Падение во грех (СИ)

Как это важно для той, которая ненавидима миром, проклята семьёй… как важно для неё слышать эти слова….

Я чуть улыбаюсь, приподнимаюсь на локте и смотрю в сторону Айона.

- Да… я понимаю… – говоря я полушёпотом. – Значит, всё будет хорошо?

Грешник гордо усмехается и говорит с лёгкой снисходительностью:

- Да, всё будет хорошо.

На моих губах слабая улыбка… боль из сердца уходит, в душу возвращается лёгкость… когда тебя так долго мучают, так важно, чтобы рядом был кто-то, кто поможет тебе справится с этими страданиями….

Я опускаюсь обратно на лежанку, свёртываюсь в клубочек и тихо говорю:

- Я постараюсь поверить в это… а сейчас… сейчас я, пожалуй, попробую поспать….

Айон чуть усмехается и говорит с некоторой мягкостью:

- Хорошо. Отдыхай. Тебе нужно восстановить силы.

Я снова улыбаюсь и закрываю глаза. Болезнь ещё в моём теле, но уже не властвует надо мной… больше нет красного тумана… больше нет кошмаров, тисков, сжимающих грудь, агонии, мучающей сердца… всё это пропало после всех этих слов Айона, словно кровавая рана зажила в моей измученной душе… тело ещё болит… но душа успокоилась….

Я погружаюсь в темноту… в какую-то иную темноту, бархатную, лёгкую… успокаивающую…

А в моей груди надежда… что со временем… мы сможем… обрести нашу свободу… свободу, слившись с которой, я забуду всю прежнюю боль…

Свобода, что для меня важнее всего….

====== Глава 68 ======

Тело болело, меня терзал жар… я много спала, а часто проваливалась и в глубокое, тёмное забытьё без сновидений… в нём был покой, отдых, так мне необходимый… в нём не было терзающих меня мучительных мыслей… и поэтому, пожалуй, впервые за долгое время я отдыхала душой, восстанавливалась….

Хотя, конечно, когда я приходила в сознание, боль вновь настигала меня… и ещё мне часто приходилось смотреть на что-то мучительное….

Теперь Айона пытали уже не только по воскресениям, но вообще каждый день… казалось, всё тело Грешника истекает кровью… конечно, даже теперь ехидно-язвительная улыбка не сходила с лица демона, но всё равно… подобное зрелище было не очень-то приятным.

А ещё и глаза Эдельвейс, измученные болью и ужасами… я вижу, что теперь она ходит с большим трудом. Сердце сжимается от боли за неё. Я знаю, что на что она пошла ради меня… она не только забрала у меня мою болезнь, но сделала ещё кое-что… кое-что более ужасное….

Охранники, что приходили в камеру пытать Айона… они ведь могли доложить Марилене, что я поправляюсь… и если бы она узнала это, я бы точно никогда не вылечилась… и потому Эдельвейс согласилась… в обмен на молчание охранников продать им своё тело… вернее, вымолила у них согласие на такое условие….

А способы получения похотливых удовольствий у охранников были самые различные….

И порой я видела сквозь белую ткань платья запёкшиеся следы крови… и ведь это была лишь малая часть того, что они там делали с девочкой….

Охраннику Роберту тоже удалось уговорить других молчать. За деньги. Так что пока моё выздоровление оставалось тайной для Марилены… но, конечно, рано или поздно это должно было стать ей известным… но мы все надеялись, что к тому времени я уже достаточно поправлюсь….

Реальность приносила боль, а сны дарили временное облегчение… постепенно болезнь уходила из тела, а с ней, казалось, и часть боли покидала меня… глаза видели ясно, и больше каждый вздох меня не мучил… теперь, когда обо мне на время забыли, я получила так необходимые мне минуты покоя… а вместе с ним ко мне и приходила надежда… надежда, что боль исчезнет, что Мечта сбудется….

Когда я смотрела в глаза Айона, просто невозможно было в это не верить….

Ведь он и Мечта были словно… одним целым…..

Моё тело поправлялось, и жуткая боль исчезала из души… видимо подобный отдых мне и правда был необходим… и здесь, рядом с Айоном, я вновь чувствовала… надежду….

Вскоре моё дыхание стало ровным, боль пропала совсем… я лежала на лежанке для заключённых, закутавшись в плащ Эдельвейс и наслаждаясь тем покоем, который, как мне казалось, недолго продлится… и поэтому нужно было прочувствовать каждое его мгновение….

