Школа жизни (СИ)

 — Одевай, — тут же отозвалась она, заметив мой взгляд, — Они тебе подойдут.

Я осторожно взяла их в руки и обула. Они были чёрными, но подошва была ярко — красной с чёрным узором, похожим на тот, что был на корсете.

 — Покрутись, — произнесла Вампирша. Я покрутилась.

 — Пройдись до двери и обратно.

Я расправила плечи и, смотря исключительно перед собой, пошла до двери. Походки от бедра от нас не требовали, но неуклюжесть не приветствовалась. Поэтому я просто прошла до двери, остановилась, развернулась и пошла обратно.

 — Чего — то не хватает, — заддумчива сказала Катерина, закусив губу, — Нора, принеси пакет с ленточками.

Нора — это наша надзирательница, которая сопровождала нас на завтраки, обеды, ужины, а так же в душ и туалет. Она была как охранник, да и выглядела так же: нос широковатый и с горбинкой, большие глаза, узкие губы и волосы всегда как — то страно зализаны и конечно её неизменное чёрное платье с воротником под горло. Будто мы в восемнадцатом веке, а это женщина цербер. Нора принесла маленький чёрный пакет и отдала его Вампирше. Катерина начала копаться в этом пакетике, будто искала что — то очень важное. Она достала две длинные широкие шёлковые ленты красного и чёрного цвета.

 — Девчонки завяжити их на руках красивым бантиком, — обратилась она к прислуге. Они взяли ленточки из рук Вампирше, поклонились ей и только потом подошли ко мне. Они одновременно завязали бантики на моих запястьях и, сделав свою работу, отступили в сторону. Теперь я точно, как кукла.

 — Очень мило и кокетливо, — склонив голову набок, пробормотала она, — Вивьен, ты со своей внешностью далеко пойдёшь.

Я смотрела на Вампершу через зеркало и лишь молча опускала глаза, показывая, что я слышу.

 — А твои глаза цвета янтаря свели уже немало мужских сердец, правда? — поинтерисовалась она, — Или это цвет виски? Как этот цвет называли твои друзья?

 — Моя госпожа, его называли по — разному. Кто — то расплавленным золотом, кто — то коньячным и солнечным, а были и такие кто говорил, что это глаза волка или оборотня. Но янтарными тоже называли.

Да, я не врала, мои друзья постоянно называли меня «золотой девочкой» именно из — за глаз, просто в солнечный день цвет глаз светлеет. У меня они действительно становились цвета расплавленного золота.

 — А сколько парней у тебя было? -спосила она.

 — Всего два, госпожа, — говорю. Я так и стою перед зркалом и действительно не могу поверить глазам. Я тут сама на себя не похожа, будто пластическую операцию сделали. Лицо выразительное, скулы отчётливо видны, нос прямой и узкий, прямо как у барби или куклы, а эти огромные глаза с пушистыми ресницами и красиво изогнутыми бровями превращают меня то ли в рок — звезду, то ли просто в модель нижнего белья, не знаю, но в этом месте я потеряла себя.

Дальше в течении часа Катерина лично собрала всех девушек и постороила нас ровным строем. Мы все выглядели одинаково — в корсетах и чулках, но расцветка была у всех разная: у Мэри преобладал голубой цвет, у Джесики тёмно — золотой, Виола была в коричневом, а Николь в зелёном. Эти цвета были на корсете под кружевной сеткой и в этот же цвет была окрашена одна ленточка на левой руке. Но всё было одинаково и можно было понять, что мы из одной группы.

 — Теперь девочки мы отправляемся на улицу и вам следует кое — что одеть, — она щёлкает пальцами и три девушки берут оставшиеся пакеты с кровати и подносят нам, — Оденьте то, что там лежит и мы отправимся в путь.

Я засунула руку в пакет и достала оттуда чёрный плащ с красной отделкой внутри и какие — то странные очки, которые были похоже на на те, что носят спортсены, катающиеся на лыжах и сноубордах. Они были большими с широкой эластичной лямкой сзади. Я попыталась посмотреть сквозь них, но ничего не увидела, кроме темноты.

Плащ я накинула на плечи и и завязала завязки, которые оказались на груди.

 — Теперь одевайте очки и накидывайте капюшоны, — отдала Катерина приказ. Я немного наклонилась вперёд, чтобы перебросить волосы на лоб и одеть очки. Причёски повредить не хотелось, поскольку мы действительно должны выглядеть презентабельно. Была б моя воля, всё бы это стёрла и пошла бы без всего, чтобы выглядеть как можно естественнее, но мы идём показать себя и выглядеть должны соответственно. Чёрт, что за мысли? Я должна сделать всё, чтобы меня кто — нибудь взял, поскольку отсюда сбежать невозможно, а вот от другого Вампира есть шанс смыться, особенно если я буду работать, например, прислугой или уборщицей — у меня будут ключи от многих комнат.

