Колдовской отведай плод (СИ)

— А, Мира, — один из них, увидев меня, слегка приподнялся. — Что-то быстро ваш жених ушел. Недовольный такой. Вы поссорились?

— Какой жених? — произнесла я сквозь зубы, по горло сытая женихами.

— Ну, как какой. Ербин-тонс, естественно.

— С чего вы решили, что это мой жених?

— Так это… он сам сказал.

— И поэтому вы его пропускали?

— Ну да. У вас ведь матушка строгая, запрещает с ним встречаться… А что, разве нет?

В глазах охранника появился испуг. Он понял, что делал что-то не так и не то.

— Нет, — отрезала я. — Моя матушка уехала давно, далеко и надолго. У меня нет никакого жениха. Зачем вы пускали сюда Ербина?

— Он очень просил, — сказал второй. — Мы же не знали…

— Сколько он вам платил? — спросила я наугад и поняла, что попала в точку.

Второй охранник заерзал, нервно оглядываясь по сторонам, не слышит ли кто. Первый проникновенно сказал:

— Мы больше не пустим. Ну, мы правда думали, он ваш жених. Только вы директору не того…

— Не скажу, — пообещала я. В конце концов, я тоже виновата. Надо было давным-давно гнать Ербина взашей, пусть это и противоречит моим обязанностям. Каждого, кто принесет маго-штучки, мы должны были принять, выслушать и осмотреть принесенное, дабы не сгинул ни один ценный экспонат.

По мне, пусть бы сгинул, лишь бы не выслушивать ежедневно кучу идиотов.

Я развернулась и пошла в кабинет к Банкину.

— Что вам, Мирохарда? — недовольно сказал он, пряча какие-то бумаги в ящик стола. — Я вас не вызывал.

— У меня к вам просьба и предложение, — бодро сказала я, перехватывая инициативу.

— О борьбе с опозданиями?

— Не совсем, но…

Начальник открыл было рот, однако сказать ничего не успел.

Переговорник на столе заискрился, запереливался всеми цветами радуги, вслед за чем раздалась бодрая мелодия.

— Да! — рявкнул начальник, потирая прибор.

— Я бы хотела поговорить с Мирочкой, — заявил мамин голос.

Я закрыла глаза и мысленно застонала.

Мамины вызовы на музейный переговорник одно время входили в тройку самых обсуждаемых музейных тем (первые две, когда мы откроемся и повысят ли в ближайшие полгода зарплату, были актуальными, но не столь многовариантными). Конечно, в архиве, где составлялась опись экспонатов и их сортировка, я большей частью находилась одна. Но порой туда забредали посетители, а иногда заявлялся Банкин. Перебивать маму, сватавшую дочурке очередного идеального жениха, — дело безнадежное, и я была вынуждена терпеть ее монологи под ухмылками посторонних или гневным взглядом начальства. В конце концов, начальство стукнуло кулаком по столу и забрало у меня казенный аппарат. После чего имело несколько разговоров с мамой, требующей немедленно позвать ее драгоценное дитя, иначе она решит, что доченьку сгноили в подвалах музея, где, по слухам, все еще хранились пыточные инструменты времен безмагии.

Мист Банкин-тонс пригрозил лишить меня премиальных, и я решилась. Вызвала на дом настройщика переговорной компании «Маг Улия» и установила-таки вожделенный аппарат. Правда, стоимость переговорника равнялась двухсот восьмидесяти шести фрарам, а это чуть больше моей полугодовой премии. Которой меня, впрочем, и так лишили.

— Желаю радоваться, — мрачно сказал начальник. — Простите, у нас совещание.

— Ваши совещания длятся по три часа, — отрезала мама. — А мне надо сказать Мирочке всего пару слов.

Банкин помрачнел еще больше и, посмотрев на меня, подергал мочку уха.

— Мамочка, — вмешалась я. — Давай я поговорю с тобой потом, после работы.

— Как ты поговоришь после работы, если начальник смывается ровно в пять и закрывает кабинет на ключ?

Банкин глухо зарычал. Я сделала несчастное лицо и выпалила:

— Мама, я поговорю из дома. Я купила переговорник.

— Ты купила переговорник?! Но он же жутко дорогой! Мира, солнышко, немедленно попроси увеличить тебе жалованье. Нынешнего тебе хватит разве что на прокорм дворовому коту!

