Чем ближе ты находишься - тем меньше видишь (СИ)

— Итак, Алиса Шутер очень самостоятельная и сильная, её мозг постоянно работает в критическом режиме, накапливая и перерабатывая море информации. Я считаю, что если она действительно попала в плен, то уже несколько раз из него выбралась, и идет пешком домой, или осталась на месте и ждет подмоги, потому что по каким-то причинам не может уйти. А если не выбралась, значит, у неё есть план, — заключила доктор.

Больше Мэри ничего сказать не может. Она могла бы рассуждать о проблемах и мыслях, которыми с ней делилась эта странная девушка, но она должна была оставить ей её тайны. Эти люди заботились о ней, пусть и проглядели, не заметили, но заботились, иначе не пришли бы сюда, и не сидели бы потерянные и пристыженные.

— Спасибо за помощь, мисс Маккини, — Наташа встаёт, поправляет пиджак. — Надеюсь, что с Алисой всё в порядке. А с её галлюцинациями мы разберемся.

— Только все больше мне кажется, что что-то тут не так, — говорит Маккини, провожая гостей до двери. — Может, зря я не настояла на токсикологическом анализе? Мы можем его делать только с согласия пациента, а мисс Шутер не была похожа на наркоманку.

Они тепло прощаются с Мэри, говорят Белькур, терпеливо ожидавшую появления агентов у стойки регистрации, что свяжутся с ней, если будут вопросы, и уходят.

Клинт истерически хохочет, прижимаясь лбом к рулевому колесу.

— Вернется, затащу в подвал и к батарее прикую, честное слово, — всхлипывает он.

— Вырули на соседнюю улицу, малыш Роджерс проголодался, — женщина не больно бьет его кулаком в плечо. — И вообще, что Мэри сказала нам, чего мы не знали? Что мозг Ал действует по-другому? Через двадцать лет мир заполнят такие люди, сейчас уже рождаются дети, которые в десятки раз умнее даже самых продвинутых взрослых. Что она гений, но ей это не нужно? У тебя самого 156 баллов, но что-то рядом с Беннером и Старком я тебя не замечаю.

— У неё 147 пунктов, — тихо ворчит он, и не понимает, как при 147 пунктах можно быть такой дурой! Не доверять, не рассказывать, прятать в себе то, что можно было всегда делить на двоих. Клинту казалось, что когда они наконец-то решили быть вместе, это сняло многие барьеры не только к телу, но и к мыслям. А теперь выясняется, что за Ал кто-то следил, она не могла найти источник и поэтому решила, что дело в её голове. И галлюцинации! Он уверен, что галлюцинацией был чертов Френ! Он бы разобрался, он бы нашел причину, первым делом стал бы проверять радиосигналы в Башне, затем перестал бы давать ей проклятые таблетки. Ага, гений, вот от таблеток бы он не отказался, наоборот, повел бы её к докторам, те выписали бы еще отравы… Похоже, действительно лучший вариант — приковать к батарее. Клинт старается, видит… кто-нибудь, как он старается. Он не понимает, что пишет Мураками, но читает и кивает на комментарии Ал, он ненавидит длинные сериалы, но терпеливо смотрит, временами засыпая. Он безумно хочет Шутер, но ждет и терпит, не желая давить, насиловать.

Машина останавливается на парковке перед двухэтажным торговым центром с вывесками фудкорта на первом этаже. Клинт только чудом не врезается в ограждение. Наташа шипит, что будет совсем смешно, если она сядет за руль в положении и с расшатанным эмоциональным фоном. От дальнейшей расправы и лекции о безопасности движения спасает только телефонный звонок. Романофф смотрит на имя абонента, улыбается и выходит из машины.

— Это Стив, — говорит она. — Сходи, возьми нам с собой чего-нибудь, я поговорю с ним. И не ругайся, прошу тебя, ни с кем!

Наташа отходит к небольшому магазинчику с разной сувенирной мелочью вроде бус, фигурок и фоторамок.

— Стив? Мы только что выехали из медцентра, — говорит она, рассматривая блестящую в электрическом свете мелочь. — Все странно. У Ал был бред преследования, только ни мы, ни доктор в это не верим. А вот последующие галлюцинации более возможный вариант.

— Бред преследования может быть реален.

— Она бы нашла, ты ведь знаешь.

— Баки вспомнил, — тихо говорит Капитан на другом конце провода. — Баки вспомнил, сказал, что за ней следили, потому что она начала уничтожать базы, а на одной из них был он. За Ал следили, и он считает, что следящее устройство было в ней.

— Что еще он вспомнил? — холодно говорит Наташа, ожидая ответа. — Он должен был убить её? Мне даже льстит, за моей малышкой послали самого отъявленного убийцу.

