Руку мне дай...(СИ)

— Можно и так его величать, еще манипулятор подходит, — усмехнулась она. — Театр марионеток, чтоб его… и ведь слушаются беспрекословно! Делают ровно то, что он от них хочет.

— Но… мы ведь не можем ему помешать, кроме как только не участвовать в его безумных постановках, — констатировал Снейп.

— Да, на самом деле сложно понять, что это за человек и чего он от тебя конкретно хочет. Мало кому это под силу. Хотя вот тебе, к примеру, удалось ускользнуть от него без потерь.

— Ну, думаю, если бы не моя ненаглядная Пет, я бы сейчас вовсю участвовал в Пожирательских рейдах и убивал невинных маглов, чтобы выразить Повелителю свою преданность, — желчно промолвил Снейп. — И все ради чего? Чтобы доказать своим недругам с противоположного факультета, что мне была и есть прямая дорога в лагерь Темного Лорда?

— Хм, именно так, дорогой мой, именно так! — Гризельда макнула лепешку в прозрачный ароматный мед. — Знаешь, в юном возрасте молодежь стремится самоутвердиться, и зачастую они это делают во вред себе, не понимая совершенно, что следует поступать прямо противоположно утверждаемому. Это… в общем, играть на нежных струнах подростковой души грязными руками и пальцами нельзя, но когда это кого-то останавливало? Ведь никто не станет тратить на тебя, забитого и никчемного, массу времени, чтобы показать и доказать, что ты неплохой парень. Проще из чистого упрямства сделать так, чтобы окружающие разочарованно вздохнули и сказали: мы так и знали, что он окажется подонком и мразью. Не зря, не зря мы эту гадину травили и били, он вполне всего этого и заслуживал, так как с самого начала ничего хорошего в нем не было. А ведь для того, чтобы это хорошее появилось, окрепло и взросло — нужно создать ему мало-мальски благоприятную среду. А какая для этого атмосфера в Хогвартсе? Правильно — никакой!

— Я готова подтвердить это, — горячо сказала Петунья. — Господи, я чуть сестру не потеряла из-за этой идиотской школы! Но какая промывка мозгов… просто уму непостижимо! Чистый гипноз! Неужели там почти все такие?

— Нет, девочка моя, не все так печально, — улыбнулась Гризельда. — Умненькие дети, которые умеют думать, сопоставлять, анализировать и искать самые благоприятные пути и решения для себя, своей дальнейшей судьбы есть и их немало. Взять хоть мой любимый факультет — Рейвенкло. Не секрет, что в Пожиратели идут не только слизеринцы, как принято считать. В армии Волдеморта есть выходцы со всех факультетов, и с хваленого Гриффиндора тоже. Но с Рейвенкло их очень, очень мало! Значит, дети думают и выбирают, куда им идти строить свое будущее — к террористам или к достойным уважения людям. Это вызывает у меня такую гордость… — старушенция хлюпнула чаем.

— А мне кажется, тут сам факультет обязывает… — размышляла Пет. — Там такие четкие установки… Лили как-то соизволила мне пересказать песню Шляпы. Так вот, маленький одиннадцатилетний ребенок еще ничего плохого не сделал, а его при Распределении уже заклеймили будущим Темным магом и Пожирателем. И что бы он в будущем ни делал хорошего, мнение вряд ли изменится. Это… это как клеймо пожизненное! Гриффиндорцы — смельчаки и благородные доны, хаффлпафцы — туповатые увальни, рейвенкловцы — занудные заучки и ботаны, а слизеринцы — всегда скользкие и подлые твари!

— Ты права, — согласилась Марчбенкс. — Нет ничего хуже навешиваемых ярлыков. Ребенку просто не остается ничего другого, как соответствовать тому, что сказано. А учитывая податливую детскую психику… вот так школа и взращивает искусственно друзей и врагов, светлых и темных магов. Взять хоть твою сестричку и Сева. Самым оптимальным для них было бы попасть вместе на Хаффлпафф или Рейвенкло. Тогда бы их, возможно, оставили в покое и они сейчас были бы вместе. Попади они оба на Гриффиндор — может, сражались бы сейчас под началом Дамблдора.

— А… а если бы… — заикнулась Петунья.

— О, нет, нет. Маглорожденные на Слизерин не попадают. Никогда.

