Отравленная роза (СИ)

- Эта тема всплывает периодически, но пока это только разговоры. Мальчику всего пятнадцать.

- До достижения брачного возраста ему совсем недолго осталось.

- Думаю, именно тогда и вопрос поднимем, – согласилась я, улыбнувшись вниманию с её стороны.

Нам принесли заказанные блюда, и разговор о судьбе детей замялся, пошли более отстраненные темы. Рита неплохо разбиралась в современном искусстве, поведала о нескольких интересных событиях, освещенных её пером. Всё оказалось даже проще, чем я думала. Она не пыталась приставать, я думала действо дойдет до поползновений под столом, но на удивление Скитер вела себя корректно.

- Я смотрю, вы с Люциусом ведете свою политику против министра, Амикус…

Подобные темы с самой известной сплетницей магического мира лучше не обсуждать.

- Разве мы здесь не для того, чтобы расслабляться? – с таинственной улыбкой произнесла я.

- О, конечно-конечно, – подыграла она. – Просто я провожу очень много времени на работе и порой совершенно забываю, что иногда можно и расслабиться.

А сама уже уши навострила, вот ведь…! Даже если бы я ответила, какую конкретно политику мы ведем против власти, ни единой строчки не появилось бы во вшивой газетенке. Но она найдет применение важной информации, сомневаться в этом грех. Все попытки влезть в личные дела не увенчались успехом, присутствовали диалоги об отвлеченных вещах, нельзя давать ей повод, мало ли что…

Бумаги, документы, векселя, банковские чеки и подписи, подписи, подписи. Казалось, правую руку сведет до наступления ночи. Тихое потрескивание камина и молчание грозного поместья – все это было угнетением, дом слишком пуст, и даже еще более молчаливое место – дом Кэрроу – стало как-то приятнее на вкус, потому что там жила странная девушка, совершенно непредсказуемая и такая понятная, холодная, но неимоверно теплая, ставшая чем-то вроде двери в иную жизнь, этакая Алиса в зазеркалье. Почему судьба свела их и упорно старается держать вместе? Казалось, у него все есть: красавица жена, идеальный сын, следующий параметрам породы, красивый Малфой-мэнор – богатая обитель предков; множество иной недвижимости и средств к существованию, домовые эльфы, конюшня, виноградные поля, фабрики разного производства, счета в Гринготтсе, связи. Люциус понимал, что все в его жизни имеет лишь материальную ценность – как это мелочно и местечково. Нет среди этого всего истинных вещей, нет любви, страсти, все как-то безэмоционально, словно красивая недвижимая картина, нарисованная рукой маггловского художника.

Абстракция жизни, но не сама жизнь, именно поэтому он так рвется в соединенный каминной сетью дом, дом, где его, возможно, ждут, где он по-своему необходим, желанен, где нет призрачной неживой Нарциссы, нет картин предков, в частности Абрахаса, ругающего его по любому поводу. Где есть она – маленькая хрупкая девочка, не имеющая тепла, потерявшая все… Хочется подарить ей заботу, но Люциус не может делать это вот так открыто… Не может ночевать у нее каждый день и сводит к минимуму проводимые часы, потому что боится. Ни одна женщина не задерживалась в его постели больше двух недель, а Аллегра смогла, и до сих пор интересна… Потому что она иная, немного сумасшедшая, даже не в сексе дело, хотя все их связи были вопиющим развратом, непонятным ритуалами, жертвоприношениями, которыми невозможно насытиться, но это не главное. Просто тепло её кожи, немного низковатый взрослый голос и хитрая улыбка тысячи фасадов странно влияют, притягивают все ближе и ближе, и отказаться от нее Люциус не может. Хочется чаще прижимать к себе юную Аллегру, просто так целовать в макушку... Сегодня был один из немногих разов, когда он позволил себе небольшую духовную близость – там, в фехтовальном зале, когда она была шокирована встречей со Скитер, а на деле переживала совсем по иному поводу. Один Мерлин знает, насколько ей тяжело в неразберихе нахлынувших обязательств и заданий, в которых становится все больше и больше жертв. Держаться – это все, что остается, но чтобы не сломаться нужен близкий человек, которым стал Люциус, сам того не осознавая.

