Танцуя во тьме (СИ)

- Мы договаривались в Храме о клановом обряде еще несколько дней назад, госпожа. И Хозяйка Теней дала разрешение.

- Она проверяла брачующихся?

- Да, госпожа. Они свободны, и мы, как Главы Родов, будем говорить от их имени.

Едва кивнув, Сайнэ вновь вернулась к Алтарю, внутренне поморщившись. Клановые браки! Да они даже не привели своих детей с собой. Верный признак, что те не горят желанием к супружеству. Сайнэ коротко вздохнула. Закон разрешает Главам говорить от имени любого члена Рода, и при клановом союзе Жрица может лишь проследить, чтобы оба брачующихся были свободны от обязательств. Редко, но бывает, что встав на Единый Путь, в последующем перерождении пары не сразу находят свою половину. Для этого и нужна жреческая проверка. Редко, потому что такие пары в принципе встречаются нечасто. А вступающий в брак, даже в клановый, должен быть свободен от любых уз. Поставив на Алтарь ритуальную чашу, она кивнула Главам.

- Подойдите.

Те явно знали ритуал едва ли не лучше ее самой и синхронно сделали несколько шагов вперед, с разных концов Алтаря. Положив Родовые Книги на тёмную гладкую поверхность, они замерли, соединив правые ладони через жертвенный камень.

Знакомые слова колко звучали в тишине, свечи и факелы мерцали на стенах, а тонкий аромат трав слегка горчил на языке. Мужчины стояли ровно, полные осознания собственной значимости, не сводя глаз с центра Алтаря, где от жаркого марева уже дрожал воздух, а кожу рук начинало ощутимо припекать. Вот Жрица, взяв чашу в одну ладонь и сжав в другой ритуальный кинжал, полоснула им запястье первого Главы. Его лицо оставалось всё так же спокойно и величаво, лишь веки на мгновение дрогнули. И пока кровь струйкой лилась в чашу, он заговорил, чётко произнося слова.

- Я – Глава Великого Дома Тонг, отдаю сына своего Рода, Исмаэля Тонга, в мужья…

====== Глава 94. Ужас ======

От дыхания по стеклу расползалось пушистое облачко. Разрастаясь, оно прятало за собой причудливо изогнутые дорожки и кусты, сплошь укрытые розовыми цветами. Дивный вид, что открывался из окна гостиной, дарил успокоение душе и радость глазам. Сейчас цвели тании, и всё вокруг тонуло в розовой дымке лепестков, чарующий аромат которых витал в воздухе, кружа голову.

Взгляд ТанАиса покорно плёлся вдоль затейливо разбитых дорожек и пёстрых цветников, лениво скользил по выгнутым спинкам маленьких ажурных мостиков, что предлагали свою помощь в форсировании крохотных ручейков, влёкся по аллеям пышнокронных деревьев усыпанных мелкими душистыми соцветиями вслед за ветерком, что шаловливо взметал ввысь лепестки цветов.

Сад Чудес – гордость матери, Императрицы Майири. Планировка, идеи, тщательный контроль – всё находилось в ее ведомстве, как и маленькая армия садовников. В саду не было машин, по мнению матери, сад любит живое тепло рук и именно поэтому столь благодарно откликается на заботу.

Рисуя пальцем на запотевшем стекле, ТанАис вспоминал, как детьми точно также расписывали окна с младшим братом. Стоило подышать потом на эти места, и рисунки вновь проявлялись, являя порой не очень приличные надписи. За что им с Сином потом здорово влетало.

Тан вздохнул. Несмотря на колоссальную удачу Рода, снятие Проклятия Сан-Горра, на душе было сумрачно. Нет, он был рад конечно. Хотя даже не так, он был счастлив, ведь его маленький братишка снова стал собой, опять таким же ехидным мелким поганцем, как раньше… А он, ТанАис, уже и забыл, каким замечательным был его брат… Только вот на душе было тяжко. Холодно.

- И почему ты еще здесь? Последние свёрстки еще вчера закончили, я думал, ты с утра рванёшь в Храм к своему кудрявенькому. В чём дело, Тан?

Старшего брата, даже не видя, не узнать было не возможно. Тан уткнулся лбом в стекло, вскользь стирая написанное.

- Учитель запретил. Сказал, он понимает мои чувства, но Нари не готов сейчас встречаться со мной. У него там какие-то проблемы образовались. Сказал, вот разрешится всё, тогда уж…

- А помочь с этими самыми проблемами? Как мне кажется, императорской ветви под силу очень многое, если не всё.

Тарин с улыбкой разлохматил тщательно уложенные волосы брата.

