Между небом и землей (СИ)

Я нашла его у сарая с метлами, он стоял, облокотившись на деревянный забор и закрыв лицо ладонью. Нет, не было слез на его щеках, он боролся с ними, уничтожал на корню, но в его голове была прорва самобичевания, он искал причину в себе, он не мог поверить, что ему предпочли злобного, нелюдимого Снейпа, он не верил, что я так легко отвернулась от него.

— Сириус… — негромко позвала я, а на глаза навернулись слезы.

Рано или поздно этот разговор должен был состояться, он должен был решить все проблемы, изгнать из сердца одного мужчину, и, как бы горько и тяжело не было, я больше не могла принадлежать Сириусу. Хотя гнетущая привязанность и нежность оживали в сердце при взгляде в его уставшие, обрамленные несвоевременными морщинами глаза, при ощущерии его запаха, навязчивого аромата корицы. Его движения, мимику – я всё ещё любила их, его, но пришла пора уничтожить всё, забыть, ведь это приносит боль нам обоим.

Решение было принято. Зная, какие муки доставлю своей первой любви, своему первому мужчине, я сделала осторожный шаг в его сторону, шаг к концу, который он уже предвидел…

— Сириус...

— Анна не стоит, я уже всё понял, твои извинения ни к чему, — стараясь сделать голос ровным, холодным, произнес он.

Как он дошел до этого? Когда узнал всю правду? И тут в моей голове пронеслись мысли… Голос, который отчаянно звал в лесу, он выкрикивал моё имя, ища любимую на превратившейся в тлен поляне, где увидел нечто, вырвавшее его бедное сердце из груди… Я вновь была в руках его врага и говорила что-то… Это что-то стало ключом, объяснением к моему холодному поведению, он собрал обрывки цепочки в единую логику. Как же я была не права… Убила в нем всё прекрасное, убила последнюю надежду на нормальную жизнь, на любовь…

Я молчала, глядя в его пустые глаза, в которых он утаивал нечеловеческую боль и обиду. Момент истины настал, а правда всегда ранит, режет старые шрамы, срывает кожу наждачной бумагой. Кто я после этого? Права голоса я уже не имела и не знала, что сказать, как загладить вину? Отчего судьба выбрала для меня другого мужчину? Наказание любовью…

— Сириус, я…

— Хватит! — резко оборвал он. — Ты ничего не изменишь словами, просто скажи, как давно?

Руки дрожали от нахлынувшего раскаянья, волнами скапливающегося в голове.

— Не знаю…

Я и правда не знала, когда всё это началось, вчера? Несколько дней или месяцев назад, а может, даже с первого дня поступления в Хогвартс. Сириус, быть может, это случилось до тебя?

Еще один неуверенный шаг навстречу к мужчине – я хотела что-то сделать, ноги просто сами двинулись в его сторону. Внезапно он схватил обе моих руки, грубо, жестко, болезненно, но я не смела возразить.

— Анна, ты была единственным человеком, для которого я жил,— произнося эти слова, он совсем забыл о своём крестнике. — Как давно ты начала врать мне?

Его голос был озлоблен, а самоконтроль ослаблен, еще немного и он просто сойдет с ума, его глаза выражали нездоровый ужас, отчаяние.

— Я… правда не знаю… — снова сказала я эту глупую фразу едва различимым шепотом.

— Не ври мне, — он запнулся, сжимая мои руки всё крепче, затем сквозь зубы продолжил: — Только не говори мне, что…

— Да, — перебила я, наконец решив выдать всё и разом, ведь не стоит растягивать этот и без того неприятный, омерзительный момент. — Я люблю его…

*

Его глаза не выражали ничего, Сириус уже догадывался об истинных чувствах Анны, уже испытал на себе груз боли и возвращающегося одиночества, но услышать это вот так, прямо из её уст, был совсем не готов. Он догадывался, что с Анной не всё чисто по этим вспышкам самобичевания... он и не мог представить их причин. Но теперь всё стало предельно ясно, последние паззлы встали на место. Почему она позволяла ему быть рядом? Неужели издевалась, использовала… Нет, Анна вовсе не такая, она металась в этой гнетущей любви к Снейпу, пыталась забыть...

