До новых снов с тобой...(СИ)

- Это… невероятно.

- Я страдаю бессонницей уже... слишком долго, в общем. И когда не можешь заснуть…

- Здесь красиво. Очень.

Сальваторе накинул куртку на плечи девушки и оперся на руки, устремляя взор на ночное небо, как и его собеседница.

- Когда это произошло? – произнесла она, разглядывая пейзаж. – Когда вы потеряли интерес к жизни?

Он не помнил, когда это произошло. Более того, он не знал, давно это длится или нет. По его молчанию Елена сумела понять затруднение ответа.

- А мне было семь, когда я потеряла зрение. Я маленькой была и так страшно было быть в этой постоянной темноте, что… казалось… будто попала во мрак. Потом стала учиться не как все, потом… потом привыкла, – выдохнула она. – И вот сейчас я вас презираю. Вы видели, как вы взрослели, вы видели, как изменялась ваша жизнь, а мне эти звезды кажутся каким-то сном.

Она говорила это спокойно, со свойственными для нее манерами. Она любовалась ночным куполом неба и этими яркими звездами.

- Мы никогда не ценим то, что имеем, – ответил он. – Зато у тебя есть то, о чем мечтаю я.

- Что же? – усмехается она, обращая свое внимание на мужчину.

- Ты любима.

Девушка опустила взгляд. Она даже почувствовала некую вину перед ним. Ей так хотелось рассказать о всех своих ощущениях! Рассказать как это чудесно – любить. Но Елена снова взглянула на звезды, ничего не ответив.

- Одна девушка мне рассказала легенду… Про ангелов, которые пали из-за любви.

- Да, я слышала, – перебила Гилберт. – По-моему, она утопическая.

- Я тоже так считаю. А вот она была уверена, что любовь – это та ошибка, которую мы будем совершать постоянно. Даже если будем знать исход… Будто бы любовь лишает рассудка.

- Она ваша знакомая?

- Да.

- Она вам нравится?

- Мне нравится то, что она бедна и обижена этим миром. Но я не испытываю тот трепет, о котором пишут в книгах.

- Вы сильно любили мою маму?

Этого вопроса не ожидала даже сама девушка. Она почувствовала, что ляпнула лишнего и уже хотела было сказать, что не стоит отвечать. Но Деймон был в том душевном состоянии, когда его нисколько не задевали вопросы на личную тематику. Определенно, в апатии есть свои плюсы.

- Любил. И мне показалось вчера, что я больше не испытаю это вновь… Такого бойкого урагана.

- Почему вы расстались?

Он усмехнулся и взглянул на девушку:

- Ты уверена, что хочешь знать?

- Иначе бы не спрашивала.

- Ну, она была богатой цыганкой… Отец ее был строг.

- Мой дед был самым лучшим человеком в мире. Я взяла его фамилию.

- А я был амбициозным студентом, – продолжал Сальваторе. – В общем, этот мистер Стоунер пригласил меня на одно собеседование, которое вел твой дед. Там я и познакомился с твоей матерью.

Как же тесен мир! Елена усмехнулась. Только как-то грустно. Порой ей казалось, что каждый человек несчастен. И теперь Гилберт окончательно убедилась в этом.

А в воздухе витал аромат летнего дождя. Вдыхая его, они выдыхали пустоту, которая царила в их душах. А в Елениной была еще и тревога. За Тайлера.

- Но я был не так богат.

- Она променяла вас, – перебила девушка, – да? На моего отца?

- Возможно. Я не знал его лично.

Девушка почувствовала, как к ее душе прикоснулось нечто прекрасное. Сев «по-турецки» она обернулась к мужчине. Совесть кричала, что не с тем она должна любоваться звездами, не с тем она должна так красиво рассуждать о любви. Но то, что он показал ей, было великолепным зрелищем. Елена хотела отплатить ему тем же. И зачем строить из себя недотрогу? Огрызаться и ссориться? Зачем устраивать спектакли, если можно просто поговорить?

- Вы хотите полюбить?

Он усмехнулся.

- Вы – романтик. В наше время так мало осталось романтики. Есть в ней нечто привлекательное.

- Что же?

- Вы не цените жизнь, но оглянитесь. Посмотрите, как красиво! Ведь не каждый может видеть это. Может, сказать бессоннице спасибо? Вы способны вылезать из рутины и духовно обогащаться.

Но от ее слов в его сердце ничего не дрогнуло. Он равнодушно смотрел на эти красоты, равнодушно слушал ее пламенные речи. Лишь холод царил в его сердце и то, чем восхищалась Елена, угнетало Деймона.

