Любовь обжигает (ЛП)

Как только офицеры усадили хулиганов в патрульную машину, Квинтон отозвал дочь в сторону, встав спиной к толпе на площадке, чтобы никто не видел его разъяренного лица.

— Зачем ты это сделала? Теперь мне придется следить за ними и запрещать посещать игровую площадку, а иначе все будет выглядеть, будто мэр и шеф полиции не в ладах, — сказал ее отец с плаксивостью в голосе, которую она просто не выносила. — Они же семья.

Оливия пожала плечами.

— И что? Они кучка гнусных отморозков.

— А те полукровки — кучка мутантов, не способных постоять за себя, а значит, не заслуживающих жить и размножаться. Выживают сильнейшие, черт возьми!

Оливия посмотрела на него с отвращением.

— Нет такого закона!

— Закон для слабаков! — усмехнулся Квинтон.

Девушка покачала головой.

— Ничего себе! Забавно слышать это от Принципа. Неудивительно, что отношения между двумя городами летят в тартарары, — произнесла она, и, развернувшись, пошла прочь.

Квинтон поспешил за ней.

— Погоди-ка, я еще не закончил. Что за чертово представление ты устроила сегодня перед личным помощником Икабода? — требовательно спросил он.

— Довольно-таки успешное, — усмехнулась она. — И сделаю это снова, если понадобится.

— Ты не можешь вечно увиливать. Какой-то чокнутый пытался напасть на тебя в твоем собственном доме, но если ты выйдешь замуж, твой муж и его клан обеспечат тебе безопасность.

— Уж лучше я продолжу рисковать, спасибо.

— Если ты не выйдешь замуж, то так и проживешь всю свою жизнь в нищете.

— Только потому, что ты забрал себе мой серебряный рудник, — огрызнулась девушка в ответ.

— Он был мой по праву! Твоя мать бросила меня.

— Нет. Она сбежала от тебя, чтобы спасти жизнь.

Оливия повернулась и, выставив средний палец, снова зашагала прочь.

— Ну что за ребячество! — крикнул ей отец вслед.

— Я покажу тебе “ребячество”, — выкрикнула она в ответ.

Проходя мимо его патрульной машины, девушка выпустила поток льда и приморозила дверь, чтобы он не смог ее открыть.

Глава 8

Остальная часть дня прошла без происшествий. Эрменгард держала ухо востро в ожидании любого нежелательного ухажера, но никто так и не пришел.

Каждый раз, когда в кабинете звонил телефон, Оливия ловила себя на мысли — может, Колдер? Нет, не он. Ну конечно, у него не было причин для звонка. И потому Оливия вовсе даже не бесилась, что он молчит. Неа, совсем нет.

Она набрала номер полицейского участка и поинтересовалась, как продвигаются поиски преступника, вломившегося к ней в дом. И в ответ ей сообщили, что пока им нечего рассказать. Они взяли образец крови с пола у нее в гостинной и отослали его на экспертизу Но поскольку дело проходит как кража со взломом, а не покушение на убийство, то и приоритет у него низкий. Результаты экспертизы могут прийти и через несколько недель.

Девушка провела еще одну ночь у тети Норы, которая, в конце концов, предложила Оливии переехать, но та вежливо отказалась. У них совершенно разные понятия о жизни, и к тому же, в двадцать восемь лет как-то неправильно жить вместе с семьей. Наверное, будет разумнее вернуться в собственный дом и надеяться на лучшее. Так она и решила.

На следующее утро по дороге на работу ей позвонила Эрменгард.

— Просто хочу предупредить. Похоже, Мария сфотографировала, как ты показываешь средний палец своему отцу, и разместила фотку в своем блоге на MyPage с петицией, чтобы тебя сняли с должности. Прямо-таки вирусная тема. Это и на первой странице сегодняшних газет. А еще звонил репортер, хотел получить комментарии.

— А. Понятно. Ладно. Хорошо. Я… я собираюсь заехать за кофе. Хм… буду чуть позже, — поспешно закончив разговор, Оливия отключила звук у телефона.

Она почувствовала, как на нее накатывает паника. С чего она вдруг вообще решила, что сможет быть мэром? У нее нет политической хватки. Оливия действовала инстинктивно, делая то, что считала правильным здесь и сейчас, и не задумывалась о последствиях в будущем.

