Merry dancers (СИ)

Поправив защитную маску на лице, Том надел перчатки из драконьей кожи и, как показывал профессор Монтгомери, стал делать надрезы на наросте монгольской чаги маленьким острым ножиком, чтобы пустить внутрь кислород, способствующий сохранности этого гриба. Он был полностью согласен с Каспаром и частенько говорил Авроре, что её длинный язык иногда может сослужить не очень хорошую службу. Ответить на слова Крауча было нечего.

— Сегодня после уроков приходи в кабинет нумерологии, попрактикуемся в чтении мыслей, — негромко произнес Том, поглядывая на Монтгомери, размеренно вышагивающего между длинными столами с горшками и кропотливо работающими за ними студентами. В теплицах горели яркие лампы, так как скапливающийся на стеклянной крыше теплицы снег препятствовал естественному освещению.

— Угу, — пробубнил Крауч, утрамбовывая землю руками в перчатках и поглядывая на Друэллу, выполняющую совместную работу с Блэком. — Похоже у Цигнуса все не так плохо.

— Я бы так не сказал, — записывая наблюдения в тетрадку, прошептал Том. — Друэлла не слишком идет на сближение, хотя я бы на её месте, как следует, подумал. Всё-таки Цигнус многим поступился ради её спасения, а главное: он потерял свободу.

Том скосил взгляд на стол гриффиндорцев, где, весело хихикая, Прюэтт пытался стянуть маску с Харфанга, чей фингал не могли скрыть даже защитные очки. Новая разборка с Блэком превратилась в рукопашный бой, а о тяжелых кулаках Цигнуса по школе ходили легенды. Чтобы не получить отработку Харфангу пришлось придумать очередную историю про неудачное падение с лестницы. На лице Блэка не было не единой ссадины, но все прекрасно знали, что это именно он побил Лонгботтома, да и сам он хромал на левую ногу. И снова Каллидора не смогла скрыть отношений с этим простофилей…

— Фу, лепреконова мать! Эта фигня воняет похлеще, чем твои носки, Игнатиус! — раздался задорный голос Уизли, решившего провести эксперимент над своим обонянием.

— Мистер Уизли, немедленно наденьте маску! Испарения монгольской чаги — сильный аллерген и для некоторых они могут быть ядовиты! — прогудел Монтгомери сквозь маску, подбегая к гриффиндорцу.

— И пахнет как драконьи какашки! — подхватил Септимус, откровенно веселясь, но послушно натягивая на лицо маску.

— Вам виднее, — ехидно парировал профессор, вызвав очередной раскат смеха. — Продолжаем! — Монтгоммери постучал по одному из столов, призывая к спокойствию, но скучная лабораторная работа утомила студентов.

— Никогда в жизни не нюхал ничего отвратительнее! — не унимался Септимус.

— Не оправдывайся! — похлопал его по плечу Прюэтт, развлекая заскучавшую аудиторию. Он быстро получил подзатыльник от сотоварища.

— Занимайтесь лабораторной, если не хотите получить «тролль»! — на полном серьезе пригрозил профессор. — И да, мистер Уизли, эти грибы — ещё цветочки, по сравнению с некоторыми другими растениями в большом количестве источающими такой запах, что из-за него люди теряют сознание.

— Простите, профессор?

Монтгомери повернулся к слизеринцам и увидел поднятую вверх руку.

— Да, мистер Риддл?

— Можно поподробнее об этих растениях?

— Боюсь, что это не школьная программа, мистер Риддл, — отрезал он. — Но… могу сказать, что эти растения, точнее — споры микроскопических грибов — используются в Тёмных ритуалах.

— Вы говорите о псилоцибе конской? Да, она имеет очень острый запах концентрированной мочи, как тысяча немытых клозетов! — неожиданно раздался голос, заставивший повернуться все головы в сторону своего хозяина. С умным видом рядом с Вальбургой Блэк стояла Марисса — полноватая слизеринка с большими карими глазами — никогда особо не блиставшая знаниями в Гербологии. Да чего говорить, она ни по какому предмету не выделялась.

Монтгомери и тот удивился её выступлению.

— Верно, мисс Чапман. Псилоцибе конская или Psilocybe solidipes, действительно имеет отвратительный запах, только этот гриб входит в список запрещенных в нашей стране. Но откуда вы знаете? — с неподдельным интересом спросил профессор.