- Сомневаюсь, что у нас что-то получится, – покачал он головой.

- Если не веришь, зачем просишь? – спросила она, резко перейдя на «ты». Но оба не придали этому никакого значения.

- Надеюсь.

- Хорошо, – девушка решительно поднялась. – Я все равно не засну, а ты страдаешь бессонницей.

- Что ты имеешь в виду? – прищурился он.

- Тогда проведем время так, чтобы ты отрубился часов на двенадцать.

Сальваторе хотел было запротестовать, но девушка уже начала спускаться по лестнице. Он ее окликнул и Елена «конечно» его послушалась. Деймон закатил глаза, начиная жалеть о том, что разбудил ее и, поднявшись, лениво последовал за ней.

Когда он спустился, девушки уже и след простыл. Деймон вновь закатил глаза и уже собирался войти в дом, как снова услышал звон браслетов, а через несколько минут мимо него пронеслась шатенка. Сальваторе напоминал медведя, который только что очнулся от зимней спячки и сейчас находится в каком-то коматозном состоянии. Он обернулся и увидел Гилберт, которая в нерешительности остановилась возле кукурузного поля. Шатенка была в трех метрах от него и явно испытывала страх. Мужчина подошел к цыганке. Она резко обернулась и улыбнулась. Девушка стала делать шаги назад.

- Нет, Елена. Мы не будем устраивать прятки в этом поле посреди ночи!

- Да брось! Давай пощекочем нервишки, а?

- Елена.

Она заулыбалась и в следующую секунду затянула цыганскую песню. Наречие было Деймону непонятно, а вот голос ему понравился. Елена была антиподом той девицы в баре. И да, Гилберт оставалась неизменной своей культуре. Сейчас она стояла перед ним в длинной яркой оранжевой юбке и черной кофточке, которая прикрывала лишь грудь. На руках звенели браслеты, а Елена пела песню с тем азартом, с которым, наверное, поют ее все представители этой культуры.

Шатенка продолжала напевать. Ее руки извивались в танце, а сама цыганка не сводила взгляда с мужчины, который боролся с желанием улыбнуться. В этом поле их мало кто мог видеть. Елена, вернее в такие моменты ее лучше называть Дриной, пела все задорнее, демонстрируя всю мощь своего голоса и танцевала, не сводя взгляда с этого Пьеро, в каком-то смысле. Она пела на своем цыганском языке.

Вот она – жизнь. В Елене и так кипела жизнь, а сейчас она просто била фонтаном. Жар, страсть пульсировали в крови. Девушка отстранилась и закружилась. Ее яркая оранжевая юбка выделялась на фоне темной ночи и этот контраст был великолепен. Некое «солнце» взошло над его душой. Девушка кружилась, напевая песню, не переставая улыбаться.

Действительно, Елена любила жить. Она обрела зрение и теперь считала себя совсем-совсем счастливой. Скоро вернется Тайлер, а потом можно будет вообще воспринимать каждый день как праздник.

Девушка резко остановилась и каким-то кошачьим взглядом оценила Сальваторе, который, казалось, пересматривал свои приоритеты.

- Я еще когда зрячая была, с матерью один фильм посмотрела. «Дети Кукурузы». Единственный фильм, который почти не помню… Но по названию…

Она улыбнулась и метнулась в сторону кукурузного поля.

- Елена!

Но было поздно: девушка уже скрылась в огромных кущах. Не хватало, чтобы она заблудилось! Ее настроение меняется так же быстро, как погода в этом гребаном городе. Сальваторе ринулся за ней.

Листья больно били по рукам и лицу. Создавалось впечатление, что Деймон попал в гущи джунглей, а не на забытую ферму. Он слышал звон ее браслетов и сейчас впервые был рад слышать. Задорный смех девушки и ее яркая юбка выдавали ее. Но ночью все цвета менялись. Деймон следовал за ней, не запоминая дороги. Он кричал ее имя, но слышал лишь задорный смех и что-то на цыганском наречии.

Елена мчалась в самую глубь со смехом. Листья хлыстали по щекам и оголенному животу, но боли девушка не чувствовала. Она ощущала, как в легкие проникает воздух, как жизнь трепещет в ней. Стебли кукурузы были больше роста Деймона, а что говорить о ней! Елена видела, что он бежит следом, знала, что зовет ее, и меняла курс направления. Шатенка останавливалась и резко поворачивало вправо, потом налево, потом назад. И пусть они заблудятся! Пусть! Зато будет весело возвращаться домой! Рано или поздно, но все возвращаются. Хотя есть теория, что когда мы заблуждаемся в лесу, мы ходим по кругу... Об этом Гилберт не думала.