В прятки с реальностью (СИ)

— Что? Как ты меня назвал?

— А? Прости, ты сказала что-то?

— Ты меня назвал «Лекси«… Какого хрена, Алекс?

— А… Я не хотел, извини, я просто… задумался. Скай, конечно же, Скай, почему ты мне не сказала, что тут есть еще один город? Зачем было столько загадок?

— Я боялась, что ты попрешься сюда отрядом, а мы точно не дошли бы. Я не была там, но приближалась, хоть одной и очень страшно. Ну что? Пойдем?

— Подожди! Туда опасно соваться вот так сразу, надо хотя бы… последить за этим местом, что ли? Черт, Скай, если бы ты мне сразу сказала, я бы… Ну это совсем другая вылазка, и провианта у нас нет, чтобы тут задержаться.

— Ну знаешь, уж от кого-кого, а от тебя нытья я, вообще, не ожидала. Дядя Эйт, ты что забыл кто мы и где мы? Что поесть не найдем в лесу, где тут вода я знаю, устроим привал рядом с источником, и обследуем это место хоть сколько-нибудь, на карту его нанесем. А потом ты придешь сюда с отрядом, когда уже дорогу будешь знать.

— Сама только что ругалась, что я шлем снял, а теперь предлагаешь охотиться и пикники устраивать, — отчего-то опять накатило раздражение. Какое-то потаенное чувство вины, что я назвал ее другим именем не давало мне покоя, я такого себе не позволял даже в свои самые развратные годы. Девицы всегда очень сильно обижались, когда я называл их чужими именами, Скай могла сейчас обидеться и была бы права, а мне ничего не оставалось бы, как унижаться и просить прощения. А этого я всегда старался избегать.

— Принимающая станция находится с той стороны болота, поэтому если они и появятся, то только либо рядом с болотом, либо, вообще, с другой стороны. Пока доберутся до нас, мы их как минимум услышим, или увидим. Так что тут вполне безопасно, с точки зрения хантеров. А вот в город соваться, конечно, без предварительной подготовки я не стала бы. Тут осторожность нужна и неспешность.

На меня оказало все это такое впечатление, что я потерял бдительность и согласился с ней. Очень я потом жалел об этом, ведь чувствовал, что тут очень и очень опасно. Но мне надо было сесть и обдумать все увиденное за последний час. Пока Скай разводила костер, у меня было время поохотиться и подумать немного. Значит, я был прав, девицы, Скай и Лекси связаны. На «Лекси» она не обиделась. Или виду не подала, а потом припомнит мне? Хотя это ладно, проехали. Скай совершенно точно знала Алексис, она иногда рассказывает такие вещи, которые знали только мы с моей девушкой, а, значит, либо Скай — это Лекси, либо они так тесно дружили, что Скай понабралась от нее словечек, допустим характеры у них похожи, на том и сошлись, и Лекси рассказала ей обо мне. Рассказала о наших отношениях, свиданиях и встречах. Надо как-то… подтолкнуть ее, попытаться заставить рассказать что-то такое, что Лекси не могла ей поведать, но все-таки это было…

POV Скай

Громады полуразрушенных, бетонных остовов с зияющими пропастями выбитых окон и дверей, нависают со всех сторон над нашими головами и заволакивают горизонт, стоило нам только немного углубиться в город, пройдя по полностью растрескавшейся от времени ленте серого асфальта и пересечь какой-то полностью обвалившийся мост. Командир сказал, что это что-то типа эстакады для автомобилей, верю на слово — мне-то откуда знать. Наши шаги отдаются эхом по пустынным лабиринтам улиц, усыпанным всяким мусором, гнилой листвой и прочим хламом. Во многих местах здания захватила буйная растительность, встречаются маленькие пролески, раньше гордо именуемые парками — природа берет верх над бывшей человеческой цивилизацией. Алекс останавливается, пытаясь прочесть совершенно неразборчивые названия на проржавевших указателях, пока я, изумленно открыв рот, рассматриваю унылые, загрязненные пейзажи, представляя себе в голове, какого это — жить в настоящем облагороженном, чистеньком городе, не заблудится среди месива серого камня и бессовестно почемучкаю, требуя у мужчины пояснений на все увиденное, как у персонального гида.

— Эйт, а у вас в городе, тоже есть такие высокие, огромные здания? — свистящим шепотом пристаю я к командиру, стараясь соблюдать осторожность. Ведь не только я могла оказаться такой любопытной и найти этот город, да еще и близкое соседство с перемещающей станцией недовольных, как-то не способствует беззаботной прогулке.

