Орудия смерти. Город Костей (СИ)

— В салон? — удивилась Люси.

— Ну да. А где, по-вашему, я принимаю гостей?

— Я оставлю свой цилиндр у лакея, — пошутил Нацу.

Мадам Брандиш мрачно взглянула на него:

— Не прикидывайся: ты и вполовину не такой забавный, каким хочешь казаться. Иначе был бы раза в два веселее. — Она скрылась за занавесками. Презрительный смешок Брандиш почти перекрыл громкий перестук бусин.

Нацу нахмурился:

— Интересно, что она имела в виду?

— А по-моему, все понятно, — отозвалась Люси и, не дожидаясь ответа, гордо прошествовала сквозь занавески.

Ее глаза не сразу привыкли к полумраку салона. Над черными бархатными шторами, целиком закрывавшими левую стену, пробивалась тонкая полоска света. С потолка на тонких шнурах свисали чучела птиц и летучих мышей с мерцающими стеклянными глазами. От истертых персидских ковров, устилавших пол, при каждом шаге поднималась пыль. В центре комнаты стоял журнальный столик, вокруг которого громоздились пухлые розовые кресла. На столике бросались в глаза колода карт Таро, перевязанная шелковой лентой, и хрустальный шар на золотой подставке; посередине красовались тарелка с аккуратными бутербродами, синий дымящийся чайник и пара чашек на блюдцах.

— Круто! — Люси уселась в кресло.

Брандиш хитро улыбнулась.

— Угощайтесь. — Она взяла чайник. — Молока? Сахару?

Люси взглянула на сидевшего рядом Нацу. Он держал тарелку с бутербродами и внимательно ее рассматривал.

— Сахару, — ответила она.

Нацу взял бутерброд и поставил тарелку на место. Люси исподтишка наблюдала, как он откусил кусок.

— Огурец, — пробормотал Нацу в ответ на ее взгляд.

— По-моему, бутерброды с огурцом замечательно подходят к чаю, — заявила мадам Брандиш, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Терпеть не могу огурцы, — сказал Нацу и вручил Люси надкушенный бутерброд.

Она впилась в бутерброд. Майонеза и перца в нем было ровно столько, сколько нужно. Желудок благодарно заурчал: после похода с Жераром в мексиканский ресторан Люси ела впервые.

— Огурец и бергамот, — произнесла она. — Может, огласишь весь список? Что еще ты не любишь?

Нацу взглянул на Брандиш поверх чашки:

— Лжецов.

Дама невозмутимо поставила чайник на стол:

— Называй меня лжецом сколько угодно. Я действительно не умею колдовать. Но моя мама была самая настоящая ведьма.

Нацу чуть не подавился чаем.

— Это невозможно!

— Почему? — Люси глотнула из чашки. Чай оказался горьковатым на вкус, с сильным ароматом дыма.

Нацу вздохнул:

— Потому что они наполовину люди, наполовину демоны. Все ведьмы и маги — гибриды. А у гибридов детей не может быть по определению. Они стерильны.

— Как мулы, — задумчиво произнесла Люси, вспоминая уроки биологии. — Мулы тоже выведены путем скрещивания пород, и они стерильны.

— Надо же, какие глубокие познания в области скотоводства, — проговорил Нацу. — Нежить произошла от демонов, а маги вообще их прямые потомки. Вот почему маги — самые могущественные создания.

— А вампиры и оборотни тоже потомки демонов? А фейри?

— Вампиры и оборотни получились в результате болезней, занесенных демонами из своих измерений. Большинство таких заболеваний смертельны для людей, но в некоторых случаях зараженный человек не умирает, и с ним творятся странные вещи. А фейри…

— Фейри — это падшие ангелы, — вмешалась Брандиш, — изгнанные с небес за гордыню.

— По легенде, — добавил Нацу. — А еще говорят, что они потомки ангелов и демонов. По-моему, вторая версия ближе к истине: добро и зло, перемешанные друг с другом. Фейри — очень красивые создания; наверное, так должны выглядеть ангелы. Однако они могут зло пошутить, а порой просто жестоки. Кроме того, фейри не любят полуденного солнца.

— Потому, что дьявол силен лишь во тьме, — словно отрывок старинного стихотворения, тихо произнесла Брандиш.

Нацу кинул на нее сердитый взгляд.

— Должны выглядеть? То есть ангелы не… — допытывалась Люси.

