Медальон судьбы (СИ)

С интересом осматриваясь, Лина не спеша прошла вдоль стеллажей. Книг здесь было столько, что глаза разбегались! Она выбрала наугад несколько, но все они оказались написанными на кхуздуле − тайном языке гномов.

Но вот ей случайно попалась обычная понятная книга. Лина подошла к единственному здесь источнику света, чтобы получше рассмотреть её. В старинной книге рассказывалось о драгоценных камнях и их магических свойствах. Поначалу девушку не очень увлекло её содержание, но потом она со всё больше нарастающим интересом стала перелистывать страницы.

− Сапфир… Рубин… Лунный камень… − бормотала Лина, ища нужную информацию, и вскоре победно воскликнула: − Вот и он! Красный алмаз, благодаря своей редкости и насыщенному цвету называемый также Сердцем Дракона…

Но только она собралась прочитать заинтересовавшее её определение, как услышала позади себя:

− Вот ты где!

От неожиданности Лина громко захлопнула книгу, словно уличённая на месте преступления, и резко обернулась. Перед нею стоял Балин. Чуть склонив голову набок, он изучающе глядел на неё. Впрочем, смотрел он так недолго.

− Хорошо, что я тебя встретил. Король хочет видеть тебя, − сказал гном и, не желая, видимо, пускаться в дальнейшие объяснения, направился к двери.

Его слова не на шутку встревожили девушку: король не стал бы просто так вызывать её к себе. И что-то подсказывало ей, что ничего хорошего от этой встречи ждать не приходится.

Опомнившись, Лина быстро вернула книгу на место и побежала догонять Балина.

Вопреки ожиданиям король принял её не в тронном зале, а в своём кабинете. Однако он не снял короны и тяжёлой меховой мантии, тем самым сразу задав будущему разговору тон официальности и строгости.

− Итак, как ваше самочувствие? Надеюсь, рана больше не тревожит вас? − после взаимных приветствий осведомился Траин.

− Благодарю, Ваше Величество. Ваш целитель очень помог мне, − вежливо отозвалась Лина, внутренне насторожившись.

− Очень рад слышать, − без особой радости в голосе проговорил Траин и пристально посмотрел на девушку. − И тем не менее вы всё ещё здесь. Почему? Насколько мне известно, люди не очень хорошо себя чувствуют в Горе.

− Прошу прощения, Ваше Величество, если злоупотребила вашим гостеприимством… Если прикажите, я покину Эребор, − сглотнув тугой ком в горле, пообещала Лина.

− Не сомневаюсь, − чуть заметно усмехнулся король. − И всё же вы не ответили на мой вопрос. Впрочем, не утруждайтесь. Я понимаю, что вас здесь держит: не каждая девушка из простой небогатой семьи может похвастаться тем, что ей удалось втереться в доверие к наследному принцу…

Лина сразу поняла, откуда ветер дует.

− Уверяю, вы заблуждаетесь… − запротестовала она.

− Не нужно оправданий, − повелительным жестом руки остановил её король. − Как гласит ваша же поговорка, оправдывается тот, кто виноват.

Лина сдержалась и никак не отреагировала на это замечание. И так ясно, что возражать гномьему королю − себе дороже!

Гном поднялся со своего массивного кресла и, не сводя с неё помрачневшего взгляда, предупредил:

− Не нужно полагать, будто другие слепы и ничего не замечают. Я прекрасно вижу твои намерения. Поэтому запомни: тот, кто посмеет посягнуть на наши сокровища, будет считаться нашим врагом. Лучше тебе не видеться больше с Торином. У него есть богатая, достойная его невеста, а ты не ровня ему!

Лину это глубоко возмутило. У неё и в мыслях не было претендовать на брак с Торином, да ещё и ради собственной материальной выгоды! Неужели король считает её способной на такой низкий поступок? Даже как-то обидно становилось… Или же он так трясётся за своё золото? При его последних словах создавалось впечатление, что короля не столько заботит будущая супруга сына, сколько сохранность и приумножение его богатства.