Сириус вспомнил, как она отчаянно отталкивала его, как не хотела подпускать к себе, но в конечном итоге снова принимала его любовь. Что-то заставило его сделать шаг и обнять грешного ангела, которого он любил, так крепко, так искренне и нежно. Быть может, замешательство или всё то же чувство всеобъемлющей вины заставляло Анну оставаться в его объятиях. Она была неподвижна и, кажется, даже не дышала.

Он не мог отпустить её и сжал крепче. Сопротивление? Нет, его не было, словно Анну действительно парализовало…

— Прости… — прошептал он ангелу, которого он больше не сможет обнимать, целовать, дарить тепло и ласку...

Он больше не сможет любить её...

*

Сказать человеку, который тебя любит, о чувствах к другому мужчине, да я совсем свихнулась! Что я делаю в его объятиях? Снова предаю себя или теперь уже Северуса, но я должна вынести это, потому что разрушила мир дорогого мне мужчины, заставила его страдать. Просто нужно пережить это, Сириус, как бы тяжело не было, ты еще найдешь свою судьбу… Мерлин! О чем я рассуждаю? Я не имею права думать об этом так равнодушно. Ты тот, кто показал мне дорогу к свету, с тобой я узнала истинную любовь, но она закончилась, испарилась, ушла куда-то, и я не смогла её удержать... Спасибо, Сириус, и прости, что я не пошла за тобой дальше, прости, что так жестоко предала тебя…

Это был безмолвный разговор с самой собой, бессмысленные рассуждения о том, что в его жизни еще наступят светлые времена, что всё изменится, он вылечится от этой неправильной любви, которая вырвала из души ещё какую-то часть тепла и добра. Эти мысли, они были такими детскими, но кроме них ничего в голову не приходило. Скорее всего, мне было проще так утешить себя. Мои руки не смыкались на его спине, они висели, как тряпки, я не могла больше отвечать на эти объятия, теперь у меня был долг перед Северусом. Молчание не угнетало, я просто думала о чем-то, стараясь привести все мысли в порядок.

— Прости меня… — снова выдохнул Сириус.

За что? За то, что он все еще держит меня в объятиях? За то, что не смог удержать меня?.. Пускай Снейп не идеален, груб, иногда жесток и эгоистичен, пускай он некрасив, как ты, мой милый, добрый, заботливый Сириус. Пускай он никогда не сможет дать мне того тепла, которое давал ты, но я люблю его, я хочу прожить остаток жизни с ним, хочу умереть в один день… Ты небо, а Северус тяжелая, засасывающая глина, то сухой песок, то промерзшая жесткая земля. Вы так непохожи, но вы для меня всё, только ты прошлое, а Северус настоящее и будущее, которое теперь никто не сможет отнять у меня, и даже Волдеморт.

Он отпустил меня, когда смог, когда его руки и эмоции снова стали слушаться. Смотрел в мои глаза, возможно, ища в них хоть какой-то несуществующий намек на то, что это просто злая шутка, розыгрыш, и сейчас я прижмусь к нему сама, и мы снова будем вместе. Но я стояла неподвижно, борясь с желанием пожалеть его, заключить в объятия… Но, увы, я не имела на это права…

— Если этот… Если он обидит тебя, я убью его, — довольно резко произнес он.

Это была вовсе не шутка, Сириус был серьезен и более того, он отпускал меня, несмотря на всю боль, что насиловала его изнутри. Он смирился? Нет, вряд ли — это всего лишь маска, маска настоящего мужчины, коим он и был, маска мужчины, готового перенести предательство женщины…

Весь наш разговор окончился довольно скупо, мы просто пошли в дом к уже проснувшимся обитателям. Гарри и Гермиона неуверенно поздоровались, а Рон и вовсе промолчал, они все знали, что произошло, и их эмоции не обязательно было считывать, лица говорили о многом. Эта странная ненависть обида за Сириуса, непонимание…

Гарри так сильно ненавидел Снейпа, он и представить себе не мог, что между мной и нашим бывшим преподавателем может что-то быть, нет, я не верно выразилась. Между Анной — девушкой способной на всё ради друзей, девушкой далеко не свободной, и монстром, которого презирали все — тем, кто убил Альбуса Дамблдора, тем, кто совершил столько грубых ошибок, может что-то быть. Это просто не укладывалось в их головах, они презирали меня, эти чувства витали по комнате, они презирали меня и жалели Сириуса, который никогда бы не принял их моральную поддержку и, возможно, даже посоветовал бы не лезть не в свое дело, потому что он настоящий, он не слабак.