Хан (ЛП)

Мужчина кивнул.

— Иногда я тоже. Кэйтлинн не похожа на большинство женщин. Она носит пистолет, и убивает плохих парней, и за один день её окружает больше мужчин, чем многих женщин за всю их жизнь. Трудно находиться рядом, когда она пахнет, как большинство из них.

— Как ты с этим справляешься? Как ты позволяешь ей оставлять тебя каждый день, и возвращаться сюда без тебя? Как ты это выдерживаешь?

Хан усмехнулся, как и Уокер. Всё налаживается.

— Каждую ночь я обновляю свою метку.

В конце концов, Хан остановил свой выбор на лилиях. Ему показалось, что они были милыми и выглядели красиво. Он не просил Уокера или того мужчину помочь ему, но купил Монике пару дюжин. А после он увидел небольшую фиалку. Оборотень наклонился, рассматривая мягкие бархатные листья, и подумал о её коже. Крошечные цветки напомнили ему о глазах его пары, что имели самый тёмный оттенок фиолетового, который Хан когда-либо видел. Он прикупил и одну из них.

Быстро перекусив, братья направились в торговый центр. Это место было огромным. Сделав пару остановок, они вызвали обратно лимузин, заполнив покупками багажник и большую часть сидения рядом с собой. И у него, и у Уокера на коленях были пакеты. Водитель сказал, что принесёт их, но Хан прихватил с собой одну сумку.

Когда они прибыли, Моника спала. Горничная сообщила мужчинам, что мистер Маршалл и мистер Президент уехали около двух часов утра, и что молодая мисс уснула сразу, как поднялась к себе. И это было около шести утра. А сейчас два часа дня.

Хан прошёл в комнату, куда заселилась девушка, и увидел, что цветы уже привезли. Взяв фиалку, мужчина положил её на тумбочку около кровати. Положив рядом на пол свою розовую сумку, он присел.

Её поздоровевшее лицо было красивым, и опухоль почти сошла. Когда он прикоснулся пальцем к коже Моники, то улыбнулся, понимая, что был прав на счёт цветка, который сравнил с ней. Когда его пара чуть пошевелилась, Хан отошёл к креслу, чтобы иметь возможность наблюдать за ней. И через пару минут девушка проснулась.

— Привет. Как ты себя чувствуешь?

Моника осмотрела комнату, но ничего не сказала.

— Я купил тебе цветы. Никогда не делал этого раньше.

Даже он сам понимал, что это звучало убого. Когда Моника потянулась, Хан заметил, как рубашка, которую она носила, обтянула её грудь, и отвернулся. Он приехал не для того, чтобы заняться с ней любовью, а для того, чтобы попросить у неё прощения.

— Пора вставать. Мне нужно, чтобы ты ушёл. И я даже не хочу спорить с тобой об этом, — натянув простынь на тело, девушка нахмурилась. — Как давно ты здесь?

— Недолго. Я хотел бы… Сначала мне нужно поговорить с тобой. Если ты не возражаешь. Мне нужно кое-что объяснить.

Она фыркнула.

— Если ты имеешь в виду привычку приказывать мне — то нет, спасибо. Мне достаточно того, что ты относился ко мне, как к недочеловеку. Я такая же, как и ты.

Хан подумал, что это прекрасная возможность.

— На самом деле, нет. Я имею в виду, что я не совсем человек. В любом случае, не такой, как ты. Я несколько больше.

Моника подняла бровь.

— О, правда? Ну, как чертовски прекрасно для тебя. Тогда ты не будешь возражать, если я скажу тебе держаться подальше от моей несовершенной персоны. Убирайся.

Он великолепно запорол это.

— Это не то, что я имел в виду. Я больше, чем ты, потому что… Я не совсем человек.

— Даже не буду с тобой спорить.

Впившись в неё взглядом, Хан попытался вновь.

— Я — пантера.

Он сказал ей. Не так, как планировал, но теперь она знала. Мужчина ждал, пока Моника задаст ему вопрос, но всё, что она сделала — это изумлённо посмотрела на него. Но стоило оборотню попытаться объяснить, что он подразумевал под этим, девушка заговорила:

— Я почти уверена, что их распустили в восьмидесятых. И не то, чтобы я ассоциировала какую-то группу с тобой. Тем более, что ты не так уж и политизирован.

