Призрак и гот (ЛП)

Как только она закончила говорить, по коридору пронесся откуда-то взявшийся порыв ветра, взметнув идеальные волосы Алоны и вызвав у меня мурашки. Меня охватило странное чувство.

Я остановился.

— Ты это чувствуешь? — спросил я Джуни.

— Чувствую что?

— Ветер. Он…

Джуни осторожно шагнула в сторону от меня, ее глаза расширились. Она засунула обе руки в свой рюкзак, словно температура резко упала до минуса и это был единственный способ спасти пальцы от обморожения.

— Ты что-то слышишь? — спросила она подрагивающим голосом.

Я отрицательно покачал головой. Мне тяжело было видеть смятение и страх на ее лице.

— Неважно. Забудь. Уходим отсюда.

Но Джуни не двинулась с места. Она не отрываясь смотрела на меня, шаря в рюкзаке в поисках чего-то. Может быть, оставленного дома мобильного? То, что она чувствовала потребность позвать кого-то, потому что боялась меня… причиняло боль.

— Джуни? Я не…

Опять заметив краем глаза какое-то движение, я автоматически развернулся, ожидая еще одно неожиданное нападение уборщика Эвана. Но вместо этого увидел в трех футах от себя черное энергетическое облако. Воздух вокруг него колыхался — как от жара, исходящего из закрытой машины в августовский день. Оно становилось больше, выше и темнее, пока не закрыло собой падающий сверху от ламп свет.

Мое сердце прыгнуло в горло, и стало невозможно дышать. В последний раз я видел его несколько недель назад и, как и множество раз до этого, надеялся, что он будет последним. В том смысле, что он больше не придет за мной, а не в том, что это был последний раз, когда я пережил встречу с ним.

— Уилл? — услышал я будто издалека голос Джуни. — Что с тобой? Ты все еще слышишь… ветер?

Призраки бросились врассыпную. Лизель, крича, убежала, за ней по пятам несся Эрик. Дед Брю промчался мимо меня — наверное, в директорский кабинет. Джей и большинство остальных просто развернулись и молча прошли сквозь стену со шкафчиками.

Но не Алона. Она стояла как вкопанная, глядя вверх на жуткое облако. — Что… что это такое, Киллиан? — удивительно, но ее голос был почти спокойным, хоть и подрагивал.

«Это» было причиной того, что я знал: Алона Дэа не покончила с собой, какие бы слухи вокруг не ходили. Когда люди убивают себя, вся их негативная энергия — грусть, ненависть к самому себе, страхи, отчаяние — остается. Многие из призраков-самоубийц лишь молча и печально бродят по земле — размытые тени тех, кем они когда-то были. В данном же случае негативная энергия была настолько сильна, что уничтожила в призраке все человеческое, превратив его в энергетическое воплощение одной лишь дикой злости. Никогда больше я с таким не сталкивался, так что мне не пришлось теперь гадать, кто передо мной.

— Привет, пап, — сказал я, пытаясь не выдать голосом своих чувств. — Зачем пришел?

Глава 5

Алона

«Пап»? Эта отвратная черная штуковина — отец Киллиана? С одной стороны, это объясняет, почему Уилл такой ненормальный, а с другой… черт, а я-то думала, что это у меня дома проблемы.

Скопление темного дыма поднялось и бросилось в сторону голоса Уилла. К несчастью, на его пути стояла я. Меня обдало ледяным воздухом, в кожу словно впились сотни крошечных металлических игл.

Закричав, я попыталась закрыться, но лишь обнаружила, что снова исчезаю — уже пропала по пояс. Закрутив головой, я успела увидеть Киллиана. Оттолкнув Джуни в сторону, он стоял, бледный и решительный, твердо глядя на… несущееся на него существо.

Оно обволокло его и с силой швырнуло на шкафчики на левой стене. Голова Уилла тошнотворно громко стукнулась о металл. Он сполз на пол с закрытыми глазами и неподвижно застыл.

Прощай, план «А». Интересно, а мертвым Киллиан сможет мне помочь? Ведь даже умершим он будет знать намного больше обычного…

Почувствовав на шее и лице уже привычное покалывание, я вздохнула. Ну вот…

…снова-здорово.

Я резко проснулась, ожидая вновь ощутить впивающийся в лопатки гравий. Вместо этого я обнаружила, что сижу на заднем сидении незнакомой машины, мчащейся на бешеной скорости и поворачивающей слишком быстро даже для меня.

