Кроваво-красный (СИ)

 С глухим ударом тело упало на песчаную гладь дороги, упали с клинка несколько капель, кроваво-красным блеснув в свете луны, от взгляда которой скрыла тень деревьев, обступивших сразу, стоило сойти с дороги. Вот и все, контракт подписан, осталось только ждать...

 Темнота тесным кольцом обступала костер, бросавший на каменные стены разрушенного почти до основания форта пятно света, таилась у стволов деревьев, сливалась в густую тишину, в которой не было ни стрекотания сверчков, ни криков ночных птиц. Лес, казалось, вымер, затих в ожидании близкой осени и не пускал в свою чащу даже ветер, шелестевший листвой где-то бесконечно высоко вверху.

 Терис не спала. Закутавшись в плащ, она прислушивалась к тишине, пытаясь уловить в ней шаги, но все эти попытки были тщетны; она и сама уже знала, что Спикер придет неслышно, без единого звука, и все попытки угадать его приближение были просто способом убить время, как на зло замедлившее свой ход. Тем не менее, сомнений не было: впервые за бесконечно долгое время наступило спокойствие, принесшее с собой уверенность в том, что ее не бросят, что в этот раз никто не обманет и не предаст. Темнота ведь никогда не предавала.

 Не предавала, не предала и в этот раз. Шагов и шорохов не было, только скользнула по стене длинная черная тень, отделившаяся от темноты леса. Терис не вздрогнула, не потянулась за клинком, в котором сейчас не было нужды. Она повернулась — спокойно, выхватила в огненном свете давно ожидаемого гостя.

 Все же человек, вопреки всему, что внушала темнота руин и собственный страх в тот день. Капюшон черной робы был надвинут низко, но не скрывал лица — непроницаемого, с правильными чертами и глазами, чей цвет, ловя блики пламени, колебался от черного до рыжевато-карего, а взгляд был еще более непроницаем, чем само лицо. Гипнотический, спокойный... С таким взглядом легко убивать, глядя жертве в глаза: она до последнего ничего не заподозрит.

 — Руфио мертв. — таким же спокойным тоном она сообщала раньше, что добыта в руинах очередная статуэтка или украдены товарные накладные из палаты. Только Люсьен Лашанс в отличие от ее заказчиков, знал все и без ее слов, и понимание этого заставило полукровку ощутить глупость сообщения и без того известного факта, — Может, присядете?..

 — Благодарю, — короткий кивок, и темная фигура села на камень с другой стороны костра, — Если бы ты хотя бы пыталась проникнуться нашей верой, я сказал бы, что Мать Ночи довольна, но в твоем случае, думаю, будет достаточно того, что работу ты выполнила хорошо. Будешь так же работать дальше — быстро дослужишься до повышения.

 — Я буду очень стараться, обещаю. — фраза, сказанная самым искренним тоном, пробудила воспоминания о приюте; точно так же она говорила преподавателям, дождавшись редкой похвалы за неожиданно грамотно написанное слово или за аккуратное шитье. И то и другое бывало с ней редко, оттого те моменты и врезались в память.

 — Я знаю. Иначе я бы за тобой не пришел.

 Невозмутимый тон Спикера и взгляд, смотрящий в душу, не напугали, только вызвали новый вопрос, возникший еще давно и подкрепленный последними словами Руфио.

 — Вы вербуете тех, кто убивает, но почему тогда Руфио не в Братстве? Он убил какую-то женщину, успел сказать... Видимо, знал, что его заказали, пытался оправдаться.

 — От него не было бы пользы. Старик, подверженный страстям, которые совершенно не идут к его почтенным сединам, — усмешка убийцы была хищной, глаза блеснули недобро и холодно, — Братству нужны сильные или хотя бы умелые, те, кто сможет убивать осознанно, а не убившие случайно свою жертву насильники и грабители. Если бы мы вербовали всех убийц, весь сброд собрался бы у нас, что повредило бы дисциплине. Кстати, о правилах... Пять Догматов руководят всей жизнью в Братстве, но сильно стеснять не будут, во всяком случае, тебя: ты не похожа на того, кто может предать, обокрасть или убить кого-то из своих. Так что для начала запомни одно: Братство это не только твоя работа, но и семья.

