Невысказанное (ЛП)

Она видела, как он двигается, его волосы блеснули, когда он опустился на траву. Она тоже села, ощущая, как нерешительно он потянулся к ее сознанию. Кэми потянулась в ответ.

Его голос звучал знакомо и успокаивающе.

"Просто ты — миниатюрная. Наверно, поэтому такая командирша".

— Знаешь, комплекс Наполеона совершенно неверно истолкован, — сказала Кэми. — Наполеон, вообще-то, был среднего роста. Просто у него были высокие охранники, постоянно стоящие за спиной. А еще, наверно, нам стоит говорить вслух, это часть первой стадии моего плана.

Она не была рада тому, что пришлось сказать ему это, не тогда, когда он впервые мысленно заговорил с ней впервые после случая с колодцем. Кэми прислонилась щекой к раскрошившейся, нагретой солнцем каменной стене.

— Так…что с тобой, Кэми? — спросил Джаред с ощутимым напряжением. Разница была едва уловимой, но сейчас его голос был угрюмым, а не грубым, словно он не привык разговаривать на такие темы вслух.

Губы Кэми, прислоненные к камню, изогнулись. — Я типа взбесилась.

— Ага, — сказал Джаред. — Я не…Я ненавижу… — он остановился.

— Такие разговоры для нас прямо классика, — сказала Кэми, — На ум сразу приходят Пирам и Фисба.

Джаред снова заговорил, все еще беспомощно, но с меньшим желанием что-либо ударить.

— Может быть, если бы я знал кто это.

— Ты же читаешь, разве нет? — засомневалась Кэми.

— Я тебе не врал, — сказал Джаред и его голос снова зазвучал яростно, — Я читаю. Просто это не читал.

— Пирам и Фисба — персонажи римского мифа, которым приходилось разговаривать через стену. Правда, потом там было недоразумение со съедением одного из них львом.

— Ненавижу, когда такие вещи случаются, — сказал Джаред. — Хотя, учитывая положение вещей, я рад, что в Англии не водятся львы.

В реальности между ними была стена, но стена молчания в голове Джареда исчезла. Кэми все еще не совсем решилась прийти к тому месту, где встречались их сознания, опасаясь, что он снова отгородиться от нее. Она бродила по краю его чувств и протянула руку, чтобы он мог видеть ее со своей стороны каменной стены.

Через мгновение она почувствовала прикосновение к своим пальцам пальцев Джареда. От легкого соприкосновения их кожи, в её крови будто возник электрический разряд, от чего, она словно вспыхнула и загорелась от боли. Она никогда еще так сильно не ощущала чьего-либо присутствия в своей жизни, как и не чувствовала себя настолько не комфортно.

Рука Джареда обвилась вокруг ее, сцепляя их пальцы друг с другом. Острожное прикосновение кончиками пальцев внезапно перешло в крепкую хватку друг за друга, словно один из них падал с обрыва и им необходимо было держаться, либо сползти вниз. Рука Джареда с мозолями на пальцах была намного больше руки Кэми. Это просто мужская рука из крови, плоти и костей, неистово втолковывала она себе. Не такое уж и большое дело.

— Прости, что вел себя как сволочь, — выдавил Джаред таким голосом, словно кто-то заставил его произнести эти слова против воли. — Я просто…Я ненавижу это.

"Я подумала, что ты скажешь "Я ненавижу тебя", — рискнула сказать Кэми, хотя не очень-то и горела желанием.

Они словно снова оказались в лифте. Ей даже не пришлось пытаться ощутить его чувства: он швырнул их в нее и она не смогла сдержать шторм, окруживший ее.

— Я не ненавижу тебя, — сказал Джаред и следом подумал: "И ненавижу одновременно. Я ненавижу это, хочу, чтобы это остановилось, как мы вообще должны с этим жить и как я должен уйти? Ты — настоящая, и я ненавижу тебя за это".

— Прекрати, — прошептала Кэми, прижавшись лбом к камню и сжав его руку так сильно, что у нее заныли кости. Ее трясло. — Успокойся. Должно быть хоть что-то, что мы можем сделать.

— Что? — потребовал ответа Джаред сквозь сжатые зубы. — Что мы можем? Как мы можем это уладить, если реальность — проблема?

Чувства проносились сквозь нее словно приливная волна, нечто мрачное и свирепое, которое могло сбить ее с ног и утопить, даже без стремления сделать это.

