Попаданец для драконши (СИ)

- Твоя правда, - поморщился я, представив себе этот кошмар. - Но я не собираюсь оставаться до пыток.

- Тогда какого ты сюда пришел, катись вместе со своей канарейкой наверх, - велел мне Эллиот, но Ласла его грубо остановила.

- Заткнись, Элли. Лучше вытащите этого шакала из камеры и отведите в комнату с зеркалом. Хочу лично его допросить. Ганс, ты мне поможешь?

- Если ты не заставишь меня вбивать ему гвозди под ногти - то да, - поморщился я.

- Не заставлю, - вздохнула шумно Ласла, а потом отошла в сторонку, дав дорогу своей личной охране и пояснила. - Они шутят, Ганс. На войне, конечно, мы пользовались и такими грубыми методами, но в мирное время мы обходимся магией и микстурой правды.

Эллиот быстро прикоснулся рукой к решетке, и прутья втянулись в стены и пол. Две стражницы оперативно вошли в камеру и, подхватив шакала под руки, заставили его встать. Норлейв не сопротивлялся. Он был действительно словно пьяный или больной - такое ненормальное состояние. Вслед за ним, ведомым стражницами, мы устремились дальше по узкому коридору, который закончился тремя дверьми. Именно одну из них и открыл Эллиот - все так же, прикосновением руки, никакого замка на ней не было, да и ручки тоже.

За дверью оказалась действительно «комната с зеркалом», иначе и не назовешь. Это самое зеркало занимало целиком одну из стен, и я только цокнул языком, увидев его. Здесь, в Вадгарде, не изобрели еще альтернативы серебряному напылению, потому зеркала стоили дорого. Даже, я бы сказал, очень дорого, зачастую дороже драгоценностей, так как серебро это являлось редким металлом и добывали его в небольших количествах только у нас, да на материке розы. Потому я прекрасно понимал, что предо мной на стене висело целое состояние. И перед этим самым состоянием стоял стул.

- Какая-то магия? - уточнил я у Ласлы.

- Вроде того, - кивнула она и осторожно отобрала ручки моего кресла у Каи. - Дальше я сама, подожди за дверью

- Хорошо, ваше величество, - поклонилась моя рыцарша и вышла, бросив на меня напоследок обнадеживающий взгляд.

Тем временем стражницы усадили шакала на стул, привязали его ноги к ножкам а руки скрутили за спиной. Норлейв подергался, но скорее не чтобы освободиться, а чтобы чуть ослабить тугие веревки, поерзал и уставился на нас, вставших за его спиной, через зеркало.

- Мы будем на страже, - козырнул Эллиот, и я в очередной раз подумал, что если бы я не знал что он мужчина, никогда бы не догадался. - Зовите, если что-то понадобится.

- Да-да, - отмахнулась от него Ласла. - Идите.

Дверь за нашими спутниками захлопнулась, и мы неожиданно остались втроем - я, королева и шакал. Я с интересом поднял глаза на Ласлу, пытаясь понять, для чего предназначена эта комната, но сестра не обратила на меня внимания - сцепилась глазами с Норлейвом. Однако в их взглядах не было, что удивительно, ненависти. Две пары глаз изучали друг друга настороженно, одинаково рассеянно.

- Ну что ж, - в конце-концов заключила Ласла. - Норлейв, приказываю, не закрывай и не отводи глаза. Смотри в зеркало.

- Моргать можно? - спросил, поморщившись, пленник.

- Можно, - позволила Ласла, и сняла свой шлем.

Я заинтересованно замер, ожидая, что будет дальше. Но Норлейв не упал в обморок. Вместо этого он как-то испуганно вжался в спинку стула, поежился и повернул голову вбок, чтобы смотреть на отражение Ласлы искоса, краем глаза.

- А вы не врали, ваше высочество принц Ганс, - проворчал он напряженно. - Такой молодой я тебя, девочка, никогда в своей жизни не видел.

- Но, тем не менее, всегда относился ко мне как к маленькой, - с грустной улыбкой сказала королева. - Сказки мне все рассказывал. Может, ты их и забыл уже, а я - помню.

Ласла поймала мой удивленный взгляд и покачала головой - потом, мол, все, не сейчас. Мне ничего не оставалось, кроме как пожать плечами и, отъехав в сторонку, постараться расслабиться.

- Ну, и какая же была твоя самая любимая? - по губам Норлейва пробежал, как рябь по воде, улыбка, и тут же пропала.

- Сказка про волчьего сына, - сказала Ласла, а потом спросила меня. - Не помнишь ее, Ганс? Хочешь, перескажу?

- Хочу, - настороженно кивнул я.

