Песня ветра. За Семью Преградами (СИ)

Сложно было объяснить это щемящее чувство. Ощущение дороги, которая никогда не кончится, вечно стремясь к закату, в который, как в океан без дна, падает оранжевое солнце. Ощущение ветра, мчащегося без границ по миру, ветра, что всегда был молодым и сильным, ветра, который не удержали бы никакие обычаи, никакие законы, никакие правила. Что-то большее было там, за этим крохотным скребущимся внутри древоточцем. Чья-то улыбка, обещающая чудо, чей-то голос, что шептал не бояться, чьи-то руки, лежащие на ее плечах.

Рада решилась, выдохнув весь воздух из легких, а потом склонилась перед Лэйк до самого пола, едва не ткнувшись носом в плетеную из тростника циновку. Кажется, так она еще никому и никогда не кланялась, но это было и неважно сейчас.

- Царица, я должна кое-что сказать тебе, - хрипло проговорила Рада, чувствуя, как две тяжелые ладони, что лежали на плечах, легонько щекочут ее тело огненными прикосновениями, подбадривая и помогая.

- Говори, Рада, - спокойно отозвалась Лэйк.

Всем телом она чувствовала на себе полный тревоги взгляд искорки, но сейчас нужно было быть честной. Абсолютно честной, потому что иного пути потом у нее уже не будет.

- Никогда в жизни я не хотела нигде остаться, никому служить. Никогда я не хотела быть частью какого-либо народа, какого-либо общества. Я всегда была одна и сама по себе. И только здесь мне захотелось остаться, среди вас. Только тебе служить. – Рада вскинула глаза, глядя на Лэйк, и та кивком головы показала ей выпрямиться. Говорить было сложно, но и правильно, и золото выливалось из ее груди вместе со словами, которые с таким трудом подбирал язык. – Нет мечты более великой, нет дороги более правильной, чем та, по которой вы идете. И я горда, что вы приглашаете меня идти вместе с вами. Но я чувствую что-то… - она замялась, пытаясь подобрать слова. – Я чувствую, что я не должна быть связана. Ни именем, недаром же у меня его столько раз отбирали и давали вновь. Ни домом, потому что это лишь место, определенное место, которое рано или поздно тоже превращается в клетку. Ни народом, потому что интересы народа всегда выше интересов одного человека. А я иду туда, куда ведет меня что-то внутри меня. Я иду за этим голосом, за этим пламенем. Я не знаю, когда и как Великая Мани призовет меня, я не знаю, что Она готовит для меня, и все что я могу и хочу делать – это идти по Ее дороге. Может случиться момент, когда Она прикажет мне уйти отсюда, когда Ей понадобится мое присутствие в другом месте, и что тогда? Получится, что я предам мой народ и людей, сделавших для меня так много? Принявших меня в свой дом? Я не могу так, первая, пойми.

Искорка вновь сжала ее руку, ободряя ее, и почему-то, хоть Рада совсем и не понимала почему, на ее губах была полная любви, нежности и неземного света улыбка, будто Рада сделала что-то хорошее, что-то очень правильное. Торн смотрела на нее задумчиво, потирая пальцами длинный подбородок. Найрин почему-то тихонько улыбалась, часто моргая и глядя в пол, словно вспомнила что-то очень дорогое для нее самой.

А Лэйк вдруг в ответ точно так же низко поклонилась Раде, как кланялась она сама какие-то несколько мгновений назад. Рада опешила, глядя на то, как царица разгибается и смотрит на нее, а в ее синем глазу пляшут лукавые огоньки.