Тем временем Траин громко окликнул стражника, стоявшего за дверью, и велел ему проводить девушку. Причём не нужно было обладать особой догадливостью, чтобы понять, что это “провожание” будет длиться до самых ворот Эребора. С трудом сохраняя благоразумие, Лина почтенно поклонилась королю и с гордо поднятой головой покинула его кабинет.

Собрав все свои немногочисленные пожитки, она молча последовала за дожидавшимся её стражником к выходу. Естественно, предупредить Торина, Френина или Дис о своём отбытии она не смогла.

Прощаться с Эребором было грустно. Что бы там ни говорили о неприспособленности людей к жизни в горах, Лине он очень понравился. Эребор красив, особенно в тёмное время суток, когда он словно озаряется изнутри своим собственным сиянием, перемежаясь со светом огней и блеском пронизывающих Гору золотых жил. Можно было невозбранно любоваться этой красотой, находясь на верхних ярусах и глядя сверху вниз с какого-нибудь оснащённого перилами перехода. Можно было гулять по широкому плато, являвшемуся городской площадью, и подмечать что-то новое и интересное: например, то, каким причудливым орнаментом украшены стены Эребора; как необычно звучит кхуздул или какие сложные причёски носят некоторые гномы и гномки, сооружая их из множества косичек. А поздним вечером перед сном можно было забраться в кресло возле жарко потрескивающего огня в камине, наслаждаясь уютом и приятным чувством надёжности и защищённости…

Усилием воли отогнав воспоминания, Лина кинула осуждающий взгляд в ту сторону, где предположительно находился королевский кабинет. Ну уж нет, пусть король и вправе выгнать её из города, но решать, с кем ей видеться, а с кем − нет, он не может!

За неимением выбора девушке пришлось вернуться на своё прежнее местожительство в Дейле и вновь взяться за домашнее хозяйство, чтобы хоть как-то оправдать своё проживание в чужом доме. Жизнь, казалось, вернулась на круги своя.

Но однажды, не более, чем через неделю, когда Лина сидела одна в своей комнате, к ней на оконный карниз приземлилась крупная птица − ворон − и, судя по всему, улетать она не собиралась. Лина подошла к окну и открыла его. На удивление, ворон не испугался и не улетел, а наоборот, важно проковылял к подоконнику. И тут только Лина заметила, что у него к лапке был привязан небольшой, свёрнутый в трубочку кусочек бумаги.

“Торин”, − мелькнула догадка, пока Лина развязывала и разворачивала чьё-то послание. Её глаза забегали по написанным строчкам, а губы растянулись в улыбке. Это коротенькое письмо и вправду было от Торина! Вопреки воле отца принц не пожелал оставить ту, которой фактически признался в любви, и в своём послании договаривался о встрече.

Закончив читать, Лина сразу засуетилась, ища бумагу и карандаш (потому что так и не привыкла к чернилам и перьям). Когда ответ был написан, она покосилась на своеобразного почтальона, невозмутимо ожидавшего на прежнем месте. Этот ворон не походил на обычных дрессированных птиц, вроде почтовых голубей, уж больно важно держался и смотрел так, будто всё понимал! Получив ответное послание, он нагнул голову в неком подобии поклона и, развернувшись, широко расправил крылья и взмыл вверх по направлению к Эребору.

Так сложились их с Торином встречи. Они виделись втайне ото всех и редко, словно по праздникам. Да, впрочем, возможность побыть вместе и была для них праздником. И пусть маленькую, заурядного вида комнатку не назовёшь самым романтичным местом для встреч, но это было и неважно. Важно было просто сидеть рядом, тесно прижимаясь друг к дружке плечами, говорить и чём-то понятном и интересном, смеяться и изредка красть друг у друга желанные поцелуи…

В глубине души Лина понимала, что рано или поздно их отношения придётся прекратить, но думать об этом совсем не хотелось, − так же, как летом не хочется думать, что за тёплыми солнечными днями последует дождливая стылая осень.