Миражи

— А тилакоидные мембраны? — тихо спросила Катя. Все обернулись к ней.

— Что это? — спросил Ярдли.

— Мембраны, — продолжала Катя уже погромче, — в хлороплазме. Тилакоидные мембраны трюкачей лучше всего. С их помощью они освещают свои миражи.

Ярдли наклонил голову набок.

— Вот как?

Катя кивнула.

— В детстве мы иногда таскали светящуюся сыворотку для фонарей и… э-э… пили ее. После этого светишься в темноте, — Она опустила ресницы, словно стыдясь детских проделок. — У меня была подружка, Летняя, и однажды она тоже выпила сыворотку. Вместо одной ночи она светилась целых три. Только спустя годы я поняла почему.

— Отлично, Катя. — Судя по голосу, Ярдли был доволен, — Я бы хотел обсудить это с тобой подробнее на занятиях. На следующей неделе.

Катя с готовностью закивала.

Ярдли повернулся к Лорел.

— Это уже что-то. Займись растениями со светящимися свойствами, в которых может быть более сильный тилакоид, и попробуй воспроизвести реакцию порошка циоан. Я лично буду работать с Катей в Академии.

— А если она не Летняя фея?

— Тогда ты будешь на четверть ближе к цели.

Лорел кивнула.

— Мне нужно записать.

Она страшно не хотела признаваться, что не имеет понятия, о чем говорит Катя. Наверное, Дэвид знает. Лорел взяла со стола пару листиков для заметок — остались с прошлого лета — и села рядом с Катей. Катя тихо рассказывала, а Лорел конспектировала основные понятия, горячо надеясь, что феи и люди используют общие биологические термины.

— Проводи опыты, а мы с Катей будем разбираться здесь, — сказал Ярдли, — Боюсь, на данный момент это все, чем я могу помочь. Рад был снова видеть тебя, Лорел.

Стараясь не выдать досады, Лорел улыбнулась Ярдли на прощание. Она чуть ли не припадок изобразила, чтобы попасть сюда, и что толку?

— Слышала? — негромко, но восторженно спросила Катя, когда Ярдли вышел. — Он будет работать со мной индивидуально. Теперь я стану еще ближе к тебе, — Она взяла Лорел за руку. — Займусь рецептом зелья для мира людей. Вот здорово!

Схватив Лорел за плечи, она притянула ее к себе и расцеловала в обе щеки, а потом выскочила в коридор и тут же заглянула снова.

— В следующий раз зайди сначала ко мне, ладно? — Катя с тихим щелчком закрыла дверь, и комната как будто опустела.

— Надо спешить, — сказала Лорел, не глядя на Тамани, чтобы не выдать разочарования.

По дороге к вратам они молчали. Фер-файре Джеймисона стояли навытяжку, а сам он беседовал с Шаром. Вскоре феи кивнули друг другу и повернулись к Лорел и Тамани.

— Визит в Академию принес плоды? — спросил Джеймисон.

— Пока нет, но, надеюсь, скоро принесет, — ответила Лорел.

— Вы готовы?

Они кивнули, и Джеймисон поднял руки. Врата распахнулись. Зимний фей посмотрел на Шара, потом на Тамани.

— За Охотницей и Диким цветком необходимо следить, однако не тратьте на них слишком много времени. Уцелевшие пособники Барнса ждут удобного момента, чтобы напасть. Если вам что-то понадобится — подкрепление, запасы еды и так далее, — только попросите.

— Нам нужны стражи. Для дикой феи, — сказал Тамани. Вдалеке от дворца и Академии он снова выпрямился и заговорил уверенно.

— Конечно, — ответил Джеймисон, — Сколько скажешь, и даже больше. Мы будем охранять Лорел, но она должна оставаться в Кресент-Сити. Тем более что мы хотим знать, чем все это закончится.

Лорел стало слегка не по себе: эти слова звучали почти как «Лорел — приманка». Но Тамани никогда ее не подводил, и у нее нет причин сомневаться в нем сейчас.

ГЛАВА 9

Как только врата захлопнулись, Тамани повернулся к Шару, надеясь — и сомневаясь, — что с другом все в порядке.

— Не зря ходил?

Шар покачал головой.

— Трудно сказать. Пожалуй, я получил по заслугам.