- Много лет назад, в разгар Великой Войны, я заключила сделку с кровными врагами моего народа и отправилась на развалины запретного для анай города, чтобы узнать правду, которая могла уничтожить мой народ. Я пошла потому, что глубоко внутри себя знала – мне нужно туда идти. И это была воля и зов, непреложный приказ, который невозможно нарушить. На развалинах города я узнала о том, что никаких Небесных Сестер не существует, а мой народ, которым я так гордилась, - лишь следствие чудовищного эксперимента, уничтожившего целую расу. И что нам противостоит сила, в десятки раз превосходящая нас числом. И что мне нужно убить одну из самых сильных цариц анай, а потом заставить весь мой народ прекратить вражду с кортами, длящуюся две тысячи лет. – Лэйк уже улыбалась, и эта улыбка совсем изменила прямые и твердые черты ее лица, сгладила их, смягчила. И свет, что обычно лился из ее глаза и буквально заставлял хребет Рады сгибаться пополам, сейчас был нежным, как первые весенние листочки, только-только выбравшиеся из тугих почек. Остальные анай тоже улыбались, глядя то на царицу, то на Раду, и на лицах их было написано что-то очень важное, чего она все никак не могла понять, хоть и отчаянно пыталась. – Я всегда чувствовала волю, что ведет меня, - продолжила Лэйк, - и руки, что направляют. Я не сомневалась, когда они направили меня против вековых устоев моего народа, против сильнейшей царицы, обычаев и священных правил, против самой веры. Я верила лишь этим рукам, и, в конце концов, они спасли мой народ. Так что я прекрасно понимаю, о какой воле ты говоришь.

Рада ощутила, как в груди развязываются туго скрученные узлы тревоги, как что-то расслабляется, распрямляется в ней, вставая на место. Лэйк прямо взглянула ей в глаза.

- Когда Небесные Сестры и Их Великая Мани позовут тебя, я не встану на твоей дороге, и я отпущу тебя в тот же миг, как ты того захочешь. Не в нашей власти знать, что на уме у Грозной, мы можем лишь следовать Ее воле, принимая ее всей душой. И я бесконечно рада, что ты наконец-то поняла это. Потому я все же зову тебя к нам, Рада Черный Ветер, если тебе того захочется. И клянусь, что никогда не встану между тобой и судьбой, которую выбрали для тебя Небесные Сестры.

Лэйк протянула ей ладонь. Рада смотрела на нее во все глаза, чувствуя, как что-то происходит сейчас вокруг них. Весь мир затих, весь мир стал одной единственной золотой струной, протянутой между ладонью Лэйк и ее собственным сердцем, гулко стучащим в груди. И впервые в жизни Рада поверила, что эта женщина никогда не обманет ее.

Она протянула руку и твердо пожала ладонь Лэйк, а потом вновь глубоко склонилась перед ней.

- Я принимаю тебя, как свою царицу, Лэйк дель Каэрос. Я клянусь повиноваться тебе во всем и хранить верность до тех пор, пока такова будет воля Небесных Сестер.

- А я принимаю тебя, Рада Черный Ветер, как часть своего народа, - проговорила царица, и в ее голосе слышалась улыбка. – И клянусь, что никогда не сделаю ничего, что могло бы запятнать твою честь или остановить исполнение задачи, к которой ты идешь.

В глазах защипало, а огонь в груди вдруг превратился во что-то иное. В колкий горячий сгусток слез, которые так и стремились вылиться из ее глаз вместе с невероятным облегчением, которое она сейчас испытывала. Все вставало на свои места, все выпрямлялось, принимая то положение, в котором и должно было быть. Эти полтора месяца, что они с искоркой провели в становище Сол, Рада до смерти боялась, что ее выгонят отсюда, если она не согласится подчиниться царице Лэйк из-за того неумолимого зова внутри нее, что, она точно знала, рано или поздно позовет ее в путь. И теперь сама Лэйк принимала ее, соглашалась учить и вести ее ровно до тех пор, пока Раде не нужно будет уходить. Она дает мне столько, сколько, кажется, никто в моей жизни еще не давал. Возможность жить и учиться здесь, с ними, дом, свадьбу с искоркой, детей с ней, еще один шанс попробовать заново, еще один шанс стать той, кем я должна была быть с самого начала. Есть ли дар более ценный, который можно получить от смертной женщины в этом мире? Слезы все-таки навернулись на глаза, и она зло сморгнула их, надеясь, что никто этого не заметил. У анай было не принято слишком ярко проявлять свои чувства, хоть Найрин и поминала мимоходом, что эта традиция уходит в прошлое. И все же, Рада хотела быть, как они.

- А ты, Лиара? – Лэйк взглянула на искорку. – Ты согласишься стать частью нашего народа?

- Да, моя царица, - искорка вдруг счастливо рассмеялась, тоже моргая часто. Глаза ее были влажными. – Кажется, я всегда была его частью, хоть и не знала об этом.

- Думаю, так оно и есть, - с затаенной улыбкой кивнула царица. – Ну а теперь пойдемте. Саира уже должна бы все подготовить. Она терпеть не может ждать меня, так что будет лучше, если мы поторопимся.