Что происходит? Сначала меня огорошивали исчезновениями, а теперь — разным местонахождением? Мне это не по душе. Неужели опыт моего четырехдневного посмертного существования совершенно ничего не значит?

Не то чтобы я сильно жаловалась. Проснуться в машине было гораздо удобнее, чем на дороге. А вот лучше ли это, будет зависеть от того, умру ли я — опять? — если мы разобьемся. Мы объезжали главный вход в школу через Улицу Вязов (ну да-да, я в курсе), только что миновав поворот на Хэндерсон-стрит, где меня сбил автобус. Перед кладбищем Святого Павла улица Вязов резко сворачивала вправо, и водители порой, не успев повернуть, врезались в фонарный столб. — Эй, притормозить не хочешь? — крикнула я на темноволосого водителя, лица которого мне не было видно.

К моему удивлению, он полуразвернулся на мой голос, показывая свое лицо. Это была подруга Киллиана, Джуни. Или, как я любила ее называть, Верховная Жрица Боли. Боже, да она проткнула свое лицо булавками!

— Ты как там, Уилл? — нервозно спросила она.

Киллиан? Почувствовав вдруг на своих коленях что-то теплое и тяжелое, я взглянула вниз. О, я опять в носках и кедах… и на моих ногах лежит голова Киллиана! Никогда бы не подумала, что у него такие мягкие волосы… И я их ощущаю. Странно.

— Ну, фу, — я потрясла Киллиана за плечи, изумленно понимая, что могу дотронуться до него. Моя рука касалась его толстовки, ощущала жар и крепость тела под ней. Что ж, это объясняет, как те призраки цеплялись за него. В Уилле точно было что-то необычное, помимо его страсти к уолт-мартовским распродажам (или где он там покупает свою одежду).

От встряски голова Киллиана мотнулась из стороны в сторону, но он так и не пришел в себя. Он лежал, обмякший, на сидении, сбоку на его голове набухла огромная бардовая шишка — я видела ее даже сквозь темные волосы. Нехорошо это.

— Уилл? — снова позвала его Джуни.

Раздался резкий сигнальный гудок и, тихо чертыхнувшись, она повернулась, чтобы смотреть на дорогу.

О Господи! Я только сейчас поняла, где нахожусь. Я еду в Смертельном Жуке. Джуни Трэвис взяла и закрасила миленький старенький Фольксваген Жук в черный цвет, нанеся на дверцы спреем белые черепа со скрещенными костями. Ну ФРИК же! Разве вы не согласны? Что должно твориться в голове у человека, чтобы взять что-то настолько славное и превратить его во что-то настолько отвратно-готическое? Я тоскливо подумала о своем подарке к выпускному — серебряном Фольксвагене Эос Конвертибл, стоящем у папиного дома и ожидающем, когда я вернусь и прокачусь на нем. Я нахмурилась. Если папа еще не продал его…

— Может, очнешься еще разок и скажешь мне, почему я не должна вести тебя в больницу? — спросила Джуни через плечо — слава богу, не разворачиваясь. Если бы она пригляделась, то заметила бы, что голова Киллиана лежит не на сидении, а как бы висит в воздухе. Во всяком случае, с ее точки зрения.

Уилл не ответил. Его голова лежала на моих ногах, а левое плечо утыкалось прямо мне в бедро. Он так устроился, когда я находилась здесь, сама этого еще не осознавая, или он уже лежал, а я случайно материализовалась под ним?

Хм. Что-то слишком много чего происходит случайно.

— Поднимайся, Киллиан. — Я снова потрясла его за плечо. — Сколько бы ты там мозговых клеток не потерял, твоя голова все равно такая тяжелая, что у меня затекла нога.

К тому же, мне как-то неловко. Его голова на моих коленях предполагала близость, которой у меня не было даже с Крисом. При неожиданной мысли о Крисе у меня на секунду перехватило дыхание. Нет, я не хотела выйти за него замуж. Если честно, я вообще не планировала выходить замуж. Мне выпало сомнительное удовольствие в непосредственной близости наблюдать за последствиями развода родителей, и я бы лучше… умерла, чем прошла через это сама. Да, Крис больно много болтал о рестлинге и, кажется, был счастливее всего, когда я молчала, но все же… Я скучаю по нему. По тому, какая гладкая на ощупь кожа у него на шее, по тому, как перед поцелуями он жует жвачку, чтобы пахнуть мятой и свежестью. На мои глаза навернулись слезы. Все это теперь не мое. Теперь он принадлежит Мисти — этой подлой шлюхе.