Плохой год (ЛП)

Драко посмотрел на Перри и резко выдохнул.

– Что что-то настолько плохо, что она захотела узнать, каково это – быть с другим. И что с кем-то другим она быть не может. Что ей надо было проверить мою реакцию, как, впрочем, и свою собственную, понять, чего от меня ждать. И что я от этого в бешенстве.

– Потому что всё еще любите ее, – Драко уперся локтями в подлокотники кресла, прежде чем утвердительно кивнуть. – Скажите мне: вы полагаете, этот случай подтолкнул вас к разводу или, наоборот, отвратил от него?

– Я не знаю, – прошептала Гермиона. – Но знаю, что вся эта ситуация заставила меня очнуться. Вынудила признать, что мы теряем друг друга. И что какое-то время мы уже чужие люди.

2004: “Какие-то деревья растут быстро, какие-то – медленно. Это зависит от того, что их окружает, и как хорошо функционируют их внутренние системы”.

Она понятия не имела, о чем они разговаривали. Гермиона знала, что когда последний раз смотрела на часы, – они направлялись в ее квартиру после попытки поужинать с ее друзьями, – было почти восемь. Сейчас стрелки показывали час ночи, что означало, последние пять часов она совершенно потерялась в беседе. И не представляла, как такое с ним возможно, – но было именно так.

– Знаешь, Драко… – он приподнял брови, усмехнувшись тому, как нечетко она произнесла его имя. – Ты разобьешь мне сердце.

– Ммм… Подразумевается, что оно уже у меня, – он склонил голову, прежде чем сделать еще один глоток из своего бокала. – А еще… – добавил, указывая на Гермиону и одновременно с этим вытирая губы большим пальцем, – что ты мне не доверяешь. И если ждешь, что я что-то тебе пообещаю, скорее всего, я дам маху.

Гермиона покачала головой и моргнула, чтобы сконцентрироваться и вернуть зрению четкость. Она выпила слишком много еще несколько раундов назад. Это было совсем на нее непохоже, но Малфой выставил на стол бутылку с двумя бокалами, и посиделки продолжились. Вообще-то, это было даже здорово. Просто говорить правду, без смущения и беспокойства. Возможно, и то и другое накроет утром, но волноваться об этом сейчас Гермиона была не в состоянии.

– Не думаю, что ты достаточно доверяешь себе. Ты больше не тот ребенок.

– Часть меня навсегда останется тем мальчишкой. И если ты не можешь принять этого… предлагаю оставить твое сердце там, где ему и место, – он улыбнулся сентиментальности собственных слов.

– Я принимаю, – прошептала Гермиона, кивнув.

Она бы не встречалась с ним последние несколько месяцев, будь это не так. Она бы вообще не заварила всю эту кашу. Не потащила бы его на этот ужин, не отстаивала бы свой выбор, отказавшись от других вариантов. И конечно же не расстроилась бы, когда Малфой привел Пэнси Паркинсон в качестве своей пары месяц назад на тот банкет. Ее ревность смущала ее саму – особенно, когда Драко над этим посмеялся, – но в итоге всё разрешилось. Очень драматичным она-просто-мой-лучший-друг-а-я-только-с-тобой способом, подтверждающим, что Драко ее молодой человек, и сопровождающимися объятиями на глазах нескольких коллег. Вот это на следующий день вызывало смущение. Хотя, вероятно, оно того стоило.

– Да? Не влюбляйся в бывшего Пожирателя смерти, Грейнджер. Я разрушу твою репутацию.

Она вздрогнула, вспомнив ужин и шепотки на работе.

– О, а разве магглорожденная твой имидж не испортит ?

Он издал короткий смешок.

– Ну вообще-то нанесет значительный урон. Мои родители, друзья… – он вытянул руку и покрутил ею. – Но общество? Черт, я, должно быть, исправился или держу тебя под заклятием.

Гермиона хихикнула.

– Держишь под заклятием? Меня? Зелье?

– Я не могу нести ответственность за то, какое впечатление оказывает мое тело или…

– Ммм-хм. Я самая умная ведьма своего возраста…

– С эго соразмерным мозгам.

– Не тебе это говорить. Но думаю, я бы распознала, что на меня наложены чары.

– Это ты заговорила о разбитых сердцах.

Она вздохнула.

– Вот ведь самонадеянность, честно. И она меня просто раздражает.

