Я найду тебя сквозь века - I (СИ)

====== Прелюдия или откуда ноги растут ======

Он помнил себя, когда звучала музыка, растворялся в ее волнах. Ему казалось, что пространство становилось другим: чудным, нежным, теплым и ласковым. Внутри набухал пушистый шарик, и потому мальчик не мог просто стоять, он двигался, сливался с этим необычным воздухом, расширялся.

Мама через неделю отдала его на бальные танцы. Андрею не понравилось: разрешали двигаться только в правильных па, шаг в сторону приводил к крику и ругани. А ему хотелось свободы, хотя музыка и ритм привлекали, только душа билась внутри как в клетке. В дополнение маман начала учить его музыке по вечерам после работы, преподавательница в консерватории не могла оставить сына без науки нот. У Андрэ, именно так звала его ма, оказался почти абсолютный слух. Она, Тереза Наварро, внучка испанского революционера, дочь сотрудника посольства во Франции, оставила свою девичью фамилию даже после замужества. Испанский для ребенка стал первым языком, вторым — русский. Отец, Михаил Громов, когда после отсутствия на долгом задании увидел сына, лопотавшего на испанском языке, разозлился.

- Сын! Ты русский! Андрей Громов, мать твою в … задницу... – сверкнул он с яростью серыми глазами на жену.

Тереза обиделась и запомнила, кроме испанского начала учить малыша и французскому.

Через четыре года Громов отвел сына в секцию.

- Так, Мироныч, как хочешь, сделай из него человека. Моя учит его танцам, музыке, французскому, этикету – отпрыск кавальеро, ...ять! Возьмет и гомиком вырастет. Задачу понял? Мужик должен вырасти, а не пи..др. И еще... Руки постарайся не портить — жена не простит. Уверен, парень не выберет искусство, кровь не водица...

- Хорошо. Не жалуйся потом. Как получится, – усмехнулся наставник секции.

В садик Андрюха почти не ходил — наняли соседскую бабушку, которая его забирала на занятия: танцы в 11-00, борьба в 14-30, скрипка — 17-00 в музыкальной школе, а потом организовывала две кормежки правильной едой. В 19-00 — фортепиано с мамой. Отец же совсем вечером отбивал сына от жены и общался исключительно на немецком, который по долгу службы выучил два года назад. Из вредности, не иначе. Андрюшка сначала плакал, не понимая родителя, а потом — заговорил, а дальше и Громов увлекся и пичкал одаренного ребенка английским.

В школу Андрэ пришел не хуже и не лучше обычных детей: писать, считать мог, и только. Два европейских языка на уровне носителя, еще два – свободно, но не письменно, русский – как у всех, музыкальные навыки, моторика, пластика тела не входили в обязательные дисциплины начальных классов и вообще не рассматривались. К тому же мальчишку не реже двух раз в год пришлось возить в Испанию — представлять главе рода, который оказался вполне аристократичным и древним, несмотря на то, что дед Терезы отказался от семьи и так нелепо погиб, сражаясь с правительственными войсками. Родню де Наварро восхитил и очаровал живой мальчишка, тараторивший на испанском не хуже остальных детей.

В семь лет Андрея выгнали. Шел очередной тур конкурса, и эксперт сказал: в этом ребенке слишком много ритма и движения, таким живчикам нужно по барабанам колотить. Мальчишка задохнулся, когда ему это передал тренер и предложил больше не приходить, едва не расплакался, но его окликнули:

- Эй, пацан! Не хнычь, иди сюда!

Когда Андрэ остановился перед рыжеволосым мужчиной с девчачьим хвостиком на резинке сзади, тот оглядел мелкого, довольно усмехнулся:

- Что? Не пришелся ко двору? Ритма много... Что они понимают! Идем, покажу.

На следующий день Андрей начал заниматься в музыкальной школе на ударника. Тереза, узнав от сына о поражении в занятиях танцами, перевела его в музыкальную школу на ударные инструменты, решив пластику тела доверить профессионалам в Испании — потуги местных никак не походили на мастеров движения солнечной страны.

