Хрустальная бухта (ЛП)

– Она упоминала обо мне? – спросила недавно Джастина у Розмари.

– Она спрашивала, как у тебя дела, – ответила Розмари. – Но она же очень упрямая. Пока ты не согласишься вступить в клан, она не хочет ни о чем с тобой говорить.

– Как думаешь, что мне делать?

– Я уверена, что ты сама должна понять, какое решение будет лучшим для тебя, – сказала Розмари. – Никому не позволяй, даже своей маме, заставлять тебя делать то, к чему ты не готова. Я уже все сказала Мериголд. Если ты чувствуешь, что не должна присоединяться к клану, значит, не присоединяйся.

– А если я никогда не захочу?

– Клан и дальше будет существовать. Может, именно так судьба нам говорит, что мы не готовы к силе тринадцати.

Сейдж была согласная с подругой:

– Никто не может тебе говорить, какая уготована для тебя судьба, – сказала она Джастине. – Но однажды ты все поймешь. – Сейдж загадочно улыбнулась. – И это будет совсем не то, чего ты ожидаешь.

В свои двадцать лет Сейдж вышла замуж за Нила Уинтерсона, хранителя маяка, и переехала к нему на Котловой остров. Маяк был построен на рубеже веков, чтобы помогать осуществлять отгрузку в Бондари Пасс между штатом Вашингтон и Британской Колумбией. Каждую ночь Нил поднимался по винтовой лестнице на самый верх маяка, под стеклянный купол, и зажигал керосиновую лампу Френзеля. Свет маяка был виден с расстояния в двадцать два километра. В густом тумане ему приходилось еще и использовать колокол на маяке, чтобы предупредить приближающиеся суда, поэтому Нил и Седж часто меняли друг друга.

Сейдж и Нил были счастливы в браке, несмотря на то что у них не было детей. Спустя пять лет после свадьбы Нил вышел в море на маленькой рыбацкой лодке и уже никогда не вернулся. Считается, что его лодка перевернулась, так как позже его тело нашли в спасательном жилете. Скорее всего, порыв ветра перевернул лодку, а Нил захлебнулся.

Члены клана ведьм помогали Сейдж как могли, некоторые даже жили с ней на маяке в течение некотрого времени. Сейдж стала хранительницей маяка, как и ее муж, к тому же она учила полдюжины детей в здании школы в маленькой школе на острове.

Спустя примерно год после смерти Нила к Сейдж приехала Розмари, чтобы остаться с ней на неделю. Седж просила, чтобы она осталась подольше, а потом и еще подольше и в итоге одна неделя превратилась в целую жизнь.

– Любовь разобьет тебе сердце, – однажды сказала Сейдж Джастине. – Но любовь может и излечить его. Не так много вещей в нашей жизни являются причиной и плохого, и хорошего.

Телефон прозвонил дважды, и кто-то поднял трубку:

– Да? – послышался знакомый голос Сейдж, похожий на старинное кружево и увядшую розу.

– Сейдж, это я.

– Я ждала твой звонок. У тебя какие-то проблемы?

– С чего ты взяла, что у меня проблемы?

– Я думала о тебе прошлой ночью и увидела красную луну. Скажи мне, что произошло.

Джастина моргнула и нахмурилась. Красная луна – плохой знак. Она хотела переубедить Сейдж и сказать, что все отлично, а знак не имеет к ней никакого отношения. Но она была слишком обеспокоена.

– Сейдж, – начала она осторожно, – а ты наешь что-нибудь о заклинании, которое, может быть, кто-то когда-то на меня наложил? Например, гейс?

Повисшая в трубке тишина была такой же вязкой, как и растопленная смола.

– Гейс, – наконец повторила Сейдж. – Зайка, откуда ты вообще такое слово взяла?

– Ты не одурачишь меня, Сейдж. Ты еще худшая лгунья, чем я. Рассказывай все, что знаешь.

– О некоторых вещах нельзя говорить по телефону. О них нужно говорить подобающим образом, лицом к лицу.

Иногда Джастина считала умение Сейдж уклоняться от темы довольно очаровательным. Но сейчас явно не тот случай.

– О некоторых вещах нужно говорить по телефону, потому что у некоторых людей есть работа.

– Мы так давно тебя не видели, – сказала Сейдж тоскливо. – Прошел уже месяц с твоего последнего приезда.