 — Семья... — старое слово, обретшее теперь смысл, прозвучало тихо и задумчиво; Терис пыталась привыкнуть к его звуку, вникнуть в суть. Не подельники, не товарищи по несчастью, которым она полезна до поры до времени, а те, кому до нее должно быть дело... — То есть, если я буду истекать кровью, меня гарантированно заштопают?

 В ответ — утвердительный кивок и серьезный взгляд карих глаз, хранящих отблеск огня и скрытую усмешку.

 — Если это будет возможно. В крайнем случае — достойно похоронят.

 — Прекрасно. Меня никогда не радовала перспектива разложиться в каких-нибудь руинах.

 — От этого никто не застрахован, но все же мы стараемся находить тела тех, кто не справился с работой. Так что, скорее всего, разлагаться ты будешь в уютной могиле. Но все же лучше оставь эти мысли и попытайся дожить до повышения, из тебя выйдет профессионал.

 Терис улыбнулась, глядя в глаза Спикера, больше не казавшегося бездушной и бестелесной темнотой. Человек...первый и единственный, кто сказал, что из нее выйдет что-то помимо трупа, разглядел способности, пусть даже эти способности были пригодны только для ремесла убийцы. А впрочем, чем это ремесло хуже магии или умения махать мечом в честном бою?..

 — Спасибо. Я обязательно доживу, честно.

 В темных глазах снова отразилось знание, не подвергавшееся сомнению; то ли ему было открыто будущее, то ли все это читалось в ее душе, неожиданно легко открывшейся и не пытавшейся скрыться от чужого взгляда. Доверие, объяснимое только темнотой и пролитой обоими кровью.

 — Тебя ждут в Чейдинхолле. В северной части города есть старый дом с засохшим деревом у колодца, иди туда. Если хозяйка будет дома — скажешь, что ты от меня. Из подвала есть ход в подземелья, в конце которого будет дверь. Пароль — «кроваво-красный», тебя пустят и объяснят дальнейшее. Кинжал оставь себе, — слова прозвучали раньше, чем Терис дотянулась до Клинка Горя, висевшего на поясе, — Это подарок семьи.

 Подарок... Просто так, только за то, что она теперь часть их Братства, союзник...нет, даже больше — сестра. И важен далеко не сам кинжал, а то, что ей что-то дали, не требуя взамен ничего, поверили в ее силы и приняли, ни глядя ни на рост, как смотрели бойцы Гильдии, ни на магические способности. И она теперь не подведет, Спикер, а заодно и все братья и сестры могут быть уверены...

 Люсьен Лашанс исчез так же, как и появился — тихо, незаметно, растаял в темноте леса, не оставляя возможности проследить, в каком направлении он ушел, в корне раздавив смутное желание бежать следом прямо сейчас, а не ждать до утра. Сейчас им не по пути; ей нужно выспаться и двинуться к Чейдинхоллу, а Спикера ведут по лесам и болотам Нибенея свои пути, начертанные невидимой рукой не то судьбы, не то Ситиса, который в ее сознании уже сливался с темнотой, спасительной и верной. В любом случае, куда бы судьба ее теперь ни забросила, больше не было чувства одиночества; где-то впереди ждала семья, а по просторам Сиродиила скользила черная тень, высматривающая новых убийц, способных вступить в Братство.

Глава 5

Терис пришла в Чейдинхолл уже поздним вечером, проскользнув в еще открытые ворота вместе с последними за этот день торговцами и парой магов, приехавшими в город. Стража, ленивая и сонная, не обратила на нее никакого внимания, что несколько развеяло еще не отпускавший страх встречи с представителями власти и заставило расправить плечи, перестав сутулиться и скрывать лицо под капюшоном.

 Улицы, освещенные трепещущим светом зажженных огоньков фонарей, уже опустели, и только кое-где отблескивали блики на кольчугах стражи, устало бредущей мимо домов и не замечавшей Терис, по привычке державшейся в тени.

 Северная часть города протянулась на несколько кварталов, испещренных провалами узких двориков и изрезанных улицами, все более темными к окраинам. Дома здесь были беднее, и некоторые из них совсем обветшали, но в каждом из дворов зеленели деревья, в окнах тускло горели свечи, и в пятнах света иногда проскальзывали тени еще не ложившихся спать хозяев. Обычные дома с обычными горожанами, не знавшими о соседстве с затаившимися где-то рядом убийцами...