Тренировка (СИ)

Но довольно играть. Бедра Кайло уже ходили ходуном под его ногой. Хакс убрал её, заработав протестующий хнык.

– Вставай уже, хватит валяться.

Магистр поднимается, потирая зад. Встав рядом, он нависает над генералом – нет, Кайло не настолько высок, их разница в росте всего в треть или даже четверть головы, но вот разница в комплекции делает его таким – нависающим. Но Хакс, с его гордой осанкой, умением держать себя, с чётким представлением кто он и где он, с Кайло Реном, переданным в его власть с потрохами, смотрит на него сверху-вниз и сверкает насмешливой морской зеленью глаз. И Рену кажется, будто наоборот. Будто Хакс нависает над ним всем своим существом, гораздо более, чем кто-либо из возвышавшихся над ним раньше.

Хакс говорит:

– Иди к кровати, встань на четвереньки и спусти штаны.

В ответ: смущённо-возмущённое молчание, краснота, пуще прежнего заливающая лицо. С того первого раза дальше оральных ласк и взаимной мастурбации они не заходили: не было времени для долгих прелюдий. И, если быть совсем уж честным, Хакс не был уверен, что снова не доведёт его до состояния нестояния, а Рен и так болезненно сжимался, как только он пытался просто приласкать его сзади. Он не мог его винить – первый раз был довольно жёстким, несмотря на всю подготовку. Тем не менее, нужно продолжать. Хакс подстёгивает с лёгкой улыбкой:

– Это приказ.

На лице Кайло остро отображается противоречие внутренних импульсов. Атмосфера вокруг едва уловимо сгущается. Этого-то Хакс и добивался.

– Вот оно! Что ты сейчас чувствуешь?

– Что ты затрахал!

– Загляни внутрь себя уже и прекрати отвлекаться на несущественное. Что ты чувствуешь, когда я приказываю тебе? – Хакс нервничает и повышает голос. Он не столько злится на магистра, сколько опасается, что его стройная теория не более чем домыслы, и всё пойдёт прахом. – Когда ты хмуришься и смотришь, будто так и двинул бы сейчас! Что. Ты. Чувствуешь. Сосредоточься!

– …протест. Это чувства протеста, – наконец выдаёт Рен, понимая, что удовлетворять его, похоже, никто не будет, пока он не сыграет в эту странную игру с генералом.

Тот тем временем, наливает себе ещё пойла, чтоб слегка успокоится.

– Потому что ты слишком свободолюбив и терпеть не можешь подчиняться, не так ли? – продолжает он.

– Именно!

– Но всё же подчиняешься.

– Как будто у меня есть выбор.

– И тем не менее. Что…

– «Что ты чувствуешь»! Да не знаю я. Сноук приказал подчиняться тебе. А Ты играешь мной, как захочешь, сволочь такая.

Хакс отставляет стакан, подходит вплотную к Рену, обвивает его шею руками так, что тот вынужден уткнуться в его открытую шею. Он уже знает, что его тут же начнут обнюхивать. Шепчет в алеющее ухо:

– Когда я приказываю тренироваться так, а не иначе; когда велю приходить или убраться; когда приказываю заткнуться, открыть рот, подставить зад, – с каждым словом генерал вцепляется в плечи ситха сильнее, болезненнее, – какое чувство это всё вызывает внутри тебя? Какое чувство я вижу в глубине твоих глаз прежде, чем ты вроде бы нехотя исполнишь очередную команду? Ну же! Ощути это! Признай это! – всё боле горячий шёпот заканчивается укусом в мочку.

Кайло роняет лицо в генеральское плечо, закрывает глаза и выдыхает:

– Облегчение. Я чувствую облегчение. И возбуждение.

Хакс разражается смехом и Рен уже хочет устроить истерику: ему и так тяжело далась вся эта чушь с чувствами, и не для того он признался не только генералу, но самому себе в этой позорной слабости. Однако, одного взгляда в его лицо оказалось достаточно, чтоб понять – смеются не над ним и не издевательски. Слишком много выпил?

– Хакс… – уже спокойно. Кайло даже не уверен, хочет ли он останавливать внезапный взрыв веселья. В Первом Ордене не так уж много поводов для него. Если не сказать, что вообще нет. И в его хриплом смехе есть что-то чарующее.

Успокаиваясь, генерал берёт его за лицо:

– А теперь: что ты хочешь прямо сейчас? – не то чтоб ему нужен был ответ, потому что чуть присогнутой ногой он уже поглаживает пах Кайло. Тот стонет:

– Ты знаешь.