- Думаешь, я не предлагал? – Тан сердито дёрнул головой, уклоняясь от его руки. – Там какие-то храмовые дела. И Учитель запретил даже показываться у Нари на горизонте, типа ему это очень неполезно сейчас. Чем, интересно, я могу повредить?!

- Не дёргайся. Учитель не стал бы зря запрещать, он ведь знает, для тебя это не прихоть, не игра. Так что наберись терпения, малыш.

- Тарин, я уже много лет не малыш, а ты всё меня зовёшь этим дурацким прозвищем! Достал, ну в самом деле!

- Какой же ты глупый, малыш. Даже обзаведясь седой бородой, для меня ты останешься тем самым мальчишкой, что таскал конфеты из кармана моего пиджака, и пачкал сладким сиропом мне рубашку.

- И вот интересно, почему в твоём кармане всегда были мои любимые конфеты?

- Всё очень просто. Это же был волшебный карман! Специально для моего маленького братика. Чтобы он нашёл там конфеты и порадовался.

Тарин обнял брата, и его большие ладони надёжно устроились на плечах ТанАиса. Как всегда, защищая.

- И ты, и Син… Для меня вы навсегда малыши. Пусть вы растёте, учитесь принимать взрослые решения, учитесь жертвовать собой во имя серьёзных целей… в моей душе вы всё те же мелкие шалопаи, которых я гонял по вечернему саду.

- Я помню, – Тан улыбнулся, расслабленно опираясь на брата. – Ты защекотал нас тогда до истерики. Хотя я уже был взрослый, это Син был совсем маленький.

Они замолчали, уютно обнявшись и вместе разглядывая сад.

- Не бойся, Тан. Я видел, как этот Нари смотрел на тебя перед уходом.

- Ну да, холоднее взгляда я еще не видел.

Плечи ТанАиса слегка поникли.

- Не тогда, дурашка. – Тарин рассмеялся и вновь взъерошил брату волосы. – Тогда, когда ты уже отвернулся, а он пошел к дверям. И поверь, уж чего-чего, а холода там не было и в помине. Так что у тебя есть все шансы на его взаимность. Хотя подозреваю, просто так он не сдастся. И помучает тебя вдосталь.

- Я был бы рад…

- Всё будет хорошо.

Ветер игриво обрывал розовые лепестки, маленькими смерчиками нося их в воздухе. Приближался Сезон Цветов, красивейшее время года. Сплошные празднества и балы, когда до утра не стихает музыка. Время любви. Время свадеб. Может и правда, всё будет хорошо? Тан погладил руку брата. Обязательно будет. И Тарин сможет когда-нибудь простить себя…

Страшно было, аж жуть. Напряжение, разлитое в воздухе ощутимо давило, так что голова сама собой втягивалась в плечи. Алтарь таинственно мерцал, Император с Мэлем, переплетя солидарно порезанные руки над его поверхностью, что-то говорили, вроде и громко, но непонятно. Кровь текла по их рукам, капала на этот замечательный камушек и… испарялась? По крайней мере, по бокам не текло, а вот пар над поверхностью камня определенно был. А вокруг них, словно живая клубилась тьма, периодически заслоняя всё происходящее.

Голоса звучали громко и отчётливо, временами срываясь на крик. Откуда-то взявшийся ветер трепал их одежды, поднимая с земли мелкий песок и раздувая волосы Мэля. Императору пока ещё раздувать было нечего, зато голос у дядьки – нечто. От его рокочущего, временами рычащего тембра мороз продирал по коже, и отчаянно хотелось горошиной закатиться в какую-нибудь щель.

На всякий случай поджав ноги, я вжался в стену, нервно хватаясь за побеги Йорассу, что равномерно покрывали стену за моей спиной. И вот мне казалось, он еще в прошлый раз уснул? А сейчас Йорассу тихонечко поглаживал меня по плечам, словно уговаривая не нервничать по пустякам. Замечательный цветок окутал меня лианами, и я благодарно спрятался в их толще, выглядывая лишь одним глазом.

Жуть продолжалась, но поскольку серьёзной угрозы вроде как не было, то потихоньку я смог стряхнуть оцепенение и начать думать. Чего меня так накрыло? Ведь зная ответственность Мэля, он наверняка не потащил бы меня на потенциально опасное мероприятие, так что и ни к чему пугаться было. Правда, сообразил я это только сейчас и даже слегка проникся благодарностью, что меня сюда всё же притащили, ибо где бы я еще такое увидел? Что-то не кажется мне сия процедура сильно распространённой, сомневаюсь, что Император в личном Святилище часто режет руки. Так вот, я проникся и смотрел уже с любопытством, но всё ещё иногда вздрагивал на особо громких нотах и порывах ветра. А когда из середины Алтаря в потолок ударил столб огня, я зажмурил оба глаза сразу.