Эдельвейс сейчас тоже была в камере. Склонившись надо мной, девочка держала мокрую тряпочку с ароматом трав у меня на голове. Я уже почти выздоровела, однако Эдельвейс продолжала ухаживать за мной… всё же… я ещё должна окрепнуть после болезни….

Правда, вот дадут ли мне это сделать….

Я подняла голову, встретившись взглядом с Айоном. Сейчас камера была освещена лампой, принесённой Эдельвейс, поэтому я видела особенный блеск в аметистовых глазах Грешника. Уверенность, гордость.

Сильный, способный победить всё и всех… способный сохранить волю, дух даже в жутких условиях специальной тюрьмы….

Вот почему он для меня так важен….

Всё крепче и крепче я ощущала нашу связь. И невольно улыбнулась, получив в ответ гордую, немного насмешливую улыбку.

Эдельвейс, тем временем, отняла тряпочку у меня ото лба и поднялась.

- Надеюсь, теперь всё будет хорошо, – тихо проговорила девочка, попытавшись улыбнуться.

Я тоже ответила ей подобием улыбки. Мы встретились глазами и, наверное, каждая из нас смотрела с болью на другую….

Но спокойный голос Айона не позволил нам долго придаваться отчаянию….

- Как ты себя чувствуешь? – спросил меня Грешник.

Я усмехнулась, немного приподнявшись на локте.

- Достаточно хорошо, если учитывать всё, что со мной было, – негромко проговорила я.

Айон улыбнулся и немного наклонил голову.

- Это хорошо, – ровным голосом проговорил он. – Тебе понадобятся силы.

Невольно на губах появилась улыбка, Айон в ответ тоже улыбнулся. Обмен взглядами как обмен мыслями… мы словно одно целое.

Ведь мы оба чувствуем тяжесть Системы, каждым вздохом, каждой мыслью, каждой секундой жизни… это наша боль, это наша Мечта. Поэтому мы до конца, до самой победы будем вместе… чтобы ни случилось.

Тут послышался знакомый скрип решётки. Я вскинула голову, нервно закусив губу, Эдельвейс вскрикнула и поднялась на ноги. Айон же лишь повернулся в сторону входа камеры, на его лице возник какой-то отстранённо-равнодушный интерес.

Знакомый тошнотворный аромат духов, перекрывающий даже вонь, царящую в камере … Марилена.

Да, она… уверенная в своей неотразимости, медленно входит в камеру, как на подиум. И два охранника, конечно же, как обычно сопровождают её.

Прекрасное холёное лицо… и оно, как обычно, искажается ненавистью при виде меня. Хотя сейчас это даже самая настоящая безудержная ярость.

- Какого чёрта ты жива? – звенит на всю камеру голос женщины.

Я ничего не ответила, со всей силой сжав губы. А вот Айон иронично ухмыльнулся и наградил Марилену очень презрительным взглядом.

- Прости, что мы так тебя разочаровали, – проговорил Грешник с очень жуткой насмешкой.

Марилена бросила на него яростный взгляд, но улыбка Айона осталась неизменной, как и всегда.

В ту же секунду Эдельвейс снова тихо, едва слышно вскрикнула. И это тут же привлекло внимание Марилены.

- Это всё твоих рук дело, дрянь! – прошипела женщина, угрожающе направившись к девочке.

Я шумно выдохнула… конечно, Марилена ещё не знала о способностях Эдельвейс… но, тем не менее, было несложно догадаться, что никто кроме неё не мог помочь мне… да и не стал бы просто….

Марилена тем временем сорвала с пояса кнут, инструктированный драгоценными камнями. Она всегда носила его с собой….

Эдельвейс вся сжалась, но в её глазах не было страха. Лишь какая-то обречённость… девочка уже давно привыкла к боли.

Но мне не хотелось лишних страданий… да и мы уже итак все нарвались на неприятности, так что….

Прежде чем Марилена успела ударить Эдельвейс, я перехватила её руку, поймав её взгляд, пылающий ненавистью.

- Не трогай её, – проговорила я спокойно, но сквозь зубы, с трудом удерживая руку женщины.

Марилена тряхнула головой. Вид у неё был такой, словно она в любую секунду готова растерзать меня в клочья, но этого нельзя было делать… все заключённые в этой тюрьмы должны были умирать медленной, мучительной смертью….