- Родилось темной ночью, в грозу, у волчицы трое волчат, - вздохнув, начала Ласла. - Двое - самые настоящие волки, пусть и слепые щенята. Третий же - какой-то странный. То ли лис, то ли волк, то ли еще какая-то зверушка. Посмотрел на него волк-отец и сказал - что ж, не будем грызть его до поры до времени. Пусть он и уродец, но зато у него будет выбор, кем быть. Захочет быть волком - станет волком, захочет лисом - станет лисом, а захочет - не станет ни тем и ни другим, останется серединкой. Прошло время, подрос волчий сын и решил, что хочет быть волком. И стал он, как он о нем говорили, волчее всех волков. А почему? Потому что у него был выбор. Ведь только сделав выбор и отринув лишнее, можно стать чем-то настоящим.

Норлейв закрыл глаза на добрых три секунды, зажмурился, но тут же снова их открыл, тяжело дыша. Видно, ошейник не только усмирял эмоции, но и не давал ослушаться приказа.

- И вот где этот волк оказался, - беспощадно продолжила Ласла. - В темнице, связанный, исхудавший и растерявший свою браваду. Был волк... но сейчас я вижу перед собой шакала.

- Совсем ты нюх потеряла, девочка, - покачал еле-заметно головой Норлейв, а потом вдруг расплылся в блаженной улыбке. - Нет... сейчас я, пожалуй, более волк, чем за всю свою жизнь. И хорошо. Лучше умереть волком, чем падальщиком-шакалом.

- И с чего же ты волк? - ехидно спросила его Ласла. - Я вот вижу пред собой отощавшую дворнягу.

- Смейся-смейся. Но тот, кто алчет красной, горячей крови, не может зваться шакалом. А я ее алчу как никогда в жизни.

- Не моей ли часом? - поинтересовалась Ласла. - Хотел съякшаться с врагом, взбаламутить и так полубезумного гречневого короля, раскрыть ему какие-нибудь тайные ходы замка Лэд чтобы он отправил еще одну партию убийц?

- Нет, - пожал плечами шакал. - Ласла, подумай сама, зачем мне это надо? Я ненавидел твоих отца, брата и мать, презирал твоего возлюбленного младшего принца, испытывал отвращение к тебе. Да, все это есть. Но я не поднял нож на короля. Не поднял даже зная, что он со своим старшим сыном изнасиловал и свел с ума мою дочь. Я сидел тише мыши все эти годы и не устраивал на тебя покушений, не пришел к тебе с ножом. Да, наболтал я твоему брату о тебе гадостей. Наболтал их всем. А почему? Потому что настоящий волк никогда на сестру волчицу не кинется, какая бы она не была лишаястая. А болтать... болтать мне никто не запрещал. Да и смотри как вышло - благодаря твоему братцу я нашел себе неожиданно цель для охоты. Снова встал на волчий путь.

- И на кого же это ты решил поохотиться? - осведомилась Ласла елейным голосом.

- На Хего Шора, - сказал, облизав хищно губы, Норлейв. - Как думаешь, тебе бы понравился вид его насаженной на пику головы?

Я хмыкнул, услышав знакомое имя, а Ласла растерялась. Так звали гречневого кронпринца. Я наводил о нем немного справки после нашей прошлой с шакалом встречи. Мне было интересно понять, почему Ласла добрых пятьдесят лет была с ним обручена, но замуж так и не вышла. Ничего толкового я так и не узнал. Сестра, поморщившись, охарактеризовала его как ненавистного подонка и больше я из нее и слова вытащить не смог. Лука же эту картину дополнила тем фактом, что Ласла обещала гречневому королю сократить уплату дани с десяти лет до пяти, если он отдаст ей на растерзание сына. Из всего этого я заключил, что Хего Шор с королевой сделал что-то такое, за что женщины мужчин не прощают - изнасиловал. И, судя по тому, сколько они ходили помолвлены, не один и не два раза. От одной мысли об этом мне хотелось самому до него добраться и голыми руками придушить.

Впрочем, я не исключал варианта, что все было не так плохо. Может, они были и в нормальных отношениях, но он ее бросил? Или изменял? Кто ее, Ласлу, знает...

- Вот ты думаешь сейчас, - продолжил шакал, воспользовавшись заминкой, - что я тут переметнулся на твою сторону, решив сохранить свою жалкую шкуру? Допустим. Но и я не могу тебе верить, девочка, полностью. Вдруг зеркало волшебное, и в нем отражается то, что ты хочешь, чтобы там отражалось. Я еще плох в магии, мало что умею. К слову, она стала настоящим подарком для меня, беглеца...