Узы крови (СИ)

– Нельзя, вам завтра улетать, – сказала она Тонкс и повернулась к Регулусу. – Сириус не сможет завтра лететь. Он только через неделю достаточно оправится. Лети ты в первой группе, ты же первый в очереди наследников, Гримм, если только он действительно может это сделать, явится к тебе.

– Ладно, хорошо, – Регулус потер лоб. – Я… мне нужно в Амстердам. Ненадолго.

– Заночуй уже там, – деловито отозвалась Тонкс. – Нужно наложить на дом Делакуров защиту на всякий случай. Не хватало еще, чтобы из-за нас с ними что-нибудь приключилось.

Регулус молча кивнул, посмотрев на нее. Тонкс выглядела собранной и спокойной – ее выдержка впечатляла: Грюм ведь был для нее вторым отцом. Но, должно быть, она сейчас неосознанно старалась сделать все возможное, чтобы он гордился ею. Пусть даже посмертно.

– Я хотел сказать… – начал он.

– Да, вам всем жаль, – кивнула она с прежней деловитостью. – Я это знаю. И мне сейчас больше всего хочется остаться одной, поэтому отправляйся в Амстердам, а мы с Талией наложим чары, и этот день, наконец, закончится.

Нет, ее выдержка не просто впечатляла, она стояла выше всяких похвал. Регулус опять кивнул и вышел, на ходу накидывая куртку. Шарф, подаренный Сириусом, он тоже не забыл прихватить, с внезапным трепетом отнесшись к этому подарку.

В отеле он, как и было условлено, назвался месье де Бержераком, взял комнату и поинтересовался, в каком номере остановилась чета Грантов с дочерью.

Когда тремя минутами позже он постучал в их дверь, открыл Снейп. Гермиона стояла у него за спиной – очевидно, она первой бросилась к двери, чуть не позабыв про осторожность.

– Регулус! – она, позабыв про присутствие своего отца, бросилась к нему на шею.

Регулуса словно окатило волной тепла.

– Регулус, мой Регулус, – едва слышно прошептала Гермиона, изо всех сил сжимая его в объятиях.

В это простое слово – «мой», она вложила столько чувства, столько трепета и облегчения, что он ощутил себя самым нужным, самым любимым человеком на свете. И это было прекрасное ощущение. Он на краткое мгновение зажмурился и прижался щекой к ее шелковистым волосам. Дверь за ним захлопнулась, и мрачные воспоминания остались по ту сторону.

– Что Сириус? – осторожно поинтересовалась Гиневра.

Гермиона отпустила его и, смутившись, уселась в углу дивана.

– Только через неделю встанет на ноги, – ответил Регулус.

Здесь, рядом с Гермионой у него было такое ощущение, словно сегодняшние события произошли лет десять назад. Он уселся в кресло напротив нее и не мог отвести глаз от ее зардевшегося тонкого личика. В ее черных глазах плескалась тревога – тревога за него, и под ее взглядом ему легче дышалось.

– Я должен буду улететь завтра, – устало сказал Регулус, откидываясь на спинку кресла и, наконец, отводя взгляд от Гермионы.

Снейп кивнул. Он постучал длинными тонкими пальцами по подлокотнику и произнес:

– Мы весь день не ели. Закажем ужин в номер.

– Да, разумеется, – Гермиона поднялась и подошла к столику, на котором стояло это странное приспособление – то ли телеграф, то ли телефон, Регулус никогда не мог запомнить его название правильно, хотя в любимых им фильмах его постоянно использовали для быстрой связи, как Патронус или каминную сеть.

Она начала говорить в трубку, стоя вполоборота к нему. Лицо усталое и скорбное, глаза припухли – видно, плакала, прядь густых шелковистых волос она завела за ухо, чтоб не мешала прикладывать трубку; провод от аппарата машинально наматывала на тоненький пальчик. В своем белом свитере с высоким воротником под самый подбородок она выглядела так по-домашнему. Регулус смотрел на ее трогательную маленькую фигурку на фоне огромного, в полстены, окна и чувствовал себя на целую жизнь старше нее. Гермиона казалась ему маленькой и беспомощной, похожей на хрупкий цветок, отчаянно и стойко борющийся с бурей. Ему хотелось спрятать этот цветочек в ладонях, оградить от всего, что могло ранить тонкие лепестки.