Ему потребовалось несколько минут, чтобы понять, о чём говорит его пара. Хан подумал, что, если бы он изо всех сил не сдерживал свой темперамент, и не дал ей уйти от него — это было бы даже забавно. Мужчина был уверен, что, если рассмеётся — она попросту убьёт его. И сейчас оборотень подразумевал вовсе не ту женщину, на которой женился его брат.

— Не Чёрная пантера (афроамериканская леворадикальная организация, ставившая своей целью продвижение гражданских прав чернокожего населения, — прим. перевод). Настоящая пантера. Та, что ходит на четырёх лапах. И вся моя семья тоже. Как и Кэйтлинн.

Хан смотрел на неё, пытаясь уловить нотки страха, но Моника выглядела… Обескуражено.

— Хорошо. Полагаю, о… Не знаю, Президент — летучая мышь, а его помощник — дракон. Ты сумасшедший, если веришь в это.

— Нет. Это правда, и Президент — белый бенгальский тигр. Как и его помощник. Но, я думаю, что он золотистый, а не белый, — Хан поднялся на ноги, принявшись расстёгивать рубашку. — Хотела бы увидеть его?

***

Моника покачала головой, когда мужчина уже снял рубашку. Когда он сделал это, девушка ожидала увидеть татуировку или что-то типа того, но это было не так. Сняв ремень, Хан принялся расстёгивать джинсы. Но Престон попыталась остановить его:

— Слушай, если ты хочешь, чтобы я поверила, я серьёзно — я это сделаю. У тебя нет причин делать это, — девушка пристально посмотрела на него. — Сейчас ты пантера?

Боуэн рассмеялся над ней, и Моника почувствовала себя глупо.

— Нет, но думаю, ты поймёшь это, когда я обращусь в неё. И, Моника, пожалуйста, не кричи и не беги. Если ты сделаешь это — ты спровоцируешь меня преследовать тебя, и он любит это.

Девушка кивнула. Когда Хан снял свои брюки вместе с боксёрами, она уличила минутку насладиться его телом. Мужчина был красив. Когда он зарычал, девушка перевела взгляд на его лицо.

— Когда я покажу тебе свою кошку, если ты всё ещё будешь хотеть меня — я обращусь в человека, и мы займёмся любовью. С тобой всё в порядке?

Моника кивнула, не зная, что ещё ей сделать.

— Хорошо, потому что я чувствую твой запах, и всё, что я хочу — глубоко войти в тебя.

И так же внезапно, как он стоял обнажённый перед ней — Хан исчез. И на его месте оказалась огромная пантера. Моника вскарабкалась по кровати вверх, готовая убежать, но зверь вскочил на постель следом за ней. Престон взглянула на дверь, подумав, что у неё получится сбежать, когда Хан зарычал на неё.

— Хорошая пантера. Я просто хочу пойти и получить кое-какую помощь. Оставайся здесь, и я… — Его огромная лапа приземлилась на её ногу, и девушка вскрикнула. — Пожалуйста, не ешь меня.

Моника посмотрела на него, когда тот приблизился. Он не отпускал её, но и приближался к ней крайне медленно. И когда девушка уже хотела было закричать, Хан лизнул её ногу.

— Прекрати это. Что ты делаешь? Проверяешь достаточно ли я нежная для тебя? Прекрати это сейчас же.

Ей показалось, что он смеётся над ней. И когда зверь вновь лизнул её, Моника пошевелила пальцами ног. Это ощущение было достаточно неплохим. Его язык был жёстким, но мягким, и когда Хан сдвинул её ногу, Моника отодвинулась от него.

— Лизать — хорошо, но не кусаться.

Престон посмотрела на него, когда язык Хана задел рану на её ноге. Поняв, что боль ушла, она едва сдержала себя, чтобы не отстраниться.

— Ты исправил это, — Моника посмотрела на него. — Ты понимаешь меня? То, что я тебе говорю? — Пантера кивнула головой. — Я спятила. — Она оглядела комнату, заметив цветы. — Это розы? Ты купил мне розы? — На этот раз пантера покачала головой. — Это правда ты, не так ли? Ты действительно пантера, и я в постели с тобой. — Он кивнул, облизав её бедро. — Ты собираешься заняться со мной сексом в этом виде?

Хан замер. И Моника подумала, что его глаза потемнели. Всё её тело чувствовало его пристальный взгляд, будто мужчина прикасался к ней. Когда зверь убрал лапу с её ноги, переложив её на живот, уткнувшись носом в рубашку, не думая о том, что он может укусить её, Моника приподняла одежду, обнажив рёбра.