— Наташа, не нужно, я прошу тебя.

— Я знаю, как Баки тебе дорог. Но моё условие все еще в силе. Или он, или мы.

— Следящим устройством, — Роджерс пусть и не мастер дипломатии, но тему переводит мастерски, — можно объяснить манию преследования. Галлюцинации могли вызвать лекарства. Что еще?

— Она гений, злопамятный гений. Ал не сломать так просто, но нам не нужно медлить. Я скучаю. Клинт… он ломается. Если бы не позвонила доктор Маккини, то он исполнил бы свой план. Ему нужно делать хоть что-то.

Женщина тяжело вздыхает, кладет руку на живот.

— Знаешь, у меня перед глазами витрина с фоторамками, — шепотом говорит она.

— Какие они, расскажи, — в голосе из трубки слышится улыбка.

— Красивые. Тут есть общие, для одной фотографии, а есть что-то вроде триптихов, с тремя раскладными рамочками.

— Нат, я хотел давно спросить тебя…

— Подожди, Стив! — вдруг обрывает она.

Взгляд Наташи прикован к ряду фоторамок. Третья слева, выполненная из цветного стекла в цветочных мотивах, привлекает не только своей красотой, но и картинкой, которая вставлена туда, где должна быть фотография. Мужчина обнимает за плечи девочку в школьной форме. На заднем плане школа и резвящиеся дети. И эту картинку она уже видела. В руках Клинта, когда он показывал ей фото своей дочери.

— Роджерс, найди Барбару и не спускай с неё глаз, — резко говорит Наташа, расплачиваясь за покупку. Цветочная рамочка в плоской коробке переходит в её руки. — Ври, как хочешь, что хочешь, но задержи её до нашего возвращения.

— Хорошо. Что случилось?

— Похоже, я нашла еще одну зацепку.

========== Глава 49. ==========

Майами и Нью-Йорк

Девочка Нэнси с фотографии не более чем искусная подделка, собранная из множества мелких деталей, которых не распознать несложным программам, нужно более глубокое и детальное изучение. В Миннеаполисе 184 девочек, девушек и женщин носят имя «Нэнси», есть даже несколько мужчин с необычным вторым именем «Нэн», но из них нет ни одной Нэнси, в которой бы текла кровь Бартона. Результаты сканирования не врут, Джарвис проверил трижды, пока Клинт вел их самолет из Нью-Йорка в Майами.

Бобби сидит на кухне и беседует с Кэпом. Мужчина со смехом рассказывает о каких-то своих прошлых приключениях, а она слушает, изредка поднося к губам свой кофе. Клинт в этот момент ненавидит весь мир. Он проходит на кухню, с трудом держа себя в руках, садится за стол. На нём обычная повседневная одежда, костюм он оставил в самолете, но даже без излишнего официоза Бобби замечает, что с ним что-то не так.

— О, вы вернулись! — восклицает Бобби. — Куда летали с утра пораньше?

Клинт недобро ухмыляется и ставит на стол рамку. Яркие цветы из цветных стекляшек, узнаваемая, и вместе с этим бесцветная картинка в центре вместо фотографии. Наташа отвела Стива к выходу, она как бы оставила их наедине, но вместе с этим следит, готовая в любой момент вмешаться.

— Наташа купила для меня и Колибри в маленьком магазинчике, — говорит он. — Я даже не знаю, какую фотографию сюда поставлю. Не то, чтобы у нас их много. У меня есть фотография, самая первая, я сделал её на кухне в Башне. Сказал Алисе, что проверяю камеру на новом телефоне, сфотографировал её утром с чашкой кофе и тостом. Вид у неё был глупый, знаешь, как бывает спросонья. Это было забавно и горячо одновременно: невинный вид, растерянный взгляд в камеру и розовый язычок, ловящий каплю джема на губе. Я потом эту фотографию с собой таскал, во внутреннем кармане. Глупо, да, но когда становилось совсем тяжело, я вспоминал о ней, думал, как она расстроится, если со мной что-то случится. Еще есть фото, может, его в эту рамку поставить? Мы делали её после очередного секретного задания, в самолете. Оба в крови, в грязи, всклокоченные. У Алисы один глаз синяком заплыл, у меня окровавленная повязка на лбу и губа зашита. Помню, Алиса смеялась, что мы такие красавцы, хоть сейчас на глянец. Так и сфотографировались в шутку, я её еще успел поцеловать, и у неё остался кровавый отпечаток губ на щеке. Она что только не видела: как я пью, как дерусь, как я безжалостен, как я убиваю, она знает, как плохо я временами сплю, не жалуется, если я спихиваю её с кровати. Но она смотрит и ничего не говорит, потому что понимает.