Камень сердолик (СИ)

Оказалось, что парочка вполне прижилась в здешнем мире, выстроила дом, развела съедобные растения и приручила местных животных. Рыжики помогали им находить дичь, за что неизменно получали долю вкусного мяса, и вообще оказались на диво дружелюбными и общительными. Глэсу и Орро было некогда скучать, у обоих были вполне неконфликтные характеры, так что друг другу они не надоедали, но тревога за далёкую Родину всё равно грызла сердце. Поэтому весть о том, что всё закончилось благополучно, и они могут вернуться и даже заключить законный брак, они восприняли с радостью.

Сборы были недолгими, но тут объявились рыжики, сразу понявшие, что новые друзья их покидают и устроившие коллективный плач. Утешить их удалось только оставленными запасами мяса и подарками в виде металлических ножей. Клим отметил, что рыжики стали выглядеть как-то цивилизованнее, они научились плести набедренные повязки из кусочков кожи и ножны для каменных ножей. Более того, Глэс и Орро рассказали, что рыжики научились охотиться с помощью ям-ловушек, ловить рыбу, делать примитивные горшки и даже плести из прутьев что-то вроде корзин. Так что теперь не пропадут. К тому же каким-то образом Глэс и Орро растолковали рыжикам, что будут их навещать, и не умеющие ещё долго горевать существа утешились окончательно.

К тому же, рыжики просто влюбились в Луки, а тот вёл себя, как двухлетний малыш – шалил и играл с их детёнышами. Но бурное веселье пришлось прекратить – нужно было забрать останки несчастного Рушана.

Пещера, в которой они покоились, оставалась такой же, какой её видел Клим в прошлый раз и останки Рушана лежали на прежнем месте. Так же стояли на полу глиняные чаши с водой и какой-то снедью. Так же посверкивали на стенах кристаллики соли… Та же тоскливая безнадёжность во всём…

Клим подошёл к останкам супруга последнего Хранителя, видевшего величие Фаэров и их падение и тихо прошептал:

- Пора домой, Рушан… Я заберу тебя домой, хочешь?

Ничего не изменилось, только вот ощущение тоски и отчаяния куда-то исчезло. Клим достал из сумки на поясе свёрток плотной красной ткани и расстелил на полу, а потом уже хотел с помощью дара переместить на ткань хрупкие останки, но Луки, сидевший у Азура на руках, крикнул:

- Нет, татта! Снять!

И пальчиком указал на золотой ошейник.

- Как, Луки? – спросил ничуть не удивившийся Клим.

- Татта… и татта… - отозвался Луки. – И я. Разорвать.

Клим не понял бы, чего хочет Камушек, тот в детском облике и изъясняться предпочитал по-детски, но тот сжалился и послал ему картинку.

Видимо, то же уловил и Азур, он осторожно опустил Луки на пол и встал рядом с Климом. Оба взяли сына за руки, а свободными руками взялись за ошейник и рванули золотое кольцо в разные стороны. Клим почувствовал, как течёт сквозь него сила Камушка, а потом ошейник просто разорвался, как гнилая тряпица и стёк у них между пальцами тонкой струйкой пыли.

- Всё, - прошептал Азур, - теперь он свободен.

- Да, - кивнул Клим, - свободен.

И у него было такое чувство, что он отдал последний долг и теперь может жить, как хочет.

***

День открытия Школы Соланис был тёплым и солнечным. Во дворе школы собрался весь новоиспечённый педагогический коллектив, обслуживающий персонал и все немногочисленные пока школяры. Тридцать два мальчика и пятнадцать девочек. Те, с кого начнётся возрождение славы чудотворцев Фаэ. Ами и Руши тоже стояли вместе с остальными школярами, крепко держась за руки. И у Клима вдруг появилось предчувствие, что лет через десять… а может, и раньше эта парочка удивит, а возможно, и осчастливит всех своих родных.

