Падение во грех (СИ)

- Нет нужды говорить, – с ухмылкой проговорил он. – Слова – инструменты Системы. Истина не нуждается в словах. Она кроется внутри, где понимание, суть вещей, совершенно иных. Их глубина не понятна Системе, поэтому она стремится искоренить свободу, чьи силы столь могущественны. И связующие нас узы свободы… как нити приведут нас туда, где нам нужно быть.

Я глубоко вздохнула. Меня охватило чувство уверенности, веры, нерушимого духа… я верила в Айона… не сомневалась ни в чём….

Окинув взглядом силуэт Грешника, что я с трудом видела сквозь волны мрака, я, однако, не удержалась от короткого замечания:

- Но я-то поняла твои идеи через слова….

Айон гордо усмехнулся.

- Ты увидела суть сердцем, а не обычным пониманием, – сказал Грешник со своим нерушимым спокойствием.

Я чуть сжала кулаки, вновь шумно вздохнула. Казалось, я всей своей душой прочувствовала то, что он сказал….

Мы произносим так много слов, бессмысленно, не задумываясь… мы просто говорим их, не вдумываясь, не чувствуя… мало кто может понять слова… прочувствовать их всем сердцем, всем существом… и мало какие слова это заслуживают….

Далеко не каждый, кто слышал слова Айона о свободе и Системе, смог бы их прочувствовать душой, сердцем, увидеть их суть… далеко не каждый вдумывался бы в каждое слово, и чувствовал от него отклик в душе или же наоборот, отторжение….

Если бы люди могли понимать всё это… если бы они вдумывались в чужие слова всем сердцем… если бы они умели замечать в чужих словах малейшее созвучие и особенно малейшее отторжение….

Тогда бы они умели не строить ложные выводы….

А я… я всё-таки смогла прочувствовать и понять слова Айона о свободе… смогла всем сердцем понять, что именно его путь приведёт к истинной свободе… и вот моя дорога привела меня к нему….

Я чуть улыбнулась и тихо проговорила:

- Думаешь, мы сами узнаем Пробуждённых? Думаешь, мы сами узнаем тех, кто, как и мы, стремится к свободе?

- Разумеется, – усмехнулся Айон, и, сквозь волны темноты, я, всё же, заметила, как он кивнул.

На моих губах появилась ответная улыбка, которую он не видел… но наверняка чувствовал… я знала… я понимала это….

Скрип решётки заставил меня обернуться. Но это оказался просто охранник, что принёс для нас еду. Вернее, для меня, ведь Айон в ней совсем не нуждался. Я скользнула по охраннику равнодушным взглядом. Кажется, новенький, раньше я не видела его… высокий, темноволосый… и что-то в его фигуре показалось мне смутно знакомым. И вдруг словно молния пронзила меня… я поняла, кто передо мной.

- Кристофер! – вскричала я на всю камеру.

Тот поднял голову. Сомнений больше не было… это лицо, которое когда-то было так дорого для меня… эти глаза, что всегда смотрели чуть иронически… да, это был он….

Кристофер Эсин, что когда-то играл в моей пьесе роль Эона… роль Айона. Тот, в кого когда-то я была влюблена… вернее, нет… просто это самое подходящее слово….

Я увидела на лице Кристофера недоумение. Конечно, как в этом замученном, израненном трупе, в который я теперь превратилась, можно узнать кого бы то ни было… тем более того, кто никогда не был для тебя по-настоящему важен….

На моих губах появилась улыбка. Не знаю, как она выглядела… наверное, на лице трупа она похожа на предсмертную гримасу….

- Свобода от Системы… от вечной суеты… – проговорила я медленно… та самая строчка из пьесы. То, что много раз повторял наизусть, невозможно забыть так просто.

Я заметила, что Айон смотрит на Кристофера с некоторым интересом. Но, похоже скоро Грешника ожидает разочарование….

Кристофер шумно выдохнул. На его лице проскользнуло узнавание.

- Ева Ремингтон… это ты? – проговорил он, подойдя ко мне. На мгновение голос его как-то странно дрогнул.

Я усмехнулась. И тут в моих глазах проскользнула неприязнь, а душу пронзило горькое разочарование….

