Гнездо там, где ты. Том II (СИ)

— Развлекаешься? — на лету подхватив брошенную монету, Фиен прошёл к очагу, присел на корточки и, при свете огня внимательно рассматривая серебро, пробормотал: — Я не видел твоей морды среди приветствующих меня, Эйблихир. Не скажешь, почему?

Только теперь Фиен удостоил демона вопросительного взгляда, слегка приподняв левую бровь, в то время, как рабыни, неравнодушные и вожделевшие красавца вождя, не раз обласканные им на его же ложе, уже тёрлись боками о его бёдра, стоя на карачках подле него. Фиен, не сводя глаз с разозлённого Эйблихира, положил монету в открытый рот одной из рабынь, равнодушно провёл ладонью по её спине, ягодицам, спустился вниз и на глазах невозмутимых Далласа и Кайара стал ласкать женское лоно. Осчастливленная вниманием инкуба, девица, закрыв глаза и выгибая спину, заскулила от удовольствия. Вторая, требуя и для себя благосклонности, прижалась обнажённой грудью к спине Фиена и заскользила пальчиками по его мускулистому животу к паху, однако, инкуб её остановил, больно сжав запястье.

— Я тут… Не думал, что вернёшься так скоро, но рад видеть тебя, мой вождь, — бормоча, стал подниматься Эйблихир со шкур, когда в голосе его уж чего-чего, а радость заподозрить можно было в последнюю очередь. Слегка пошатываясь, он приблизился к вожаку и, отдавая шутовской поклон, согнулся пополам, расплёскивая бордово-красное, как кровь смертных, вино:

— Как видишь, встретить тебя я был не в состоянии. Гибель Сегорна глубоко опечалила меня. Но ты ведь наш вожак, Фиен! Тебе всё дозволено, и всё лучшее только вожаку. Так что мой дом — твой дом, поэтому не побрезгуй и выбирай любую шлюшку, — усмехаясь, широким жестом махнул он рукой. — Во, как просятся отыметь. С лихвой компенсируют тебе потерю ушастой девки, что ты притащил в клан, насрав на мнение стаи.

«Вот ведь сволочь редкостная!» — Далласу и Кайару до зуда хотелось начистить Эйблихиру морду, но зная, что вождь не потерпит вмешательства в свои дела, им оставалось лишь молча взирать на происходящее. Однако, они ушам своим не верили, когда Фиен примирительно улыбнулся, с готовностью скинул рубаху и благосклонно произнёс:

— Я принимаю твоё приглашение, Эйблихир. Доставай-ка своё пойло.

Это было не просто странно — противоестественно наделённому горячим нравом Мактавешу идти на попятную и спускать с рук Эйблихиру затеянный откровенный конфликт. Буквально пару часов назад Фиен устроил на площади расправу над воином, недобрым словом помянувшим эльфийку, а теперь собирается распивать вино с сукиным сыном, по сути дела заявившим, что он херовый вожак.

— Хана Эйблихиру, — прошептал Кайар приятелю. — Пять златых даю, что мертвяка живого видим. Отправится прямиком отсюда в адово пекло.

Даллас, который считал так же, отказался от пари, едва покачав головой. Однако и Эйблихир при всём своём хмеле был не глуп. Заподозрив неладное, он покосился на воинов и изучающе уставился на Фиена, но именно в этот момент вождю подыграла рабыня. Доведённая пальцами инкуба до оргазма, она вздрогнула и протяжно застонала, стелясь перед ним. Фиен повернул лицо шлюхи к себе, впился в губы и вобрал невидимый окружающим поток исходящей от неё энергии, после чего, насытившись, расхохотался и обнял обеих девиц:

— Ну, и где обещанное гостеприимство хозяина дома?

Знатные пирушки в клане случались нечасто, обычно ими ознаменовывали какое-нибудь важное событие, зато гуляли на широкую ногу и со всеми вытекающими. Вождь, понимая, что воинам порой нужно спустить пар, относился к ним вполне благосклонно, а уж инкубской сущности вожака на таких кутежах было самое раздолье. Похоже, подозрительность Эйблихира успокоило увиденное — он подлил в собственный кубок вина и, осклабившись, протянул вождю:

— С возвращением в стаю, Фиен!

— Красавицы, пока вино не опустеет в моём кубке, — принимая наполненный до краёв сосуд, Фиен поочередно пихнул каждую девицу в руки Эйблихира, да так, что все трое повалились на шкуры, — покажите, на что способны, и как следует отсосите член этому пропойцу.