Он усмехнулся и наполнил их бокалы.

– Пей, Грейнджер. Клянусь, что не успокоюсь, пока ты не выдашь мне все свои секреты.

– Знаешь, однажды папа сказал мне, что если уж ты клянешься, то надо клясться корнями.

Он моргнул и медленно отставил бутылку.

– Что?

– Он говорил, что наши жизни подобны яблоням…

– Так.

– …и всё произрастает из корней. Ствол, листья. Слои древесины, коры, которая защищает сердцевину. Дерево растет и растет вверх, наливается соками. Тянется ветвями во все стороны, набирает силу и покрывается зеленью. Со сменой погоды сбрасывает листву, одиноко замирает зимой, но остается сильным.

– Дерево.

– Угу-м. Иногда нас хлещет ветер, мы переживаем штормы и поворачиваемся к солнцу. Но мы непрерывно растем, становясь выше, больше, полнее. И когда погодные условия хороши, мы можем расцвести. Бутоны и соцветия, которые вянут, уступая место яблокам. Плоды зреют и спеют. И именно их мы отдаем этому миру.

– Начинаю понимать, откуда ты понахваталась своих безумных метафор.

– Это не безумство. А хорошее сравнение. И он всегда говорил мне, клянись корнями. Только так, когда ты и вправду во что-то веришь, когда говоришь о своей сердцевине. Когда надо выжить. Когда хочешь, чтобы что-то стало частицей тебя. Когда готов отдать за это свою жизнь. Потому что корни – это всё. То, из чего мы выросли, то, что якорем держит нас живыми в этом мире.

Драко вскинул бровь и сделал ещё один глоток.

– Я не был настолько серьезен, когда говорил, что хочу выведать все твои секреты, – она рассмеялась, и он ухмыльнулся. – Так значит, ты дерево.

– Я дерево, и ты тоже.

Настоящее: “Какое-то время спустя оно становится чем-то значимым. Это больше не тоненькая веточка, на которую можно наступить, не заметив”.

– Я никогда не считала тебя недостойным. Не думала, что ты недостаточно хорош для меня.

Слова сорвались с языка прежде, чем Гермиона смогла остановиться, и прежде, чем Драко исчез в гостиной. Он замер на другом конце коридора, и дверь в гостевую комнату скрипнула, открываясь полностью. Малфой не обернулся, но остался стоять на месте, и Гермиона решила, что стоит продолжить, пока он не передумал.

– Ты сказал, что хотел сделать меня счастливой, в нашем браке. Что всё, что ты мог, это любить меня изо всех сил, и ты никогда не знал, всегда ли этого будет достаточно. Но этого хватает. Так было всегда. И мои глаза неизменно оставались открытыми. Я строила с тобой отношения, зная о твоем прошлом многое, вышла за тебя замуж, зная о нем всё. И я никогда не колебалась, Драко. Я люблю тебя потому, что ты такой. Не вопреки чему-то.

Он вытянул руку и прижал ладонь к стене.

– Будь я всегда достаточно хорош, мы бы не посещали сеансы терапии. Ты бы его не поцеловала.

– Это никак не связано. Я была напугана, глупа. Пьяна. Во мне столько всего бурлило. Ты только что заявил, что хочешь развода. Я не думала, что это какой-то тест на мою реакцию. Тебе надо было спросить меня или… господи. То, как ты смотрел на меня: будто тебе совершенно плевать, увидишь ли ты меня еще хоть когда-нибудь. И это… мое сердце, – последние два слова она прошептала, пытаясь проглотить ком в горле. – Я решила, что это я теперь недостаточно хороша. Возможно, всё не так. Но когда он меня поцеловал, я ответила. Потому что должна была понять.

– Понять что?

– Смогу ли. Будет ли больно. И да, хорошо. Кипела эта… мерзкая жестокость во мне. Желание сделать тебе так же больно, как ты сделал мне.

– Это случилось несколько лет назад. Несколько лет назад, и ты знаешь, каково это…

– Нет, я не об этом. Я подразумеваю… ты сказал, что хочешь развода. Хочешь уйти от меня. И это… было так больно, Драко. Знать, что ты меня больше не любишь. И я ненавидела это. Ненавидела целовать кого-то еще. Это были пять ужасающих секунд в моей жизни, прежде чем я выбежала из комнаты и аппарировала домой. Я не могла так поступить.

– Но поступила.