“Я не справляюсь. Я не справляюсь. Я выставила себя и наш город в дурном свете. Я всех подвела”.

Выкинув все мысли из головы, она направила автомобиль куда глаза глядят, и обнаружила, что едет по грунтовой дороге, которая ведет к рыбному озеру в глуши леса. Они с матерью бывали здесь несколько раз.

Нужно проветрить голову. Остановившись на маленькой немощенной стоянке в конце проселочной дороги, она разделась, перекинулась, взмахнув крыльями, оторвалась от земли и поднялась над лесом.

Ветер раздувал ее крылья, и она растворилась в чистейшем восторге от полета. Все ее обязанности мэра, напряженные отношения с давно отдалившимся отцом, странная реакция на Колдера Кингсли, которая расстраивала и огорчала ее… ветер порвал в клочья и раскидал это все, когда она, паря в небе, отдалась ощущению полной свободы.

Она сделала еще один круг над лесом, закладывая низкие виражи, когда заметила, что внизу показались первые отдаленные дома и предприятия. Под ней, словно карта, раскинулись Северный и Южный Линдвейлы, и отсюда не видно было разделительной границы — территории ледяных и огненных драконов казались единым целым. Если бы она только могла донести до горожан, что их мир может быть таким.

Позволив мыслям унестись далеко, Оливия совсем потеряла счет времени. И когда, наконец, вернувшись обратно, приземлилась на стоянке, то очень удивилась, заметив там две машины.

Еще больше она удивилась, узнав Эрменгард и Табиту, стоящих возле своих машин и явно ждущих ее. Быстро одевшись, девушка направилась к ним, чтобы выяснить, зачем они здесь. Эрменгард протянула стакан кофе и пакет с булочками, которые Оливия с благодарностью приняла из ее рук.

Она затолкала ватрушку в рот целиком; полет сжигает много энергии.

— Хккм фыы мнняя нффли? — спросила Оливия и хорошенько хлебнула кофе, пытаясь проглотить ватрушку. Потом взяла еще одно пирожное и запихнула в рот. Боже, выпечка была великолепной. И пусть она, вероятно, самый отстойный мэр в истории мэров, зато выпечка была очень вкусной.

— Что она сказала? Ты знаешь ее лучше, чем я, — обратилась Табита к Эрменгард.

— Хак фыв мнфли? — предположила Эрменгард.

Табита нахмурилась.

— Бессмыслица какая-то.

— Согласна, — сказала Эрменгард, пока Оливия уминала третье пирожное. — Ну, возможно, это было “Как вы поживаете?”

— Спасибо, отлично, — сказала Табита Оливии. — А ты? Жуй тщательнее, дорогая, мы же не хотим, чтобы ты подавилась.

Оливия проглотила последний кусочек.

— Я спросила, как вы меня нашли?

— А, я отследила твой мобильный, — жизнерадостно ответила Эрменгард. — Все служебные телефоны имеют встроенный GPS. Ты не отвечала на мои звонки, поэтому я начала волноваться. А когда я уже собиралась выходить из офиса, появилась Табита, которая как раз разыскивала тебя. И вот мы здесь.

— Все эти истерические припадки и побеги средь бела дня — это что, обычное для тебя дело? — спросила Табита. — Не то, чтобы это было поводом все отменять. Я сама из рода воров. Мой муж заперт в замке, и скоро заканчивается его испытательный срок. А моя дочь потеряла рассудок на десять лет, но теперь снова вернулась к нам.

— Поводом отменять что? — озадаченно спросила Оливия.

Табита посмотрела на нее так, будто та задала самый нелепый вопрос в мире.

— Свадьбу с моим сыном, конечно же.

— Я одобряю, — добавила Эрменгард. — В конце концов, я видела его голым, и это полный отпад!

— Да, я умею делать красивых детей, — Табита беззастенчиво кивнула. — Они унаследовали это от меня.

— И ответ на твой вопрос — “нет”. Хоть она всего несколько дней в офисе, но до сих пор вела себя вполне прилично, — сказала Эрменгард Табите. Затем умолкла, задумавшись, и добавила: — В основном.

Оливия вздохнула.

— Я не могу смотреть людям в глаза после моей вчерашней выходки. Сомневаюсь, что меня еще не выперли из моего кабинета, — сказала она Табите. — Полагаю, вы не читали утреннюю газету?