— Почему? — недоумевала Петунья. — Ведь среди нас, простых людей, тоже полным-полно амбициозных, алчных, непорядочных, лживых мерзавцев и мерзавок? Так куда же отправляют с таким вот потенциалом?

— Хм… — задумалась Марчбенкс. — Знаешь, девочка моя, твои размышления лишь убеждают меня все больше, что нашу знаменитую Распределительную Шляпу, которая, по слухам, принадлежала самому Годрику, заколдовывают таки мощным Конфундусом!

— Вполне может быть, — ввернул Снейп. — Никакие чары даже самых сильных магов, какими принято считать Основателей, не могут держаться на вещи тысячу лет, если ею пользуются регулярно. Рано или поздно колдовство ослабнет или совсем выветрится и Шляпа давно уже должна была стать обычной тряпкой. До Дамблдора почти все профессора были слизеринцами, тот же Финеас Найджелус Блэк, родственник пресловутого Сириуса Блэка, а потом, после них, стал Дамблдор… Все они могли так запрограммировать Шляпу, чтобы она категорически не распределяла маглорожденных волшебников на Слизерин, искусственно подогревая неприязнь и ненависть к факультету чванливых снобов, кичащихся своим чистокровным происхождением… Только вот директора-слизеринцы понятно почему так поступали, а вот наш нынешний директор… Зачем он-то искусственно раздувает сплетни и домыслы о слизеринцах как ненавистниках маглов и поборниках чистой крови? Разве не в его интересах отправлять на Слизерин маглорожденных?

— Ну, может, ему нужна война, — предположила Гризельда. — Он же все-таки гриффиндорец.

— Как по мне, так от гриффиндорца в нем абсолютно ничего нет. Больше смахивает на ушлого слизеринца, и поступки в принципе такие же, — усмехнулся Снейп. — Где его благородство, жажда справедливости и мира? А его безумные эксперименты с оборотнем? Со мной, с Мародерами, которым он всячески попустительствовал через МакГонагалл? Первое время я надеялся, что он, как Герой магической Британии, повергнувший Гриндевальда и спасший тучу народа, заступится за меня, но, увы… все мои надежды развеялись в прах после того, как после первой стычки с меня сняли столько же баллов, сколько со всех четверых мародеров. Он присутствовал при этой разборке, и пока МакГонагалл отчитывала нас, просто стоял и добродушно улыбался. Я недоумевал от этой альтернативной арифметики, а Люц тогда посмеялся надо мной и моими обиженными рассуждениями о несправедливости и сказал, что он всегда молчит, даже когда видит явную вину своих любимчиков.

— К сожалению, действующий директор Хогвартса может делать в стенах вверенной ему школы все, что захочет, — вздохнула старая экзаменаторша. — Таково было главное положение Основателей и нынешние школьные правила… Он сам набирает кадры, распоряжается школьными территориями и помещениями, командует общиной домовиков и многое другое… а чехарда с баллами… ну что тут скажешь. Обычная факультетская предвзятость.

— А что, над всемогущим директором нет никого, кто мог бы его контролировать или проверять? — недоверчиво спросила Пет. — Потому что получается, это какой-то феодал-самодур в своем владении, Повелитель, Царь и Бог в одном лице. Даже жалобы на него попадут обратно к нему же!

— Увы, увы. Это так. Даже несмотря на то, что Попечительский Совет снабжает школу средствами, он не имеет право оспаривать и осуждать действия директора.

Петунья хмыкнула.

— Вот уж… прекрасно устроился наш кукловод! Замечательно обезопасил себя со всех сторон! Исподволь ломать жизни и судьбы ученикам и не нести за это никакой ответственности — это же просто рай для маньяков и психопатов! Я очень рада, что уехала из Англии и возвращаться туда не собираюсь ни за что! Чтобы мои дети поступили в Хогвартс под начало этого вашего… Альбуса! Кстати, в переводе с латыни это ведь белый?

Гризельда ехидно захихикала.

— Ты права! Белый шмель, если быть точным. А ведь белый цвет испокон веков считался символом чистоты и непорочности. Вот такой вот каламбур. Или парадокс, даже не знаю, как точнее выразиться. Но, понимаешь, деточка, издревле народ обожал и уважал личностей, которые совершали подвиги во имя. Во имя справедливости, во имя добра, во имя… да чего угодно! А наш Альбус избавил магическое общество от Гриндевальда. За это его и носят на руках и поныне и постоянно ставят на пьедестал. Это, можно сказать, уже привычка.