Мое сердце между строк (ЛП)

Итак, я взвешиваю все. —  Ты когда-нибудь задавалась вопросом, что происходит, когда книга закрывается?

Джулс перестает жевать. — Хм, остается закрытой?

— Нет, я имею в виду, что происходит с персонажами в книге?

Она наклоняет голову. — Это просто слова.

Она смотрит на меня вопросительно. — Это как то связано с уроком английского?

— Нет. Это написанные слова, но они что-то большее, чем это. Они же оживают в твоей голове, верно? Откуда ты знаешь, что они не живут дальше, когда ты прекращаешь читать?

— Это так как маленькие дети думают, что, когда они засыпают, их плюшевые игрушки оживают и устраивают вечеринку?

— Да, именно это.

Джулс улыбается. — Однажды я оставила на всю ночь включенной камеру отца, так как думала, что смогу поймать свои игрушки на горячем. Я была убеждена, что мой плюшевый Элмо* (*кукла из Улицы Сезам) —  убийца с топором, —  она пожимает плечами. —  Если бы это могло быть, то на видео это обязательно было бы видно.

— У меня есть кое-что получше видео, —  говорю я, бросив короткий взгляд на заучек, которые сидели напротив нас.

Они были полностью погружены в алгебру, решая матрицы и калькулятор, так что это было равносильно тому, что мы с Джулс могли бы находиться на луне. Поэтому я вытаскиваю книгу из рюкзака и открываю на сорок третьей странице, на той странице, на которой Оливер, и я общались. —  Я должна тебе кое-что показать, —  говорю я. — Только взгляни.

Я слегка продавливаю корешки книги так, чтобы книга оставалась открытой. —  Что это? —  спрашивает Джулс и слегка улыбается. —  Ты украла ее у детей, с которыми ты недавно сидела?

— Просто почитай, — говорю я.

Джулс поднимает бровь, но начинает читать вслух.

— Оливер ухватился за корень, который выступал из скалы, и еще немного подтянулся выше. Зажимая кинжал между зубов, он вытянул руку наверх, затем другую, и таким образом забирался наверх крутой гранитной стены, его переполняла решимость. "Серафима," —  подумал он. "Я иду за тобой."

— Пожалуй, едва ли, —  говорю я.

— Ты что-то сказала? —  спрашивает Джулс.

— Просто посмотри внимательно, —  убеждаю я ее.

Мы обе смотрим на иллюстрацию. Затем Джулс пихает меня в плечо. —  Делайла? На что именно я должна смотреть?

Несмотря на то, что книга открыта уже около тридцати секунд, Оливер не шевелится и ничего не говорит, вообще не показывает, что он больше чем иллюстрация на странице.

— Скажи что-нибудь, —  шепчу я.

Джулс удивленно смотрит на меня. — Ээ, очень красивый пассаж?

Факт того, что Оливер не хочет разговаривать с нами обоими, вызывает тошноту. Похоже на то, что он может показываться только мне. Если я расскажу ей сейчас, что разговариваю с принцем из сказки, который хотел бы, чтобы я вытащила его из сказки. Джулс проводит меня к школьной медсестре или же отведет к детскому психологу.

Джулс, которая так хорошо понимает меня, просто не сможет понять... а также я рискую потерять единственную подругу, я не могу так поступить.

— Я все еще жду. Он сейчас выпрыгнет со страницы и нападет на нас с ножом?

"Если бы ты знала," —  думаю я, но делаю вид, как будто Джулс сказала суперскую шутку. — Ну, это было бы довольно весело, конечно. Я просто хотела показать тебе, как страшно изображена эта сцена. Автор просто великолепен, или? Если читать слова, такое ощущение, как будто... это происходит на самом деле!

На всякий случай я смеюсь громким, искусственным смехом. Джулс смотрит на меня, как будто у меня на лбу вырос рог. —  Ты снова нюхала текстовые марки? —  уточняет она.

Я убираю книгу назад в рюкзак.

— Ах, я совершенно забыла, я должна пройти дополнительную проверку у мадам Борноигне, —  тайком я проклинаю Оливера за то, что я выгляжу сейчас как полный болван. —  Я позвоню тебе после школы, —  говорю я и спешу из кафетерия.

Обычно я не прячусь в туалете для учителей. По правде мне даже мысль об этом никогда раньше не приходила. Но сегодня произошли значительные вещи, которые нельзя было бы представить и в мечтах.