Я начала сползать под стол. Банкин-тонс покраснел от гнева и отключил прибор.

— Простите, пожалуйста, — затараторила я, покаянно прижимая руки к груди. — Я не могла предвидеть мамин вызов!

— Вызов — это, конечно, полное безобразие. Но гораздо хуже то, что ваша мама почему-то очень хорошо осведомлена о подробностях жизни… гм… отдельных сотрудников музея.

— Понятия не имею, почему, — сказала я, усиленно придавая лицу глуповатое выражение. — Я ей ничего никогда не рассказываю. А поскольку переговорник теперь стоит в вашем кабинете…

— Вы намекаете, что это я?! Я беседую с вашей мамой и выбалтываю ей… э-э-э… секретную информацию о режиме работы?!

Я поняла, что брякнула, не подумав.

— Нет-нет, не намекаю. То есть, не намекаю на вас. Это мог быть любой другой сотрудник. Уборщица, к примеру.

— Знаю я, какая это уборщица, — проворчал он, уже сбавив тон. — Кажется, у вас было предложение? Предлагайте, я слушаю.

Вкратце я поведала о визите Данни, о зАмке, доставшемся ей в наследство, и хранящихся в нем несметных (по словам подруги) богатствах.

Начальник подумал немного, пошевелил густыми бровями. Сказал:

— Не очень-то я верю в подобные клады. Нас уже несколько раз пытались обмануть аналогичным образом. Но в нынешнем положении, особенно после ночного бардака с курантами — вы ведь в курсе, что они внезапно остановились, да? — мы должны использовать любой самый незначительный шанс. Музею будет не хватать вашего маго-взора, но, в конце концов, вы ведь рано или поздно вернетесь. Хорошо, езжайте в замок… кстати, как он называется?

Я наморщила лоб. А действительно, как? Официального наименования не имелось, или я его не знала. Мы с Данни называли его между собой яблочным домом.

— Понятия не имею, — призналась я.

— Не имеете понятия, куда едете? — его брови поползли вверх. — Это весьма странно.

— Ну… меня вообще-то отвезут. У дочки покойного Макер-тота есть быстроходка, которую она выделила мне.

— Макер-тота? — густые брови начальника взметнулись вверх. — Отца вашей подруги звали Макер-тот?

— Третьего отца, — уточнила я.

И зачем-то горячо добавила, закатив глаза в приступе фальшивой экзальтации:

— Они очень, очень любили друг друга!

— Пожалуйста, — сказал начальник проникновенно и подергал мочку уха. — Пожалуйста, свяжитесь со мной оттуда в любом случае. Если там действительно несметные залежи колдовских книг и артефактов, я должен знать, на что рассчитывать. Надеюсь, ваша подруга не откажется продать музею кое-что для экспозиции.

— Не знаю, — пожала я плечами. — Но тоже надеюсь.

— Да, и не забывайте про поиски пещеры, ключа и Привратника.

— Так вы отпускаете меня в командировку?

— В отпуск, Мирохарда. В от-пуск.

Начальник снова подергал ухо, давая понять, что разговор окончен.

Что ж, в отпуск, так в отпуск. Командировочные накрылись, зато я свободна на целый месяц.

В принципе, можно топать домой и ждать, когда за мной заедут. Но что-то беспокоило, не давало уйти. Осталось какое-то незавершенное дело.

Поняла. Мне надо спуститься еще раз в архив и посмотреть, на месте ли все экспонаты. Сверить наличие со списками. Частые явления Ербина заставляли задуматься о пропаже — как артефактов, так и ценных книг. Отпуск отпуском, но ответственность за артефакты, хранящиеся в подвале, никто с меня не снимал.

Легко сказать — проверить наличие. А если этого наличия в архиве десятки стеллажей, каждый из которых уходит в неведомые недра подвала? Да-да, я побывала далеко не во всех потайных уголках хранилища. Мое дело вообще-то лишь описывать экспонаты, систематизировать, складывать в короба, которые после расставляют по полкам другие работники.

Я решила проверить ближайшие полки, укомплектованные относительно недавно. Вытащила из сумки несъеденный завтрак и обед — десять блинчиков, два пирожных и пять пончиков — и принялась за работу.