«Ты слишком суров к себе», — подумал Тамани, но вслух, как обычно, ничего не сказал. Хотя Шару всегда непросто давались путешествия в Японию, еще тяжелее были душевные муки, которым он подвергал себя после.

— С кем ты встречался, Шар? — спросила Лорел.

Фей не ответил. Тамани положил руку девушке на талию, мягко подталкивая ее к машине. Сейчас не время обсуждать Хоккайдо.

Они остановились на опушке, и у Шара в уголке рта заиграла улыбка.

— Поторопись. Скоро зайдет солнце, а тебе завтра в школу.

Тамани проглотил насмешку.

— Дурацкие уроки!

— В следующий раз отвечай на этот чертов телефон, ладно? — сказал он на прощание.

Шар скользнул рукой к поясу, в котором хранил телефон, но промолчал.

Сев за руль кабриолета, Тамани выехал на шоссе и на этот раз не стал разгоняться. До захода солнца оставался час, лицо ласкал прохладный бриз, а в машине сидела Лорел. Незачем спешить.

Они долго ехали молча. Наконец Лорел спросила:

— Куда ходил Шар?

Тамани колебался. Не дело выбалтывать секреты друга; он обязан рассказывать только то, что поможет Лорел выполнить свою миссию. Правда, в глубине души он считал этот приказ скорее настоятельной рекомендацией. А появление Юки, весьма возможно, как-то связано с Неблагими.

— К своей матери.

— На Хоккайдо?

Тамани кивнул.

— Почему она живет в Японии? Она телохранитель?

Тамани резко мотнул головой.

— Его мать — Неблагая.

Лорел вздохнула.

— Я даже не знаю, что это значит!

— Ее изгнали. — Он задумался, как бы объяснить помягче.

— То есть отправили в ссылку? И остальных Неблагих тоже?

— Не совсем, — Тамани нервно куснул губу. «С чего же начать?» — Давным-давно, — он помнил, что именно так люди начинают самые правдивые истории, — было два двора фей. Они враждовали… по разным причинам, но в основном из-за отношения к людям. Первый двор был расположен к ним — и люди прозвали его Благим. Феи из второго двора стремились порабощать людей, мучить и убивать их ради забавы. Это были Неблагие. Однажды в Благом дворе произошел раскол. Часть фей — сторонники изоляции — считали, что лучше всего людям будет, если мы оставим их в покое.

— Разве сейчас не так?

— Так, — кивнул Тамани. — А раньше было по-другому. Благие даже заключали договоры с королевствами людей — например, с Камелотом.

— И ничего не вышло? — спросила Лорел. — Ты рассказывал год назад на празднике.

— Пакт с Камелотом какое-то время действовал и принес немало пользы. С помощью Артура Благие навсегда изгнали троллей из Авалона и почти уничтожили Неблагих. Увы, рано или поздно всему приходит конец.

Тамани обычно утомляли излишние подробности, но, когда речь шла о Неблагих, трудно было понять, где заканчивается одна история и начинается другая. На рассказ о Камелоте ушел бы не один час. Кроме того, даже для Авалона это предание было слишком древним и вряд ли таким уж точным. Некоторые считали, что Древо хранит истинные воспоминания, однако Тамани доводилось общаться с Безмолвными, и он знал: из их мудреных ответов тяжело извлечь исторические факты.

Оставалось пересказывать обрывки.

— Когда Камелот наводнили тролли, феи окончательно убедились, что с людьми опасно связываться: самые лучшие намерения неизменно приносили одни неприятности. К власти пришли изоляционисты, а всех остальных объявили Неблагими.

— Значит, часть Благого двора стала новым Неблагим двором?

Тамани нахмурился.

— Вообще-то у Неблагих больше тысячи лет нет своего двора. Титанию свергли, Оберон стал законным королем и издал всеобщий указ, что ради блага людей феям надлежит навсегда оставить их в покое. Все вернулись в Авалон, Оберон создал врата, и с тех пор мы существуем отдельно. Правда, иногда всплывают идеи, что феям следует вмешиваться в жизнь людей — как благодетелям или захватчикам. Тех, кто отстаивает такие взгляды чересчур рьяно, изгоняют.

— На Хоккайдо?

Тамани кивнул.

— Там находится… лагерь для осужденных, недалеко от врат. Мы отправляем их туда, чтобы они не сеяли смуту в Авалоне и вдобавок не могли связываться с людьми. На самом деле там нет отдельного королевства, но все называют их поселение Неблагим двором.