Лабиринт памяти (СИ)

— Я люблю его, Блейз, и я не хочу отказываться от этого чувства вновь. Я не хочу совершить ещё одну ошибку, даже если…

Она осеклась, глубоко вздохнув.

— Даже если что? — устало спросил он, наперед зная ответ.

Джинни на несколько секунд замерла, смело всматриваясь в его глаза.

— Даже если смогу исправить предыдущую, — наконец, выдохнула она.

Блейз долго смотрел на неё. Смотрел, потому что просто не мог говорить. Казалось, любое слово причинит ещё большую боль и ему, и ей.

Джинни словно это понимала, а потому стояла напротив него, заламывая пальцы, жутко нервничая, но не говоря ничего. В конце концов, Блейз, горько улыбнувшись, подошел к ней, в последний раз взглянул ей в глаза и мягко, едва ощутимо коснулся её щеки:

— Чтож, будь счастлива. Ты это заслужила.

Он шел прочь, не оборачиваясь, потому что знал — стоит ему остановиться, оглянуться назад, и он пошлет все к черту, он сделает так, что она будет с ним. Он не сможет отпустить её, и он был уверен, стоит ему попытаться, и она сдастся почти без боя.

Но в этом и была херовая драма любви: он всё ещё слишком любил её, эту рыжую девчонку, разбившую ему сердце, чтобы позволить ей быть несчастной. Ведь главной проблемой было то, что Блейз не знал, будет ли она счастлива с ним, если бросит Поттера, если пойдет наперекор своей семье и друзьям, но был уверен, что если оставить все, как есть, она будет счастлива наверняка. А любовь — отвратительная, ужасная штука — творила с ним удивительные вещи: она не позволила рисковать Блейзу таким сомнительным для него, но таким важным для неё понятием — «счастьем» только во имя собственного блага.

Кажется, в эту минуту, когда он принял окончательное решение, где-то глубоко внутри в нем умер эгоист, забрав с собой навсегда последние ошметки надежды.

***

Закат раскрасил небо в удивительные цвета, и Драко невольно восхитился, насколько прекрасным кажется все вокруг в эти последние минуты перед наступлением сумерек. Он чувствовал себя дико уставшим, абсолютно обессиленным: сегодня у них с Грейнджер было целых две тренировки, причем одна из них под надзором шумной итальянки Марии, которая слишком много говорила и ещё больше требовала. Успокаивало лишь то, что завтра, наконец, уже состоится то самое выступление, к которому они так отчаянно готовились последние дни.

Драко медленно перевел взгляд на Гермиону. Она стояла недалеко от него с закрытыми глазами, облокотившись спиной о пальму. Одной рукой она держала пару босоножек, которые, похоже, у неё даже не было сил надеть. Они закончили их последнюю перед выступлением репетицию всего пять минут назад, и, судя по тому, как выкладывалась Грейнджер, не было ничего удивительного в том, что сейчас она до сих пор не могла прийти в себя.

После их разговора на вечеринке, Драко с досадой обнаружил, что она начала его избегать. Не то, чтобы раньше они много общались, но последние несколько дней Грейнджер пресекала любые его попытки завести разговор на темы, не касающиеся танцев. Удивительно, сейчас они виделись и проводили время вместе гораздо больше, чем когда-либо, но, при этом, общались ничтожно мало. Конечно, он понимал, что послужило тому причиной: в прошлый раз, тогда, на танцполе, они оба едва сдержались, чтобы не переступить черту. И, очевидно, она решила вести себя очень осторожно, намеренно держала дистанцию в их общении, да и вообще, старалась сохранять такт, словно они были обычными коллегами. Хотя, на самом деле, кто они друг для друга? Совершенно точно ещё не друзья, но уже не враги. Что-то среднее между этими двумя понятиями, что-то, словно качели, раскачивающееся то в одну, то в другую сторону.

Не спеша, Драко подошел почти к самой кромке воды и сел на теплый песок. Где-то вдалеке еле слышно закричали птицы, листья пальм мягко зашелестели под порывом теплого ветра, создавая вместе со звуком накатывающих волн прекрасную вечернюю симфонию умиротворения природы.