– Тогда заставь меня. Вот моя рука, – Хакс таки демонстрирует её, будто некую диковинку, – опусти её туда, где она нужна тебе.

Желание получить долгожданную разрядку отупляет мозг. Кайло хватается за предложенную конечность, но её тот час же вырывают.

– Да не руками, идиотина! – веселье генерала спадает. Нет, ну это третий раз, когда он проворачивает этот фокус, пора уже сообразить, что к чему!

Напротив него тоже злятся и пыхтят. Выставленная рука даже не дёргается.

– Да как?!

– Твои чувства, Кайло. Вспомни их все, внутренне назови по именам и позволь им быть. Всем одновременно.

Закрывая глаза и погружаясь в себя, Рен не ожидает услышать рядом с собой судорожный вздох. Его глазам предстаёт картина болезненно сморщившегося Хакса: дразнившая до этого рука прижата к паху Кайло весьма приятным образом, но находится под не совсем естественным углом, вывернутая кистью наружу.

Генерал оправляется от внезапной боли и шипит:

– Чуть руку не вывихнул! – но в его глазах самодовольство – теория уже не просто теория, а доказанная теорема.

Кайло тоже склонен проверять теории. Хакс чувствует, как освобождает правую руку. В этот же момент он тяжко бухается на колени, опущенный хорошо знакомым ещё со стычек на Старкиллере давлением Силы. Его лицо и руки, теперь уже вполне физиологично согнутые, вжимаются в пах магистра. Хорошо.

– Теперь всё так, как ты хочешь? – Кайло дерзит, опьянённый успехом, Хакс понимает и готов спустить ему это с рук.

– Как бы там ни было, – послышался приглушённый тканью штанов ответ, – открывать молнии ртом я ещё не научился.

– Жаль, полезный был бы навык, – Рен отвечает ему в тон и ослабляет захват.

Профессиональным движением Хакс расстёгивает молнию и берёт в рот напряжённый член. Кайло вынужден схватиться левой рукой за край рабочего стола. Ради такой награды стоило терпеть издёвки и понукания этого деспота.

Они расстаются с указанием генералом магистру непременно попробовать завтра настраиваться на различные чувства и вернуться ровно в девять вечера для отчёта. Кайло хмыкает и уходит с ощущением приятной удовлетворённости и надеждой на успех, Хакс остаётся с разочарованием в своей силе воли. Он должен был воспользоваться шансом и как следует всё растолковать этому недоумку, который запутался в трёх чувствах, как в джунглях Дантуина, а не идти на поводу у собственной похоти. Делать скидку на алкоголь он не собирался. Даже с тяжёлой контузией или отрубленной конечностью он обязан чётко двигаться к поставленной цели, не отвлекаясь ни на какие помехи. Даже если у помех такие выразительные глаза, соблазнительная задница и ядовито-сладкий язык.

========== Глава 5 ==========

Наступивший день, однако, принес только бесконечную беготню по кораблю, решение всевозможных проблем, утопание в отчётах и принятие новой партии штурмовиков, неожиданно быстро доставленной из соседней системы буквально наперерез их маршруту.

Электронный циферблат отмигал сначала девять, потом десять и одиннадцать часов вечера, ситхоподобное создание так и не соизволило явиться. Однако Хакс не особо расстроился, день выдался чуть ли не утомительнее предыдущего, от экранов слезились глаза, пухла голова и, кажется, начинался нервный тик. Снова. Так что Хакс даже отстранённо порадовался его отсутствию. Документацию по договорам и сделкам пришлось разгребать долго и упорно, а присутствие истеричных посторонних вряд ли помогло бы в этом нелёгком деле. И, по крайней мере, не будет хотеться его придушить или трахнуть. Потенциально и то и другое вместе.

Единственное, что генерал позволил себе сделать – это проверить по камерам, что рыцарь-самоучка весь день оставался в своей каюте. И то чисто на всякий случай. Это ж Кайло-Мать-Его-Рен, в его буйную головушку что угодно может прийти. И неизвестно, как там его «домашнее задание» продвигается. Хотя, если б всё получилось, скорее всего, весь корабль бы об этом узнал и отметил праздничным погромом. Или Хакс бы уже хрипел, булькал и шкрябал горло в рефлекторных, но абсолютно бесполезных попытках ослабить невидимую хватку, безжалостно карающую его за всё, что он себе позволял весь прошедший месяц. И даже если Кайло нравилось это тайком – насколько тайком возможно с его лицом, больше похожим на неоновую вывеску – за регулярное попрание чувства собственного достоинства он всё равно мог наплевать на все заслуги генерала, их странные недоотношения и приказ Верховного Лидера.