— Мой дедушка преподавал Гербологию в Пражском Университете Естественных Наук, он рассказывал мне как-то, — заважничала она. Том никогда бы не подумал, что в её роду могут быть гербологи или, к примеру, зельевары. Видимо, плохие оценки Мариссы были следствием лени. — Он сказал, что они растут в могильниках кентавров и используются в Тёмной магии…

— Мисс Чапман, достаточно, — остановил профессор. — Мы не имеем права обсуждать запрещенные растения и грибы! Но, так уж и быть, три балла Слизерину.

— Да я, собственно, больше ничего и не знаю, профессор… — пожала плечами девушка.

— Никто и не сомневался, — поддела стоящая рядом Дженна. Марисса прожгла в ней дыру взглядом.

— Мерлин, какой смрад! — донесся голос из дверей. — Вы бы хотя бы окна открыли!

— Директор Хопкинс, растения не терпят низких температур, это же и первокурснику понятно! — с раздражением заметил Монтгомери.

Как понял Том, профессор не торопился предлагать нежданному гостю защитную маску и очки. Директор зажал нос пальцами и пытался находиться ближе к щелочке в двери, но было видно, как покрывается испариной кожа его лица, приобретающая зеленоватый оттенок.

— Возьмите очки и маску, — нехотя посоветовал Монтгомери, понимая, что отвратительный запах не выгонит пришельца. Когда Хопкинс вооружился защитой, которую достал из ящика возле входа, профессор продолжил: — Итак, позвольте узнать цель вашего визита? У нас сложная лабораторная работа, которая повлияет на годовую оценку, а до конца урока осталось меньше двадцати минут.

— Профессор Монтгомери, я — как директор — имею права присутствовать на занятиях. Можете продолжать, — разрешил он снисходительно.

Скрипя зубами, преподаватель обратился к студентам:

— Поторопитесь, и осторожнее с мелкими чагами, они не такие крепкие и могут прыснуть в вас жидкостью.

Студенты вновь принялись за работу, искоса поглядывая на расхаживающего между рядами Хопкинса. Тот страшно раздражал их, заглядывая в работу через спину и издавая непонятного значения звуки, свидетельствующие о мыслительном процессе, который, скорее всего, был лишь видимостью. Минерва МакГонагалл едва не выронила пень, когда, повернувшись к напарнику по лабораторной работе, обнаружила перед собой лицо Хопкинса. Поймав её недовольный взгляд, тот быстренько ретировался, все же почувствовав неловкость. Он переместился в дальний угол теплиц, где располагался целый ботанический сад из растений, изучаемых на старших курсах, подергал ручку двери во вторую теплицу, соединенную с этой, но она была заперта. Стал рассматривать рассаду серой пыльницы, даже осмелился потрогать листья обыкновенной календулы, совершенно не опасаясь и не думая о том, можно ли так безответственно относиться к неизвестным растениям. Том готов был биться о заклад, что Монтгомери только и мечтает, чтобы хищная плодоножка плюнула в него обжигающим соком.

— Это что ещё такое? — удивленный возглас заставил студентов вновь оторваться от работы. — Не может быть! Вы держите в теплице кенийский коготь! — глаза Монтгомери расширились от ужаса, и он кинулся к Хопкинсу, который застыл рядом с лиственным растением тигрового цвета. Похоже, что этот надутый индюк все же имел представления о некоторых растениях. О да… листья кенийского когтя были галлюциногенными, но его присутствие и испарения благотворно влияли на другие посадки, очищая воздух от микробов. — Это же наркотик! Монтгомери, извольте объясниться, немедленно!

Подобное растение действительно не стоило держать в школе, но, с профессиональной точки зрения, преподаватель Гербологии был прав. Его объяснения и оправдания только усиливали праведный гнев новоиспеченного директора, и когда прозвенел колокол и студенты стали расходиться, Монтгомери пришлось проследовать за Хопкинсом в его кабинет для объяснений…

— Кыс-кыс-кыс, — Аврора в ужасе носилась по Хогвартсу в поисках своего питомца, оказавшегося неугомонным сорванцом, норовившем сбежать от неё в любую секунду. Он использовал кошачий лаз в башне Рэйвенкло и теперь где-то шатался, ища приключений на свою пятую точку в лице старших обитателей кошачьего состава школы, не приемлющих новых подселенцев. Кошка Ирмы Пинс — всегда спокойная и ласковая — и та едва не подрала его. — Миленький мой, ну где же ты?