Гримниры (ЛП)

Что-то зашевелилось у меня внутри. Может, отец Рейн умер, и он пришел мне сказать об этом? Я отпросилась, чтобы поговорить с ним, но когда обернулась, его уже не было.

Странный парень.

Я переоделась в обычную одежду и, выходя из зала, достала мобильный телефон. Рейн не отвечала. Дома с ответами ждал Эхо, но я не могла избавиться от грызущего меня чувства.

Я швырнула рюкзак на пассажирское сиденье и завела машину. Вместо того, чтобы поехать домой, я направилась на восток к дому Рейн.

***

Стоял ноябрь, и большинство деревьев уже потеряли свою листву. На подходе был День благодарения, однако у некоторых на лужайке ещё стояли жуткие фигурки и украшения. На тротуарах и вдоль газонов примостились оранжевые хэллоуинские мешки для мусора, заполненные листьями. Если бы они только знали о существах, которые ходят среди них незаметными, они бы покончили со всеми этими фальшивыми призраками и монстрами.

Я заехала в переулок Рейн. Её машины не было на подъездной дорожке. Дом по соседству, наверное, наконец, продали. Табличка «Продается» стояла там почти вечность.

Когда я припарковалась у обочины, миссис Ратледж, надоедливая соседка Рейн, вышла на крыльцо. Эта женщина имела что-то против молодых людей, потому что всегда холодно относилась к нам с Рейн.

Я подошла к двери и нажала на звонок, но никто не ответил. Через улицу за мной продолжала следить миссис Ратледж. Готова поспорить, она ждет, что я спрошу её о Куперах. Я решила не оправдывать её ожиданий.

Вместо этого, я достала свой телефон и набрала Рейн. После того как мне никто не ответил, я написала сообщение и пошла к машине. Когда я уезжала, меня провожал взгляд прищуренных глаз миссис Ратледж. Я помахала ей рукой. Если бы дома меня не ждал с ответами Эхо, я бы поехала в магазин Куперов. Семья Рейн владела магазином, где они продавали зеркала и картины в рамах.

С приближением к дому в моём животе запорхали бабочки. Мама занималась выпечкой. Я чувствовала запах пирогов ещё до того, как припарковала машину. Она поставляла в местные магазины пироги и свежие фрукты. Когда было тепло, она продавала кое-что из продуктов на фермерском рынке. У нас было очень много яблонь, груш и абрикосов.

Раньше родители были учителями начальной школы, но потом умерла бабуля и оставила им свою ферму. Мама ушла в органическое фермерство и выпечку, а папа решил воплотить свою мечту и стать писателем. Они оба были успешными, и я очень ими гордилась.

— Как школа, милая? — прокричала мама, когда я вошла в дом.

— Нормально, — я бросила рюкзак на кресло в гостиной и присоединилась к ней на кухне. Она перестала взбивать тыквенное масло, обняла меня и немного отступила, чтобы увидеть мое лицо.

— Спрошу ещё раз. Как школа?

Я улыбнулась.

— Сложно, но я справлюсь.

Мама прищурилась.

— Твой папа сказал, что директор странно себя вел.

Я попробовала масло. Ммм. Вкусно.

— Он не вел себя странно. Он и есть странный.

Мама в шутку щелкнула меня по носу.

— Какие ужасные вещи ты говоришь.

— Есть здесь остывшие пироги? — спросила я.

— Яблочный? — вопросом ответила мама.

Я вздрогнула. Она знала, что я терпеть не могу яблочные пироги. Мы ели столько много яблочного, что от одного их вида у меня начинает болеть живот.

— Тыквенный.

— Посмотри в холодильнике. Ужин будет не скоро.

— Хорошо. У меня тонны домашки, — я открыла холодильник и достала пирог и две банки с газировкой. Лучше бы Эхо быть наверху. Я отрезала большущий кусок пирога и достала две вилки. Одну я спрятала в карман куртки, чтобы у мамы не возникло вопросов.

— Ты, наверное, очень проголодалась, — прокомментировала она, когда я проходила мимо нее.

— На ланч было несъедобное мясо.

— Если нужна будет помощь, спускайся.

— Конечно, мам, — я захватила рюкзак и с колотящимся сердцем поспешила наверх. Я толкнула дверь, заглянула внутрь и разочарованно выдохнула.