Сейчас мне просто нужно остаться наедине с этой книгой, а в учительском туалете я могу закрыть дверь, и вокруг не будет злоязычных девушек, которые побежали бы к преподавателю, чтобы рассказать все в красках учителю про ученицу, которая разговаривает вслух со сборником сказок.

Я снова открываю книгу на сорок третьей странице, наклоняюсь совсем близко над бумагой и шепчу: —  Эй!?

Когда Оливер улыбается, я перестаю дышать. —  Ты вернулся. Ты обещала...

и сдержала слово.

"Возьми себя в руки," —  говорю я сама себе.

— Что это было только что?

— Что именно?

— Почему ты не ответил, когда я попросила тебя об этом?

— Я думал, ты не хочешь, чтобы я разговаривал с тобой, если другие рядом.

— И по-прежнему не хочу, —  подтверждаю я.

— Тогда я не совсем понимаю... Ты обижена из-за того, что я сделал то, о чем ты меня просила?

— Я обижена, потому что Джулс не чужая.

— Для меня чужая, —  говорит Оливер. —  Она бы все равно не услышала меня даже, если бы я орал во все горло.

— Откуда ты можешь это знать? Ты же не пробовал.

— Я уже годами пытаюсь, и ты первая, кто заметил меня.

Я вздыхаю. —  Но, если бы ты поговорил с Джулс, если бы она смогла тебя услышать... —  мой голос срывается.

— Тогда ты не чувствовала бы себя такой сумасшедшей? —  мягко спрашивает Оливер. — Ты не можешь просто верить в меня, как я в тебя?

— Я не знаю больше, во что должна верить, —  говорю я совершенную правду. — Чего-то подобного со мной еще не происходило.

Оливер садится на землю. —  А со мной вообще еще никогда ничего не происходило.

Я наблюдаю за ним, как он смиряется с тем, что навечно пойман в истории, которую выдумал кто-то другой. Если бы я сама могла бы написать свою историю, то мой отец никогда бы не ушел от нас, и моей матери не пришлось бы так надрываться, так что вечером она падает в кровать смертельно уставшая, даже не поужинав.

Если бы я писала свою историю, я бы не разбивала коленную чашечку капитану команды поддержки и тогда против меня не ополчилась бы вся школа. Если бы я писала свою историю, Оливер был бы здесь со мной, был бы тем, кто любит меня.

С другой стороны, вероятно, я могу изменить направление своей собственной жизни. Или, по меньшей мере, попытаться.

—  Я не понимаю.

— Что, если я вырежу тебя из книги, а ты перестанешь дышать? Если единственный воздух, которым ты можешь дышать, заключен внутри страниц?

— Вырезать? Кто вообще говорил про вырезание…?

—  А что, если ты выберешься в наш мир, но таким будешь таким маленьким, что поместишься в моей сумке?—  мой голос становится громче, когда я думаю обо всем, что могло бы пойти не так.

— Ты хотя бы попытаешься, —  произносит Оливер медленно и его голос полон надежды, —  вытащить меня отсюда?

— Да, но сначала мы проведем пробное испытание. До встречи на странице двадцать один, —  я медлю. —  Ты же видишь номера страниц, или?

— Если прищурю глаза, —  говорит Оливер. —  Они стоят так далеко в верхнем углу.

— Это то место, где ты идешь с Фрампом через лес... Да! Мы проведем опыт на собаке! —  предлагаю я.

Оливер качает головой. —  Фрамп? Ты не можешь этого сделать.

— Оливер, он просто собака. Вероятно, он никогда не узнает об этом.

— Только собака?! —  Оливер в ярости подпрыгивает вверх.

— Эта "собака" говорит на трех языках, она —  шахматный гений и случайно мой лучший друг. Или ты забыла, что он тоже раньше был человеком?

— Вероятно, я упустила эту часть, —  соглашаюсь я, хотя ни за что бы не призналась, что часто перескакиваю страницы, на которых нет Оливера. —  Если мы не можем взять Фрампа, что ты предлагаешь? Или даже бактерии в твоей книге занимаются исследованием ракетных установок?

— Я мог бы отдать тебе свой камзол, —  предлагает Оливер.

— Лучше оставь одежду при себе. Я считаю, что мы должны посмотреть, что произойдет с живым существом, или?