Он скинул туфли и погрузил ноги в теплый мягкий песок на мелководье моря. Вода периодически накрывала его ступни до щиколоток и, казалось, смывала всё напряжение и усталость, которые скопились в них. С наслаждением закрыв глаза, Драко оперся ладонями о землю где-то позади себя и слегка откинулся назад, подставив лицо последним солнечным лучам, которые все ещё едва ощутимо дарили тепло, и в душе сразу стало так спокойно, что захотелось вот так сидеть вечно.

Он слышал, как она сделала несколько несмелых шагов в его сторону и остановилась. Драко мог поспорить, что Грейнджер до сих пор сомневается, попрощаться с ним или нет, хотя где-то в глубине души он надеялся, что на самом деле, она хочет остаться и потому сейчас топчется на месте. Словно прочитав его мысли, она сдержанно вздохнула, и он услышал уже более уверенные шаги, только удаляющиеся от него.

— Только не говори, что тебе снова срочно нужно уйти, — открыв глаза, произнес Драко первое, что пришло ему в голову.

Казалось, они оба замерли от этих слов. Твою мать, и кто тянул его за язык?

Он буквально чувствовал взгляд Грейнджер, а потому медленно обернулся и посмотрел на неё. Она выглядела смущенной и одновременно растерянной. Как трогательно.

— Но мне в самом деле нужно уйти, Гарри и Рон…

-…участвуют в квиддичном матче, который начался всего пятнадцать минут назад. Сомневаюсь, Грейнджер, что с годами в тебе проснулась любовь к этому виду спорта, — продолжил за неё Драко, с удовлетворением отмечая, как зарделись её щеки.

— Откуда ты знаешь? — сделала она пару шагов к нему, и Драко усмехнулся.

— Ну, ещё в школе, видя тебя с книжкой, которую ты с таким удовольствием читала во время соревнования…

— Я не об этом, — теперь уже с легким раздражением в голосе перебила его Гермиона и сделала ещё один шаг вперед.

Драко вновь отвернулся и уставился вдаль.

— Я сам хотел в нем поучаствовать, в этом матче, но из-за наших дурацких тренировок как всегда пропустил все самое интересное, так что осталось довольствоваться только списками участвующих. Согласись, было бы странно, не увидь я в них твоих драгоценных мальчиков.

Его последние слова повисли в воздухе. Пожалуй, он мог бы и помягче высказаться о Поттере с Уизли, но просто его дико раздражал тот факт, что только с ними Грейнджер чувствует себя расслабленно, только с ними свободно общается и весело проводит время.

Конечно, в этом не было ничего такого уж… Просто, положа руку на сердце, Драко нравилось видеть, как Грейнджер смеется над его шутками, нравилось с ней спорить и говорить на самые разные темы. Но сейчас он был лишен всего этого, лишен из-за того, что теперь она сторонилась его, словно боялась, что их общение снова зайдет слишком далеко.

Будто бы он сам этого хотел.

«А разве не хочешь?» — прозвучал в его голове издевательский вопрос, и Драко нахмурился. Моментально пришедший ответ ему не понравился.

Внезапно он услышал возню за своей спиной. Заставив себя не поворачиваться, он все же гадал, что там делает Грейнджер. Наконец, любопытство взяло верх, и когда он уже собирался поинтересоваться, что происходит, неожиданно Гермиона, подобрав юбку сарафана, аккуратно села с ним рядом. Драко не смог скрыть изумления, когда увидел, как она, подобно ему, опустила босые ступни в воду и откинулась назад, с наслаждением прикрыв глаза.

Она пыталась сделать вид, словно в этом её поступке не было ничего странного, но Драко понял по её беспокойно трепещущим векам и по едва заметной складке на лбу, что она все-таки внутренне напряжена. Словно почувствовав его взгляд, она медленно открыла глаза и посмотрела прямо на него, вопросительно вскинув бровь:

— Что?

Драко слегка усмехнулся.

— Ничего, — произнес он и отвел взгляд в сторону моря.

Краем глаза он видел, как она едва заметно улыбнулась.

Какое-то время они сидели, молча наслаждаясь тишиной и — хоть ни один из них в этом себе не признался — обществом друг друга. Говорить не хотелось не столько от усталости, сколько из боязни спугнуть момент.