Аллегра понимает, что он жестокий, скользкий человек, но не чурается этим, пытаясь брать только ласку и отметать в сторону остальное. У нее просто нет выбора…

- Люциус, дорогой, ты уже ужинал? – донесся мягкий голосок, напоминающий весеннюю трель.

- Я не голоден, – сухо ответил он, стараясь смотреть в её глаза прямо.

Бедная Нарцисса, она перестала быть интересна мужу, потому что кое-кто занял её место. Совесть? У него не может её быть, по крайней так должно быть. Держать равновесие, не поддаваться низким чувствам… Она замялась, стоя напротив стола, что-то хочет сказать.

- Ты сегодня опять отлучишься?

«Бедная, бедная Цисси… Ты вовсе не неживая, просто это я возвел тебя в подобный статус, воспитал».

- Если он вызовет, весьма вероятно, – спокойно ответил он.

- Он стал слишком часто тебя вызывать.

- Нарцисса!

- Люциус, я… Я просто переживаю за тебя, тебя постоянно нет дома…

- Негоже женщине влезать в мужские дела, – отрезал он, а ведь она ни в чем не виновата.

- Прости… – тускло произнесла она, снова получив оплеуху жизни, и направилась к двери.

Ноги сами подняли его и понесли вслед за женой, совесть, она может существовать в расчетливом холодном мозгу лорда Малфоя…

- Нарцисса… – окликнул Люциус в коридоре.

Она обернулась: в глазах слезы, возможно, подозрения, она так похожа на осиротевшего ребенка, грустного, покинутого всеми… Они с Аллегрой чем-то похожи. Иметь право поступать жестоко с собственной супругой – это выдумка, нет в кодексе брака аристократов подобной главы, а вот остатки человечности должны распространяться не только на желанную молодую девушку, но и на уготованную судьбой спутницу, беспрекословную птичку в золотой клетке. Люциус медленно подошел к жене, опустившей глаза под тяжестью боли. Жалость, она вызывает жалость и ничего больше, в последнее время он забыл о ее существовании. Тяжелый вздох сдавленной грудной клетки. Спасая иную жизнь, он забывает о близкой... Нарцисса – друг, мать его сына, она не заслуживает подобного равнодушия, не заслуживает быть такой одинокой и безрадостной…

Люциус поднял ее подбородок и, заглянув в зеленые глаза, обделенные вниманием, нежно поцеловал… Просто дать тепло – это же не так сложно, пускай в голове другой персонаж, Цисси не обязана страдать…

КОЛЛАЖ:

http://s005.radikal.ru/i209/1002/86/0ecabb8cb14c.jpg

====== Часть 2. Глава 18. Lucky day ======

Жалел о том, что пожалел Нарциссу, отчего жалости стало еще больше. Сострадание не являлось приоритетной чертой лорда Малфоя, однако иногда и на него снисходил подобный диагноз. Представлять на месте жены другую… Отвращение к самому себе, да нет, скорее мимолетный стресс, слабость, вылившиеся давно угасшим желанием. Выполнение супружеского долга было недолгим, захотелось сбежать, уйти от ответственности, испариться, оказаться где-то далеко, но не здесь. И в порыве неправдоподобности последнего события, вместо того, чтобы отправиться к себе в комнату спать, Люциус изменил курс и уверенным шагом пошел к кабинету, чтобы зачерпнуть горсть дымолетного порошка и отправиться к желанной… Побывав у одной женщины, прильнуть к другой, разве это не прелюбодеяние? Разве это не противоречит законам чести и совести? – нет, они сами так решили. Аллегра прекрасно понимает, что является второй, и он косвенно носит подобный статус. Они позволили друг другу быть вместе, но вряд ли это надолго.

Осознание этого давило, странно корежило душу, потому что страх признаться самому себе в том, что это не простая интрижка, заставлял ночевать в собственном доме несколько дней подряд, а не прийти и тихо обнять ту, что действительно дорога, ту, что не может носить статус любовницы, потому что её место должно быть первым, и долго бежать от подобных мыслей Люциусу не удастся. Красота, ум, расчетливость, почему бы не польститься на молодость на пороге кризиса среднего возраста? С ней есть ощущение реальности, а может, наоборот забытья, тонкая грань недозволенности происходящего, балансирование на краю пропасти, имя которой не просто привязанность, но и не любовь, вопреки напрашивающемуся определению. Из ряда вон выходящая страсть и желание опекать…