— Ну хватит про ангелов, — неожиданно серьезным голосом отрезала Брандиш. — Маги бездетны — это правда. Я приемная дочь. Мама лишь хотела быть уверенной, что сюда станут приходить и после ее смерти. Мне и колдовать-то не нужно: только сиди да охраняй.

— Что охраняй? — спросила Люси.

— Действительно что? — Брандиш подмигнула и собралась уже взять с тарелки бутерброд, но там оказалось пусто. — Как хорошо, когда у девушки здоровый аппетит! В мое время девушки были статными и крепкими — не то что нынешние тростиночки.

— Спасибо. — Вспомнив осиную талию Эльзы, Люси сразу почувствовала себя толстой. Допив чай, она со стуком поставила чашку на блюдце.

Мадам Брандиш моментально схватила ее чашку и стала пристально рассматривать изнутри, нахмурив подведенные брови.

— Я кокнула чашку? — нервно поинтересовалась Люси.

— Она гадает, — скучающим голосом проговорил Нацу. Однако вместе с Люси невольно подался вперед, глядя, как Брандиш вертит чашку в пухлых руках.

— Ну что там? Все плохо? — встревожилась девушка.

— Ни плохо, ни хорошо. Очень странно. — Брандиш взглянула на Нацу. — Дай-ка свою чашку.

— Я еще не допил… — запротестовал он, но мадам Брандиш выхватила чашку из рук Нацу и вылила оставшуюся жидкость обратно в чайник. Затем она уставилась внутрь чашки. — Я вижу много жестокости, реки крови, и твоей в том числе. Полюбишь не того человека. А еще у тебя есть враг.

— Только один? Вот обрадовали! — Нацу откинулся на спинку кресла.

Брандиш поставила его чашку на место и вновь взяла чашку Люси.

— Ничего не могу прочесть… образы смазаны — бессмыслица какая-то! — Она взглянула на Люси. — У тебя сознание не заблокировано?

— Как это?

— Что-то вроде заклятия, подавляющего воспоминания или дар видения.

Девушка отрицательно замотала головой:

— Нет, конечно нет.

— Не спеши с выводами, — предупредил Нацу. — Несколько дней назад ты не подозревала, что способна видеть. Может…

— А может, я отстаю в развитии? — вспылила Люси.

Нацу напустил на себя обиженный вид:

— Ну не знаю. И все-таки твои воспоминания наверняка заблокированы.

— Ладно. Попробуем зайти с другой стороны. — Брандиш отставила чашку и потянулась за колодой карт Таро. Разложив карты веером, она протянула их Люси. — Води по ним рукой, пока не почувствуешь холод или тепло или одна из карт не прилипнет к пальцам. Тогда вытащи ее и покажи мне.

Люси послушно провела пальцами по разложенной колоде. Карты оказались прохладными и скользкими на ощупь, но ни от одной не исходили холод или тепло. И к рукам они не липли. Наконец Люси надоело, и она вытянула карту наугад.

— Туз Чаш, — озадаченно проговорила Брандиш. — Он означает любовь.

Люси взглянула на карту. В руке чувствовался ее вес. На лицевой стороне вручную толстым слоем краски было сделано изображение: рука, держащая чашу, на фоне выведенных позолотой лучей солнца. Золотую чашу украшал узор из маленьких солнечных дисков, а также множество рубинов. Люси безошибочно узнала стиль художника.

— Это хорошая карта?

— Не всегда. Самые ужасные поступки люди совершают во имя любви, — заметила мадам Брандиш, сверкнув глазами. — Туз Чаш — очень сильная карта. Что ты чувствуешь?

— Чувствую, что ее нарисовала мама. — Люси бросила карту на стол. — Я права?

Брандиш кивнула с довольным видом:

— Она сделала колоду мне в подарок.

— Сейчас можно говорить все что угодно. — Нацу поднялся и холодно посмотрел на Брандиш. — Вы хорошо знали Лейлу Харт?

— Нацу, не надо…

Брандиш откинулась на спинку кресла и прижала веер карт к широкой груди:

— Мы с Лейлой без лишних слов прекрасно понимали, что из себя представляет каждая из нас. Иногда она оказывала мне небольшие услуги — к примеру, нарисовала эту колоду. А я, в свою очередь, могла рассказать Лейле очередную сплетню, которую обсуждала нежить. Лейла там кое-кем интересовалась, и я держала ее в курсе новостей.

— И кем же? — спросил Нацу с непроницаемым выражением лица.