Я одела очки — маску на лицо и выпрямилась, показывая, что я готова. Края очков находились чуть ли не на щеках и лбу и мои густо накрашенные глаза были в безопасности. Видимость была нулевая.

 — А теперь, вас поведут мои люди и вы не должны бояться, вы должны полностью положиться на них и доверять им, как себе, — услышала я, — За мной!

После этих слов моей правой руки коснулся кто — то и приобнял за талию. Этот кто — то переплёл наши пальцы для лучшего скрепления и прикоснулся своим телом к моему првому боку. Я почувствовала, как этот кто — то потянул меня вперёд и я, расслабившись, доверилась ему, пойдя следом. Шли мы очень долго: несколько раз круто разворачивались, потом куда — то спускались и под конец после небольшой остановки в лицо подул прохладный ветер. Так и заболеть недолго, хоть бы штаны какие — то выдала, а то я так могу вирус какой — нибудь подхватить. Мы точно шли по улице и под ногами была далеко не земля, а настоящий асфальт! Значит за домом с другой стороны всё — таки есть дорога! А я — то уже думала, что мы действительно в глуши какой — то. Мы прошли ровно сорок шагов и остановились. Послышался звук отъезжаемой двери. Микро — автобус?

 — Пригните голову, — услышала я мужской голос прямо над своим ухом, — Не ударьтесь головой.

Я тут же согнулась и левой рукой нащупала металлическую дверцу за которую и схватилась рукой, чтобы не упасть. Меня усадили, а рядом сел всё тот же, как я поняла мужчина. В автобус машину залезли остальные девушки и дверь закрылась. На заднем плане услышала, как где — то вдалеке хлопнула дверца. Значит Вампирша поедет своим ходом? Ну да, зачем ей ехать с едой в одном помещении? Она лучше отдельно от нас. А вообще я рада, что её не будет рядом, просто не будет такого морального прессинга. Спустя минуту мы тронулись.

Чесно признаться я потеряла счёт времени, может прошло шесть часов, а может и все сутки, поскольку ехали мы действительно долго. С отсутствующим зрением все остальные чувства усилились и я вздрагивала от любого шороха. В отсутствии света начиналась паника, но я держала себя в руках, стараясь незаметно переводить дыхание. орсет по — прежнему давил, но было терпимо, а сейчас когда я сижу в одной позе, то этих жёстких косточек почти не чувствуется.

Не кстати вспомнилось наказание Катерины. Мы тогда сговорились и одновременно упали на пол, когда отстаивали свои законные два с половиной часа. Не знаю, что нам тогда пришло в голову, но мы решили, что если мы сдадимся одновременно, то Вампирша ничего нам не сделает, только отчитает и всё. Но не тут — то было. Она отвела нас в небольшую комнату буквально четыре метра в длину и где — то столько же в ширину, там были какие — то моющие средства и швабры. Это была обычная кладовка, только большая. Катерина завела нас туда и привела маленькую девочку с лицом покрытым веснушками. На вид её было около пяти лет. Она стояла в белом платье, белых гольфах и босоножках, а на голове красовались два смешных хвостика. Мы сначала не поняли зачем тут ребёнок, но когда Катерина с пакостной улыбкой впилась в шею девочки, мы поняли план этой убийцы. Как девчонка кричала — это не передать, она обливалась слезами и пыталась вырваться, её губы постоянно складывались в немое «Мама» и она заикалась, не имея возможности произнести связного звука, только крики и хрипы. А потом, когда девочка совсем обвисла и утихла Вампирша бросила её на пол и вышла из комнаты, закрыв нас на замок. Она оставила нас одних на едине с умирающим ребёнком! Как мы плакала, я пыталась что — то сделать, но девочку уже нельзя было спасти — сонная артерия была сильно повреждена. Я помню, как на фоне криков и плача других девушек, сгребла малышку в охапку и начала её баюкать. «Мама рядом, всё хорошо» — шептала я, как заведённая, раскачиваясь вместе с уже умершей малышкой. Тогда — то моя психика окончательно треснула и осыпалась осколками здравого смысла и разума. Надежда уже не спасала и не давала сил жить дальше, я просто существовала. Мы же будущие матери, у нас в крови материнский инстинкт и Катерина знала это. Она была великолепным манипулятором и знала куда надавить, чтобы сделать как можно больнее. В тот день я пришла в себя посередине ночи, когда девочки с опухшими от слёз глазами уснули, расстелив какую — то тряпку. В руках у меня был холодный труп ребёнка. Её тело одеревенело, а глаза были открыты, руками она держалась за мою футболку, которая вся была в крови. Глаза я аккуратно закрыла двумя пальцами и поцеловав в лоб, переложила девочку ближе к выходу. Я очень замёрзла в ту ночь, но к девочкам не присоеденилась, хотя рядом с Мэри было свободное место. Я так и просидела, обхватив себя около стенки. Это была самая ужасная ночь в моей жизни. Мир мой рухнул и я не знала, что делать.