг неизменную маску оптимиста, позволив мне заглянуть в свои самые мрачные мысли. Я не спешила его успокаивать. Сейчас я жаждала этой его откровенности, пусть даже она была пронизана унынием, исполнена пессимизма. Лишь позволив себе такое состояние духа мы вновь могли выбраться из этой темной ямы — вместе.

— Это тяжело. — заключила я.

Он нахмурился, пытаясь выразить свою мысль.

— Ага. Порой я забываю на миг, что ты на охоте или еще где, пусть даже и в соседней комнате, и на меня накатывает дикая паника, как когда-то у дерева молний. Я вдруг теряюсь и на миг будто снова оказываюсь на той арене. Меня прошибает пот, сердце бешено колотится, я еле сдерживаюсь, чтобы не броситься тебя искать…

Мне вспомнились все моменты, когда он как черт из табакерки возникал на пороге гостиной, и в его глазах плескалась паника, которая быстро стихала, стоило ему меня увидеть. Он здорово умел притворяться, что его пригнал сюда вовсе не страх потерять меня, а что он, мол, всего лишь ищет карандаш или чем открыть письмо, или что там еще он придумывал в оправдание своего внезапного появления.

Теребя пуговицу на его рубашке, я призналась в ответ:

— На меня тоже порой находит страх: где же Пит? Появляется буквально из ниоткуда. И мне тоже тогда нужно убедиться, что ты в порядке. Прежде чем вернуться к своим делам, — я грустно рассмеялась. — Мы с тобой оба чокнутые, верно?

— Видимо, да. Доктор Аврелий обещает, что со временем станет полегче, — произнес он с некоторым сомнением.