– Прошло три недели. – В Джастине начало разрастаться беспокойство. – Сейдж, ты должна рассказать мне об этом гейсе. Что это такое? И что произойдет, если я попытаюсь снять его?

Джастина услышала резкий вздох.

– Ничего не делай второпях, Джастина! Есть вещи, о которых ты ничего не знаешь!

– Ну, это очевидно.

– Ты новичок в заклинаниях. Если ты попытаешься снять гейс, то можешь только сделать все хуже.

– Ага, именно это меня и бесит. Почему у меня может быть либо плохо, либо еще хуже? Почему ты все от меня скрываешь? Ты не думаешь, что я заслуживаю все знать?

– А откуда ты вообще узнала про гейс?

Хотя Джастина и хотела выпалить, что она узнала все из книги заклинаний, но ей хватило ума держать язык за зубами.

Повисшую тишину нарушила Сейдж:

– Ты говорила с Мериголд?

Джастина удивилась.

– А мама тоже об этом знает? Черт побери, Сейдж, расскажи мне, что происходит!

– Подожди минутку. Только что пришла Розмари.

Джастина услышала приглушенный разговор. Она волновалась и забарабанила пальцами по столу.

– Сейдж? – нетерпеливо позвала она, но ей никто не ответил. Она ходила из угла в угол крошечного кабинета, прижав телефон к уху.

Наконец она услышала голос Розмари:

– Привет, Джастина. Я слышала, что ты спрашиваешь о гейсе. Какое гнусное слово.

– Это не просто слово, это проклятие.

– Не всегда.

– Ты утверждаешь, что гейс – это хорошая штука?

– Нет. Но не всегда это и плохая штука.

– Просто скажи да или нет: кто-нибудь наложил на меня гейс?

– Я не могу ничего отрицать или подтверждать, пока мы не поговорим лицом к лицу.

– Это значит да, – горько сказала Джастина. – Это всегда да, если человек не хочет говорить однозначно.

То, что Розмари и Седж знали о гейсе, ранило Джастину еще больше, чем само проклятие. Она столько раз сидела за их кухонным столом, доверяла им, рассказывала, насколько она была одинокой, как сильно она хотела любви и боялась, что этого никогда не будет. И они ничего не сказали, даже зная правду. Это никогда бы не произошло, потому что ее прокляли.

– Приезжай к нам, и мы поговорим, – сказала Розмари.

– Конечно, я только сейчас брошу тут все. У меня ведь нет никакой гостиницы.

Розмари укоризненно ответила:

– Тебе не идет сарказм, Джастина.

– Как и проклятие на всю жизнь. – Проведя ладонью по конскому хвостику, Джастина прижала руку ко лбу. – Я приеду завтра утром после завтрака. Если будет хорошая погода, то я возьму байдарку.

– Очень ждем тебя. Вместе пообедаем. – Небольшая пауза. – Ты ведь не... не пыталась еще?

– Что, снять гейс? – осторожно спросила Джастина. – А есть заклинание, с помощью которого я могу снять проклятие?

– Было бы очень трудно сделать это самостоятельно. Особенно для того, кто не практикуется в магии. Но если все же суметь это сделать, последствия могут быть очень серьезными. Гейс – сильное проклятье. Чтобы наложить или снять его, нужно потратить много сил.

– О чем ты говоришь?

– Завтра поговорим, – сказала Розмари.

Джастина нахмурилась, как только повесила трубку.

Одно дело, когда ты платишь за то, что сам сделал, но другое дело, когда ты платишь за то, что сделали с тобой.

Когда Зои и Джастина готовились подать чай к обеду, в кухню вошел Алекс. На нем были джинсы, футболка и треккинговая обувь, покрытая грязью: он полдня провел на земле на Озере Грез.

– Мой пол! – воскликнула Джастина, показав рукой на следы от грязных ботинок на деревянном покрытии, которое она вымыла только этим утром.

– Извини.

Алекс направился прямиком к Зои, которая расставляла маленькие тарелочки с фруктовыми пирожными на подносе. Он обнял ее сзади, одна рука – на ключице, другая – на талии.

– Я все вымою перед отъездом, – сказал он Джастине через плечо, примирительно улыбнувшись. Наклонив голову, Алекс поцеловал Зои в шею.

– Хочешь пирожное? – спросила Зои, поудобнее устраиваясь в его объятиях.