В обятьях тьмы (СИ)

- Они пытали меня, угрожали, что убьют мою семью, - испуганно лепетала шатенка, отходя от брюнетки подальше, медленно подходя к трельяжу.

- Ложь, - рассерженной змеей зашипела Фелан, - как они вообще узнали о нас?! Кроме тебя никто не знал, даже не подозревал о том, кем мы на самом деле являемся. Не смей мне врать, я вижу истину, и твои мерзкие глаза забитой овцы выдают тебя с потрохами!

- Я не лгу! – с чистой искренностью закричала Мария.

Райли остановилась, на секунду замешкавшись. Беннет с громким кличем кинула Фелан в лицо книгу, целясь в глаза. Удар пришелся по переносице. Мария рванула вперед, собираясь обогнуть согнувшуюся пополам брюнетка, вот только девушка слишком быстро оправилась от удара.

Шатенка не успела сделать и шага в сторону двери, как ее что-то подбросило в воздух, сильно ударив об потолок.

- Плохая из тебя актриса! – дьявольским тоном процедила Райли, наступив ногой на грудь бывшей лучшей подруге.

- Не убивай меня! – слезы отчаянья потекли по прекрасному юному лицу.

- Поздно просить пощады!

Тишина в доме нарушилась негромким девчачьим вскриком. Кайден, находившийся внизу на первом этаже, подскочил, прислушиваясь к звукам, но крик не повторился. Спустя минуту Райли спустилась вниз, тяжело ступая по лестнице.

- Идем домой.

Кай громко сглотнул, смотря на одежду сестры, сияющей во многих местах кровавым цветом. Словно в красной краске испачкалась.

- Ты убила ее?

Он боялся ответа, но спросить все же должен был. Неведение убивало.

- Нет.

Оборотень облегченно выдохнул.

За весь путь до дома они не оборонили ни слова.

- С завтрашнего дня мы переезжаем.

Это было последнее, что услышал Кайден перед тем, как провалиться в спасительный сон.

========== Chapter 37. ==========

Пусто.

Дом окутан гробовой тишиной, нарушаемой лишь негромким постукиванием: длинные ветки дерева из-за сильного ветра били по стеклу окна второго этажа, создавая некий ритм, словно сама природа создавала известную только ей песню. Сильный снегопад залепил окна, отчего атмосфера в доме казалась еще темнее и мрачнее. Непроглядная темнота распространилась по всем этажам, расползаясь словно липкий мед, оставляя после себя вязкий след.

Кайден лежал на своей кровати, уставившись в потолок немигающим взглядом некогда серых глаз, потемневших от боли и невыплаканных слез. Прошло семь дней.

Одна гребаная неделя без нее.

С каждым днем оборотню становилось все хуже и хуже. С той злополучной ночи он никого к себе не подпускал, на звонки не отвечал, в школу не ходил, никому дверь не открывал. Кайден слышал все: и как неуклюже переминался на его пороге Стилински, не в силах собраться, чтобы позвонить; и как звал его альфа, прекрасно знающий, что Фелан его слышит; и как звонко цокали по дорожке сапоги Лидии, которая приходила к нему много раз, думая, что может его подбодрить.

Он не хотел никого видеть, слышать, слушать. Единственное, чего желал парень – чтобы все наконец от него отстали. Простого спокойствия, тишины, а точнее – успокоения. Пустота и чернота медленно, но неотступно завладевали его сердцем. Внутренний зверь, чувствуя, что «хозяин» с каждым днем слабеет, тихо скребся в закоулках его сознания, утробно рыча. Изредка, когда сил сопротивляться не оставалось, Кай отчетливо видел, как волк со всей мощью бросается на прутья воображаемой клетки, стараясь вырваться на свободу.

Оборотень не хотел бороться, но что-то внутри его заставляло противиться зверю, какие-то внутренние непонятно откуда берущиеся силы навешивали еще один крепкий замок на клетку, насмешливо ухмыляясь в открытую волчью пасть с острыми клыками.

Неосязаемый едва видимый женский силуэт негромко смеялся, постукивая указательным пальцем по металлу. Волк на это действие оглушительно рычал, бросаясь вперед, но силуэт даже не двигался с места, продолжая беззлобно посмеиваться. Зверь бесновался, сопровождая свою злость рыком, но с каждым чужим смешком становился слабее, а в животном рычании стали отчетливо слышатся жалобные и отчаянные нотки.