Вскоре Эйблихир, вцепившись когтями в волосы данноттарских шлюх, погрузился их ласками в собственную похоть, не замечая, как резко переменилось лицо Мактавеша. Зато это заметили две пары настороженных глаз застывших при входе демонов. Фиен поднялся. Ощущая в себе сродни отраве скверну энергии шлюхи, он беззвучно исторг её из себя, прополоскал вином рот и с омерзением выплюнул в очаг.

— А скажи-ка ты мне, старейшина Эйблихир, какого ляда ты задрал невольников? — разнеслось по броху утробное рычание зверя.

Ошеломлённые Даллас и Кайар не успели понять, что к чему, как в руках вождя появился кистень, и металлический шипованный шар с ужасающей силой опустился на распростёртую ногу взбудораженного демона, дробя кости. Эйблихир заорал, отшвыривая от себя шлюх и пытаясь отползти назад, но тут же последовал новый град безжалостных ударов, калеча конечности и обездвиживая предателя. Брызги крови обильно окрасили в чёрных цвет каменный брох, цепляя лица зачарованных магией инкуба, не воспринимающих происходящего рабынь. Не ведая ни страха, ни жалости, пустыми глазами смотрели они прямо перед собой, подобно безжизненным куклам.

Фиен дернул ошалевшего от боли демона за волосы:

— Отвечай, когда тебя спрашивает вожак, паскуда!

От привлекательности черноокого красавца и следа не осталось. Пот градом стекал с посеревшего, страшного лика тёмной твари, испещрённого жуткой сеткой выступающих от боли вен, никчёмными обрубками раздробленные конечности продолжали мужской стан, а собственное бессилие сковывало животным страхом перед вожаком. Сопротивляясь этому, мерзавец отчаянно расхохотался и в ожесточении заговорил:

— Как догадался, вожак?! Хотя, какая, к чёрту, разница?! Да, это я забавлялся с жалкими смертными. Я! Что теперь? А что ты мне сделаешь, Фиен? Да ничего! Ты не станешь убивать демона из-за смертных рабов, ибо у самого руки по локоть в их крови. Моё тело скоро вновь восстановится, — окинул он себя взором. — Считай, мы в расчёте, вожак.

— Мой кубок не опустел, и я ещё не насладился зрелищем. Оторвите ему чресла! — крикнул Мактавеш шлюхам, и те, мгновенно озверев, кинулись драть тело демона.

Внутри каменного строения поднялся душераздирающий крик, которого невозможно было не услышать жителям Данноттара. Люди попрятались по своим домам, а вокруг каменного броха стали собираться взбудораженные хищники стаи. Но хуже всего пришлось побледневшим Далласу и Кайару. Даже им, верным вожаку стаи воинам, знавшим его многие столетия, была не по нутру изощрённая жестокость Фиена. Когда же инкуб вновь раздробил начавшие медленно срастаться конечности несчастного, Даллас не выдержал:

— Фиен?!

Монстр медленно обернулся, и Даллас содрогнулся. Беспощадным пламенем нефритовых глаз Мактавеша на воина тьмы воззрилось ревущее неудержимой яростью, первозданное, как сама вселенная, зло, дремавшее в огненном демоне.

— Не вмешивайся! — исступлённо прохрипел инкуб и присел у головы Эйблихира. — Слушай меня, мразь! Эти шлюхи будут твоими палачами. Твой член вновь отрастёт, и они будут отсасывать его до тех пор, пока колом не встанет, а после… Ты знаешь, что будет после, — инкуб заглянул в глаза старейшины и, увидев в них неподдельный ужас, издевательски улыбнулся: — Правильно мыслишь, тварь. Процесс станет для тебя нескончаемым. Вечным! И я уж прослежу, чтобы остальные четыре твоих конечности этому не помешали, — он опять замахнулся и заново раздробил демону руку. — Я не предлагаю тебе жизнь, Эйблихир, ибо приговорил к смерти, но я даю тебе выбор между ею мучительной либо скорой, освобождающей от ласк этих гарпий. Взамен требую одного — правды о смерти Сегорна. Да, кстати, чтобы ты сделал правильный выбор скажу, моя самка, которую ты пытался изнасиловать и убить, жива.

— Ты должен был с ней расправиться ещё в Уркарасе! Почему? Почему ты не выпил её досуха? — от неистощимой злобы Эйблихир заскрежетал зубами.

Алое зарево освещало тёмное небо над Данноттаром, но до рассвета было ещё очень далеко. Ночь тихой гостьей спустила на суровые каледонские земли, не смея заявлять на них права, ибо знала, кому они принадлежат.