Так и получилось, что у Андрейки почти не было друзей — родители рвали его на части, стараясь впихнуть в чадо собственные амбиции. К десяти годам скрипка была изучена и забыта — ребенок не хотел тратить время на оттачивание мастерства. Михаил только усмехался: сын радовал его, стоило лет в семь серьезно поговорить о том, что нельзя успеть всюду, и рассказать сказочку про лису и двух зайцев, как ребенок все понял. Целей не может быть много, а интересы — кто же против? Поэтому музыка перешла в увлечения, тем более дар мальчишки невозможно оказалось удержать, наряду с ударными он взялся за освоение духовых инструментов, в частности, флейты. А еще Тереза принципиально оплачивала сыну учителей по языкам, она не собиралась позориться перед родней, предъявляя безграмотного отпрыска.

Михаил со своей стороны начал приучать сына к мужским интересам и привел его в тир лет в девять. И радостно рассмеялся, когда Андрюшка выбил три из пяти на мишени с первого раза. В него сын тоже пошел, что бы Тереза не говорила.

С этого момента началась другая жизнь: школьные предметы были поставлены на высоту угла, не дело отпрыску знатного испанского рода отлынивать от учебы. Михаил подтвердил установку, четко провел зависимость собственных занятий с сыном от успеваемости. Тереза не сдавалась и отвоевала у мужа право, чтобы сын не забросил музыку: занимался флейтой и играл в группе. Наставник по борьбе захлебывался, рассказывая о таланте ребенка. Андрей же с тоской смотрел на сверстников, занятых гонянием балды.

Все кончилось в пятнадцать лет. Отец не вернулся из командировки. А чуть позже они хоронили цинковый гроб, немолодая женщина с заметным животиком и невысокий гибкий парень среди большого скопления друзей и товарищей Михаила.

Как дышать, когда у тебя разорвали на куски сердце? Как жить, если половина мира омертвела для тебя? За какие-то десять дней Андрей превратился из открытого и улыбчивого парня в мрачного и угрюмого подростка. Он теперь стал главой семьи: самого себя, матери и нерожденного младенца.

Только ритмы его спасали. И флейта, которую отец привез из командировки полтора года назад. Индийская флейта.

Через несколько месяцев родилась Машка. Наварро звали их в Испанию, наследство деда никуда не делось, и семья готова была его отдать, кровь говорила сама за себя — Андрэ и Мария были оба черноволосые, белокожие в отца и синеглазые, похожие на всех Наварро. Но Тереза снова отказалась.

После школы Андрей не знал, куда идти. Музыка? Нет, она была лишь интересом, а не целью. Военка как отец? Чтобы мать превратилась из все еще прекрасной женщины с серебристыми прядями в старуху? А Машка, солнце лукавое, еще мала.

Дядя Игорь, друг отца, предложил выход. Армия, которой было не избежать, курсы подготовки и... включение в группу. Все, как у отца. Только не командир, а через два года контрактник с весьма приличной сдельной оплатой, с возможностью уйти со службы почти в любой момент.

Мать не приняла его выбор. Жили они скромно, но не нуждались. Преподавание в консерватории и частные уроки давали неплохой доход. Плюс пенсия за погибшего мужа. Но только на двоих. А если бы Андрей пошел учиться... Нет, обделять родных он не мог, не смел. Потому парень до армии играл в ресторанах с знакомыми ребятами, принося домой неплохие деньги, пока не пришла повестка. Но Громов уже сделал свой выбор.

Через полгода учебки он попал на спецподготовку, а еще через шесть месяцев Андрэ направили в группу, которая охотилась за террористами. Он пришел туда безымянным, как и все — настоящих имен не произносилось и не открывалось. Через три месяца его позывным стала кличка Тайпан. Смертоносный и вполне успешный снайпер. В их группе таких было трое, но это не афишировалось. У каждого для отвода глаз имелась своя обязанность. Тайпан, например, квалифицировался как взрывник. Не так, как все, а вдумчиво, изобретательно. Именно этому его долго учили во время подготовки, винтовка с оптическим прицелом — талант, приятный бонус наследства.

Сейчас Тайпан сидел в гнезде и ждал. Объект прибудет в поселок завтра вечером, с утра ублюдки рассредоточатся по горам. Араб? Во время подготовки с легкой руки дяди Игоря пришлось учить арабский. В его задачу, среди прочего, входила запись голоса объекта для опознания. Именно поэтому он сидит здесь еще и с аппаратурой. Уходить придется налегке, бросив все, оставив отсроченный взрыв.