Кайден мысленно улыбался, когда волк, словно обиженный щенок, забивался в угол клетки, пряча морду в пушистом хвосте, тоскливо скуля. Силуэт беззвучно растворялся.

Райли не было рядом, но она все равно умудрялась помогать ему. Фелан был уверен, что это его сестра, и никакие увещевания не убедили бы его в другом. Он верил, что Райли всегда будет защищать его, даже несмотря на свою смерть.

Она обещала ему.

Кай судорожно всхлипнул, сильно зажмурившись. Слез не было, и от этого становилось хуже. Он не мог избавиться от душевной боли, скинуть груз. Глаза все также оставались сухими, а сердце черным.

Тихий шорох на первом этаже не заставил его подняться, он даже голову не повернул, продолжая пялиться в потолок.

- И как такая туша смогла пролезть через окно?! – задал риторический вопрос Кай, боковым зрением заметив знакомую мужскую фигуру.

Альфа усмехнулся, стоя на пороге комнаты оборотня, стряхивая с куртки прилипший мокрый снег. Мельком оглядев обстановку, он подкатил стул к кровати, сев так, что спинка оказалась перед ним, широко расставив ноги.

- Как ты?

- Нормально, - отрывисто ответил Кай.

Он хотел съязвить, но в голову ничего путного не приходило. Кайден не Райли, у которой, что не фраза, то ехидная шпилька или саркастическая насмешка. Быть может, ее голова и не шарила в математике или биологии, зато мозги ведьмы точно могли послужить генератором злых шуток. За словом брюнетка в карман не лезла.

Фелан болезненно поморщился: что-то укололо под ребрами. Он и секунды не может прожить, чтобы не вспомнить о сестре.

- Я похоронил ее.

Скот вздрогнул: не столько от безэмоционального голоса, сколько от самих слов, смысла произнесенной фразы.

«Почему никому не сказал? Почему сделал это один? И где именно на кладбище отвели ей место? Почему никому не дал попрощаться?» - рвались вопросы с губ МакКола, но альфа молчал, давая другу шанс выговориться.

- На заднем дворе. Сам выкопал могилу, сам опустил гроб, даже надгробие сам сделал.

Скотта пробрал холод, а по спине побежали мурашки. На душе стало жутко и холодно.

Молчание вязким удушающим туманом расплылось по комнате.

Когда умерли родители, Кайден был младше, поэтому утрата ощущалась не так сильно, как сейчас, в таком возрасте, когда осознание одиночества и пустоты бьет ощутимее, чем сама потеря. У него больше никого не было, почти…

Кай так и не смог позвонить дяде, сказать о случившемся. Боясь разговаривать с ним, парень отключил телефон, чтобы Джозеф не дозвонился до него. Фелан не сможет сказать, не сможет посмотреть ему в глаза и сказать, что не уберег ее.

- Это я виноват в ее смерти.

Скотт понимающе посмотрел на него, искры снисходительности вспыхнули в карих глаз и тут же исчезли. Кривая улыбка возникла на губах альфы, когда он в попытках ободрить парня, похлопал того несколько раз по плечу.

- Я не буду говорить, что не стоит винить себя, потому что ты меня все равно не послушаешь. Твоя сестра сделала бы так же, - МакКол улыбнулся, прикрыв глаза, словно что-то вспомнив, - у меня нет ни брата, ни сестры, поэтому ты думаешь, что я не смогу понять тебя, но это не так. Я знаю, что такое ответственность за чужую жизнь. Знаю, каково это, когда винишь себя за чью-то смерть. Ведь в какой-то степени я тоже виноват в том, что столько девушек погибли, были принесены в жертву. Я не смог уберечь их, не помог им, хотя мог…

- Скотт, не надо, - глухо произнес Кай, наконец переведя пустые глаза на друга, - я понимаю, что ты хочешь помочь мне своей исповедью, покаянием в грехах, но это не помогает.

- Я не то хотел сказать…

- Ты делаешь только хуже, - голос опасно прозвенел, оглушив альфу дрожащими нотами, - пожалуйста, уйди. Оставь меня одного.

Скотт открыл рот, чтобы сказать еще что-нибудь, но промолчал, внимательно посмотрев в посеревшее лицо Фелана. Безмолвно поднявшись, МакКол остановился у порога, не оборачиваясь.