Тот, кто играл в моей пьесе роль воина свободы, стал охранником в этой тюрьме… продал душу Системе… какие же ещё нужны доказательствам прежним слабым, теперь окончательно разбитым иллюзиям... наверное, теперь я уже не чувствовала Кристоферу ничего… но всё-таки было больно осознавать крушение моего старого идеала….

Глупо верить, что кто-то измениться, узнает что такое свобода, лишь потому что он дорог тебе… хочешь идти к свободе – разорви все прежние связи, убей любовь… убей окончательно….

Я сощурила глаза, глядя на Кристофера с презрением.

- Значит, вот какую роль ты теперь играешь… – проговорила я, наполнив каждое слово ядом. – Решил стать палачом?

Но Кристофер не из тех, кого можно смутить… он всегда уверен в своей правоте… парень усмехнулся, и сощурил глаза в ответ.

- А что ты сама? – проговорил он как-то вкрадчиво. – Докатилась до тюрьмы, да ещё и заключена на самом нижнем уровне?

Я сцепила зубы, сжала кулаки. Но какой нам сейчас смысл мерится, на чьём счету больше жертв? К тому же, это итак ясно….

Но ведь не в этом причина моего презрения….

- У меня были причины бросить вызов миру… – проговорила я, медленно подбирая слова. – Это я делала ради… ради своих убеждений… но вот что ты? Зачем ты стал палачом? Ты не из тех, кто способен испытывать ненависть или мстить, уж я-то тебя знаю… ты выше этого… так что же тебя на это побудило? Что, неужели деньги? – в моих последних словах прозвучало уже нескрываемое презрение.

Кристофер фыркнул, вновь бросив на меня несколько высокомерный взгляд.

- Все презирают деньги, однако без них ещё никто не прожил, – проговорил парень с какой-то циничностью.

И тут заговорил Айон, всё это время играющий роль лишь пассивного наблюдателя.

- Люди сами сковывают себя цепями, – проговорил Грешник, и каждое его слово звучало ещё более сильным презрением, чем обычно. – Подчиняются, даже не замечая своих оков. Они могли бы освободится в любой момент, но просто не хотят видеть пути к свободе… а деньги – всего лишь очередные цепи, что связывают человечество в обществе.

Кристофер бросил на Айона чуть сощуренный взгляд, а затем проговорил, обращаясь не то к нему, не то ко мне… не то вообще к камере:

- Это всего лишь слова, которые совсем не имеют весу… реальная жизнь совсем другая, и вы, похоже, совсем не желаете её видеть….

Взгляд Айона был совсем презрительным, Грешник ухмыльнулся. Уж кто-кто, а он-то точно был уверен, что смотрел в лицо реальности! Думаю, что и я сама смотрела на Кристофера также презрительно, однако парень не обратил на нас никакого внимания, поэтому продолжил тем же тоном:

- Вас не касается, пришёл ли я сюда ради денег, или меня привело что-то другое… всё это неважно… и не вам презирать меня как палача… на ваших руках тоже немало крови… – он на секунду встретился взглядом со мной и усмехнулся. – Люди мало ценят чужую жизнь. Им ничего не стоит раздавить муху, лишь потому что она им мешает своим жужжанием… они не станут задумываться о том, что эта муха живая и играет свою роль в природе. Люди давно уже попирают все эти законы… лишь причинение боли человеку ещё имеет какое-то значение для них… однако вряд ли кто-то считает за людей заключённых в этой тюрьме. Так проще смотреть на вещи, – и, высказав всё это, Кристофер махнул рукой охраннику, что поднимал решётку. Решётка поднялась, и парень покинул камеру.

Я закрыла глаза. Странное чувство, странная горечь наполнила меня… когда тебя мучают, тяжело пытаться понять мысли твоих мучителей… но всё же….

К нам и правда не относились как к людям… а иные виды никогда не пользовались у людей уважением… Айон был демоном, я же стала преступницей, что тоже было определённым клеймом… людям ничего не стоит убивать демонов, но если кто-то, даже сам этот демон, поднимет руку на одного из них, он сразу будет проклят….

Почему-то люди считают, что им можно убивать другие виды, но сами эти другие виды их убивать не должны….

Я посмотрела на свои руки… на них немало крови… людской крови… но стоит ли об этом жалеть?

Всё это были жертвы ради Мечты….