Конечно же, Эхо в комнате не было. Он появляется только, когда я меньше всего этого ожидаю. Высокомерный жнец.

Я делала домашку, но все время проверяла время и телефон, на случай если Рейн позвонит. Прошел четвертый час. Пятый. Я отложила задания и загрузила лаптоп. Вместо того, чтобы ждать этого чокнутого жнеца, я решила провести свое собственное расследование, начав со знакомого слова — Валькирия.

Женщины из скандинавской мифологии. Отбирают погибших в сражении. Валькирии ходят по полю мертвых бойцов и отбирают тех, кто жил, и кто умер. Половина мертвых идет к богу Одину в Вальгаллу, другие — к богине Фрейе в Фолькванг. Они тренируются каждый день для последнего сражения между богами и злыми великанами.

Чем больше я читала, тем больше возникало вопросов. Вскоре я уже читала о скандинавском пантеоне богов, о девяти царствах, о богах и богинях. Богиню нижнего мира звали Хель. У нее были огромные чертоги, и она наблюдала за теми, кто умер от старости и из-за болезни. Ясно, почему Эхо постоянно упоминает о чертогах Хель.

Далее я нашла информацию о Норнах, богинях, которые контролировали судьбы, как Мойры в греческой мифологии. Они всегда появляются по трое. Самыми известными были Норны из великанов. Их прибытие в Асгард послужило концом золотого века богов. Норны также появлялись, когда рождался ребенок, который мог сам определить свою судьбу. Некоторые из них были добрыми и защищали людей, другие — плохими и вызывали большинство природных бедствий.

Я подскочила, когда кто-то постучал в дверь комнаты. Эхо? Нет, конечно, нет. Он бы не стучал.

В двери показалась голова мамы.

— Ужин.

— Я могу поесть в комнате?

— Нет.

Я подхватила свои задания по математике и спустилась вниз.

— Мне нужна помощь с парой задач.

На ужин и домашнюю работу ушёл ещё один час. Я медлила, перед тем как задать маме пару вопросов.

— Можешь не мыть посуду, — сказала мама.

— Нет, нормально, я не против, — я промыла тарелки и положила их в посудомоечную машину. Мама протирала стол, а папа вернулся к своему писательству. — Мам, могу я кое-что спросить?

— Конечно, милая.

— Что точно сказала Рейн, когда приходила сюда?

Мама промыла использованную тряпку и аккуратно повесила ее сушиться на крючок у окна, она выглядела озабоченной.

— А что? Что-то случилось в школе?

— Мы поговорили и помирились, — вроде. Я закрыла посудомойку и нажала на кнопку. — Рейн рассказала про своего отца.

Мама подошла ближе.

— Его нашли в Центральной Америке.

— Знаю, но я не об этом. У него, эм, опухоль мозга. Он умирает, мам. Рейн узнала несколько недель назад.

— О, нет, — мама прикрыла рот рукой, её лицо выражало ужас. Она посмотрела в угол, но папа уже шёл к нам. Он обнял её. — Бедняжка. Я чувствую себя ужасно за то, как вела себя, когда она приезжала сюда. Сначала несчастный случай, теперь это. Я думала… — она вздохнула, — я думала, её волновал только свой образ и социальный статус в школе, поэтому она не навещала тебя.

— Так что она сказала? — спросила я.

— Она хотела увидеть тебя. Она не знала, что ты была в ИПП. Не понимаю, как она могла не знать. Тебя не было в школе больше месяца, и она ни разу не заезжала всё это время.

— Она говорила, они с родителями уезжали на две недели после того случая с молнией, — сказал папа. — Поэтому она, наверное, разбиралась со случаем отца, когда вернулась.

Я только частично слушала папу. Рейн не знала, что я была в больнице, значит, она, скорее всего, видела меня в школе каждый день, как и остальные. Я вернулась к теории об астральной проекции.

— Как она? — спросила мама.

— Не очень. Спасибо, мам, — я поцеловала её в щеку. — Спокойной ночи. Спокойной ночи, папа.

Поднявшись, я вошла в комнату и почувствовала холод. Он сидел на моём стуле и уничтожал остатки пирога, который я оставила возле лаптопа. Он указал на экран.

— Ты читала эту неточную чушь?

Я закрыла дверь.