Все слова исчезли, остались только потоки ненависти, любви, ярости и огромного страха, всего того ужаса, который овладел Джаредом в лифте, тот факт, что она никогда не была настоящей и это было невыносимо, но теперь она — настоящая, а это также невыносимо. Сама мысль о том, что кто-то, существующий в реальной жизни, может предать тебя.

"Ты всегда была на моей стороне", — сказал Джаред, вкладывая свой страх в слова, — "А сейчас…"

Кэми тоже это чувствовала, ужас от того, что кто-то знает все твои секреты, каждый случай, когда она чувствовала себя в малейшей степени уязвимой, все унижение, которое она когда-либо испытывала. Она ощутила ужас Джареда, как независимого человека, от того, что он может сделать, может подумать о ней, и что ей придется жить с этими мыслями в собственной голове. Кэми выдернула руку, хотя он и попытался удержать ее.

Затем Кэми скользнула ладонью по его руке, слегка касаясь и стараясь утешить его. Дыхание Джареда стало резким и практически паническим. Тихое шелестение травы и звук ее собственного сердцебиения были чуть ли не грохотом. Ее ладонь переместилась по его локтю к напряженным изгибам бицепса и наткнулась на туго натянутый материал рукава футболки Джареда. Она наклонилась ближе и покинула укрытие за стеной.

Беззащитные и настоящие, они стояли на коленях друг перед другом и все вокруг словно отошло на второй план. Она зажала в кулак его футболку и обвила другой рукой его слишком широкие, слишком настоящие плечи, и когда он попытался отстраниться, сжала его только сильнее. Кэми почувствовала в его сознании, как он сдался, за мгновение до того, как Джаред уткнулся лицом в изгиб ее шеи. Весь мир был настолько реальным, что это причиняло боль.

Кэми прошептала в волосы Джареду: — Я всегда на твоей стороне.

Глава 9

ТЕПЕРЬ ВСЁ ПО-НАСТОЯЩЕМУ

В понедельник утром Кэми сидела в штабе своей газеты, набрасывая краткий список статей, которые планировала издать за неделю. Анджела занималась вычиткой интервью, которое она провела со школьной медсестрой.

— То есть при любых обстоятельствах она просто дает ученикам обезболивающее и говорит, чтобы те сказали ей, если у них резко поднимется температура, — заметила Кэми.

— Типа того, — сказала Анджела.

— А как насчет того раза, когда Росс Филлипс выпал из окна спортзала и разбил себе череп, а также сломал руку?

— У Росса не было резкого повышения температуры, — Анджела улыбнулась. — Мне нравится стиль медсестры Тей.

Кэми согласно промычала и написала себе записку, в которой говорилось: РАЗОБЛАЧИТЬ ЛАЗАРЕТ! Затем она продолжила писать свой список. Она жевала кончик своего карандаша над статьей за номером девятнадцать, когда Джаред распахнул дверь, шагнул в комнату и объявил: — Мы должны встречаться.

Кэми прикусила карандаш и разломила его.

Анджела поднялась с кресла, а-ля гнев Божий в красной шелковой блузе, и требовательно спросила: — Кто ты такой, черт побери?

— Привет, Анджела, — сказал Джаред, не удостоив её взглядом. Он сунул руки в карманы своих джинсов и продолжил, глядя на стол Кэми. — Я, вот, тут подумал.

— Не наблюдаю никаких доказательств этому, Джаред, — сказала Кэми. — Прости, Анджела! Он сумасшедший! Извини, нам нужно переговорить в коридоре. — Она быстро отодвинула стул от стола, да так, что тот опрокинулся. Когда она подошла к нему, он улыбнулся ей слегка кривовато и неловко.

— Я не собираюсь отпускать тебя одну разговаривать с каким-то психом, — разъяренно сказала Анджела. — Кто ты?

— Джаред Линбёрн, — сказал он.

Анджела соскользнула со стула и обошла Джареда, словно пантера.

Кэми перехватила охотницу и похлопала руку Анджелы, обернутую в красный шелк.

— Я пойду в коридор, чтобы взять у него интервью, — Она снова похлопала Анджелу. — Доверься мне. Я все объясню. — Она сделала жест рукой, не прикасаясь к Джареду, показывая тому, что нужно выйти за дверь.