Ужин прошел в молчании, в самом конце выпили по бокалу за погибших и уничтожение предпоследнего крестража. Оставалась только змея – для последнего сражения.

За окном поднималась метель.

После ужина Снейп предложил ему остаться у них в целях предосторожности – их номер состоял из гостиной и двух спален.

– В гостиной, конечно же, – желчно уточнил Снейп напоследок.

– Северус, – Гиневра бросила на него укоризненный взгляд.

Они ушли в свою комнату.

– Я пойду, – прошептала Гермиона и поднялась, но направилась не к комнате, а подошла к его креслу и встала над ним с растерянным видом.

Регулус тоже поднялся.

– Не вздумай винить себя ни в чем, – казалось, она весь вечер собиралась с силами, чтобы сказать ему это.

Регулус улыбнулся уголками губ. Сейчас, когда они остались наедине, и он смотрел на Гермиону, на ее рассыпавшиеся по плечам густые волосы, непроницаемо черные глаза, будто поглощающие свет, она казалась ему нереальной. Он взял ее лицо в ладони, внимательно всматриваясь в ее черты, как тогда, когда он впервые поцеловал ее, и прислушивался к странному чувству в груди. Ему казалось, что он знает ее всю жизнь, каждая черточка ее лица была такой знакомой и родной, будто они вместе уже много лет. Точно такое же чувство охватило его, когда он впервые ее целовал. Или даже раньше.

Регулус наклонился и осторожно поцеловал ее, будто она была робким огоньком, готовым погаснуть, стоит на него дохнуть. Губы у нее были мягкие и податливые, и она всегда с такой нежной покорностью принимала его ласки, что внутри что-то до боли сжималось, и нежность с примесью желания почти болезненно растекалась по жилам.

– С тобой все будет хорошо? – с тревогой спросила она, когда он отстранился, глядя на него ласково и сочувственно.

Регулус улыбнулся и искренне прошептал:

– С тобой не пропаду.

***

Возвращение в Британию обошлось без неожиданностей. В аэропорту Хитроу Гермиону с родителями встретил «месье де Бержерак» и провел их в Гриммово Логово – пес действительно явился на зов Регулуса. Гарри встретил Гермиону довольно холодно, демонстративно обижаясь на ее вероломное «Остолбеней». Правда, большая доля праведного гнева Поттера обрушилась все же на Стеллу, и та ходила за ним с покаянным лицом, как никогда напоминая своего отца: с таким же видом Сириус ходил за Талией, когда в чем-нибудь был виноват перед ней.

Пару дней Гермиона жила с обманчивым ощущением, будто все самое страшное осталось позади – такую легкость она испытала, вернувшись в замок Блэков. Однако заблуждение длилось недолго – до них, теперь в основном благодаря знакомым Кэти из Лиги, доходили новости о том, что по всей стране учиняются зверские облавы на маглорожденных. Тысячи волшебников снимались с насиженных мест, подаваясь в бега, скрываясь в лесах Англии. Горели небольшие магловские городки. И со всем этим пока что ничего нельзя было поделать. Нужно было подготовить Гарри, нужно было отыскать убежище Волдеморта, но, чем дальше, тем яснее становилось, что эти две задачи нереально решить в столь короткие сроки, как хотелось бы. Гермиона с ребятами упорно тренировалась, оставшееся время посвящая поискам каких-либо зацепок в библиотеке поместья Марволо. Ведь где-то же должно быть упоминание о том, где находится второе поместье!

К счастью для них всех, Волдеморт больше не предпринимал попыток проникнуть в голову Гарри, хотя, несмотря на многочасовые изматывающие тренировки у Северуса, сознание Гарри было по-прежнему уязвимо.

В замке царила напряженная атмосфера. Когда его обитатели не были заняты общим делом, Гермионе все время казалось, что все они неосознанно, а некоторые, может, и умышленно избегают друг друга. Блейз стал настоящим отшельником – он и есть старался в такое время, когда никого не было в столовой, а ужинать приходил прямо на кухню – так Гарри по секрету поведал Добби. Гермиона не вступала с ним в разговоры, но и она, и Гиневра, не сговариваясь, старались незаметно присматривать за ним.