— Небоскребы? Да, есть.

— И сколько в них этажей?

— В самом высоком — башне Джона Хэнкока сто. — отзывается мужчина, зорко поглядывая по сторонам и держа оружие наготове, чтобы не быть застигнутыми врасплох.

— Ого, — только и получается выдохнуть, задирая голову вверх.

— В довоенное время, там располагались парковки, куча магазинов и офисов, — продолжает моё просвещение он, — где-то посередине здания был огромный бассейн, жилые квартиры и обсерватория. Ты знаешь, что такое обсерватория? — приостонавливается Эйт, взглянув на меня.

— Конечно, знаю, — возмущенно фырчу я, под его насмешливым взглядом. — А сейчас, что там сейчас находится?

— Да ничего, оно пустует, — жмет мужчина плечами, направляясь к очередному указателю, но и этот слишком подернут временем и разобрать что-либо не выходит. — Мы используем его для своих тренировок, развлечений и военных игр.

— Да? И во что же можно играть аж на ста этажах? В прятки, что ли?

— И в них тоже, но бесстрашные забираются на самый верх, с крыши открывается ох*енный вид не только на весь город, но и на остальные окрестности застенья. А еще, у нас там самый длинный зип-лайн в Чикаго. — сказал он с таким видом, словно я должна была рухнуть в эстетический обморок или восторженно завизжать.

— И? — тяну я, приподняв брови. — Что такое зип-лайн?

— О-о, это несколько сот метров стального троса, растянутого над землей под наклонным углом, на высоте всего небоскреба. Человек фиксируется в петлю с помощью специальных снаряжений и по роликовой каретке, на всей скорости летит над городом, что дает столько непередаваемых ощущений и адреналина, что даже повидавшие виды экстремалы остаются в полном восторге от пережитого. А, вообще, словами этого не передать, нужно самому прочувствовать, иначе не поймешь. Вернемся в город, я тебе обязательно покажу и полетаем. Тебе понравится, если ты действительно хочешь стать бесстрашной.

Ну да, полетаем, если доживу, или ваши лидеры не засадят меня за решетку, или еще чего… Тьфу ты, что за пессимистический настрой?

— Ты, правда, возьмешь меня в город? — тихо спрашиваю его, заглядывая в слегка удивленные, стальные глаза.

— Конечно, возьму, а как же иначе? — со всей серьезностью выдает командир, а потом ухмыляется: — А что, ты думала, что я тебя в лесу оставлю, привязанной к дереву? — я только дергаю плечом. Нет, не думала, конечно, не думала… ну, ладно, совсем немножко. — И еще тебя надо показать эрудитам, может, они смогут что-то сказать по поводу твоей потери памяти.

Тем временем мы выходим к горам обломков, обрушенных строений и противная дрожь пробирает тело, когда под моими подошвами слышится хруст стекла, покрытого пылью, мусором и кое-где пробившейся травой, наверное, здесь когда-то раньше были витрины магазинов. Проглатываю ком в горле, настороженно прислушиваясь к внутренним ощущениям, инстинкты самосохранения почему-то взвывают на все голоса. Алекс сам предельно настораживается, будто почуял опасность и кивком головы указывает держаться поближе к зданиям. Мы крадемся вперед, к перекрестку после небольшого моста, через тонкую линию застойного водоёма, вниз по улице, озираясь по сторонам, но вокруг всё так же царит запустение и хаос. Пройдя пару кварталов, командир осторожно выглядывает за край уцелевшего куска бетонного ограждения и расплывается в странной улыбке, подзывая меня за собой.

— Скай, смотри, ты спрашивала у меня про поезда, помнишь? Так вот, у тебя есть возможность немного представить себе настоящий состав. Тут даже рельсы сохранились.

Он машет мне рукой, подгоняя, и моим глазам открывается картина длинного, полностью проржавевшего и немного покореженного металлолома, среди которого ясно угадывались с десяток вагонов, брошенного посреди еле заметной железной дороги, почти ушедшей под землю и насыпь. Вдоль нее тянулось в небо множество толстых столбов, словно острые пики, когда-то соединенные проводами. Вот это да. Я аж ахаю, ярко представив себе в голове образ настоящего, работающего поезда и восторженно замираю, пока мужчина потихонечку продвигается к самому составу, заглядывая в нутро стальных коробочек.