Они были такими разными, эти дети. И по возрасту – от малышей лет шести-семи до ершистых подростков. И по социальному положению – и скромные крестьянские рубашки и платья с вышивкой здесь соседствовали с яркими суконными куртками горожан и вышитыми золотом одеждами благородных. И по характерам - некоторые смотрели бойко и даже пытались шалить, успокаиваясь только под строгими взглядами воспитателей, другие старались держаться как можно незаметнее, всё ещё не веря, что их «странности» - это не наказание, а бесценный дар, которым им помогут пользоваться. И по знаниям они все разные, и по воспитанию… и даже по расовой принадлежности. Большинство школяров были полукровками с довольно высоким процентом крови Фаэров. Остальные были чистокровными Фаэрами, кроме двоих. Шестилетний мальчик, сын мелкого торговца, и пятнадцатилетняя крестьянская девочка не несли в себе ни единой капли крови Фаэров. Оба были чистокровными Гортанами, но, тем не менее, дар у них был. Клим и сам был ошарашен данным вопросом, но Луки только хмыкнул:

«Не парься. Считай, что эти дети – мой подарок. Мой шанс для Гортанов. Теперь, когда чудотворцы появятся и среди них – у них больше не будет поводов для ненависти к Фаэрам».

Клим улыбнулся. Ребёнок или нет – Луки был мудр, этого не отнимешь.

А в общем и целом всё до боли напоминало первосентябрьскую линейку, которую почтило своим присутствием высокое начальство в лице самого правителя Хайдара. Молодой правитель произнёс удивительно добрую и искреннюю речь, понятную даже малолетним школярам, и они долго махали руками, смотря на него восторженными взглядами.

А потом пришла очередь Клима, как главы Школы Соланис и Хранителя Души. Сама Душа, как обычно, обреталась в непосредственной близости от татта, сидя на руках второго татта и имея вид самый благонравный и послушный. Кабы не язык, который Луки тайком показывал братцу и его другу, и Клим бы уверился в том, что это милое, послушное дитя. Но и так было неплохо…

Парень тяжело вздохнул, поправил новый камзол цвета граната с золотой вышивкой, приготовленный для него сестрой и матерью, и взошёл на возвышение, с которого до этого выступал правитель и сказал:

- Мои дорогие ученики! Думаю, что вы все знаете – я ваш глава и, пока вы учитесь здесь, ответственность за ваши поступки во многом лежит на мне. Поэтому скажу сразу – в этих стенах вы все равны. Нет здесь ни богатых, ни бедных, ни благородных, ни простолюдинов, ни Фаэров, ни Гортанов. Здесь вы все – просто школяры, получившие бесценный дар, дар будущих чудотворцев. И вы должны сделать всё, чтобы развить свой дар и заставить его служить на пользу Фаэ. Не пускайте в свои души зло, в свои сердца – гордыню, в свои мечты – зависть, ибо легко свернуть с верного пути и разрушить множество жизней. И чужих… и свою тоже. Со сводом правил нашей школы вас познакомят ваши наставники на первом же занятии, постарайтесь же не нарушать их. Поверьте в себя и знайте – я в вас уже верю. А сейчас – давайте же откроем двери в ваше… и наше общее будущее.

И Клим легким щелчком пальцев послал в небо массу наколдованных разноцветных шаров, рассыпавшихся на порядочной высоте золотистой звенящей пылью. Это вызвало восторженный детский визг и смех, когда глупый Склисс, до этого смирненько сидевший на плече у Клима, неуклюже взлетел и попытался поймать несколько шаров.

За шарами в небо взмыли разноцветные бабочки, за бабочками – вихрь из листьев и цветов. Обиженный Склисс устало опустился на плечо и грустно курлыкнул.

- Что, - хмыкнул Клим, - не вышло? Тоже мне, птица-феникс… Ну да, вижу ты над этим работаешь.

Склисс, видя, что обожаемый хозяин не сердится, потёрся о волосы Клима головой и прикрыл глаза. А тем временем действие подходило к финалу – на красной подушечке вынесли золочёные ножницы, чтобы разрезать ленточку, которая пока перекрывала вход в школу. Оказывается, и на Фаэ был подобный идиотский обычай.

Капелька, который нёс подушечку с настолько серьёзным лицом, что сразу было понятно, что в душе мерзавец ржёт, сунулся было к Климу, но тот быстренько открестился:

- Нет уж. Луки, только Луки. Тем более, что он у нас в некотором роде тоже Соланис.