Рискованное путешествие

Сначала она вымыла голову и тщательно уложила волосы, после чего занялась маникюром. Как-то она услышала, что Кенту Уиллоугби не нравится яркий лак, поэтому покрыла ногти бледно-розовым лаком в тон губной помаде.

После долгих раздумий она остановила свой выбор на розовом платье того оттенка, который мягко подчеркивал красоту ее волос и придавал всему облику девушки легкую хрупкость, часто вводящую людей в заблуждение, хотя днем золотистый загар и персиковый румянец выдавали ее бьющее через край здоровье. К узкому платью из легкого натурального шелка она подобрала черные замшевые туфли с открытой пяткой и замечательную камею на черной бархотке.

Когда настало время отправляться в салон, Карин почувствовала некоторую неловкость, вспомнив, какую исключительную заботу о своей наружности проявила сегодня. В коридоре она встретила миссис Мейкпис, возвращавшуюся с коктейля, которая не смогла скрыть своего восхищения при виде девушки.

— Дорогая, — воскликнула она, — вы всегда прекрасно выглядите, но сегодня просто поразительно хороши! — Это было поистине великодушным комплиментом от женщины, которая всегда гордилась своей начинающей отцветать внешностью. — Какая жалость, что вас не пригласили на коктейль… Бедному капитану пришлось принимать так много гостей, что его каюта угрожала треснуть по швам, когда явились все самые именитые пассажиры. Кстати, как вам понравилось на берегу? Вы вернулись немного позже, чем я ожидала, и я уже начинала тревожиться о вас.

— Благодарю вас, все было очень хорошо, — отвечала Карин, не очень-то уверенная, что так оно и было. — Вообще получилось так, что я немного заблудилась, и мистер Уиллоугби помог мне вернуться на корабль.

— Мистер Уиллоугби?!

— Да. — Карин быстро опустила глаза, сделав вид, что проверяет, не повредила ли лак на ногтях. — Это было очень любезно с его стороны, не правда ли?

Казалось, Антее Мейкпис требовалось время, чтобы обдумать это предположение, такой озадаченной она выглядела.

— Капитан Браун упоминал о нем, — наконец сказала она. — Он единственный, кто получил приглашение на коктейль и не появился на нем. Думаю, он просто считает, что не обязан принимать приглашения такого рода… но с его стороны было несколько неучтиво не прислать извинения. И перед тем как вы отправились на берег, я слышала, он вполне определенно сказал этому своему слуге, что уже тысячу раз был в Кейптауне и предпочитает провести время в судовой библиотеке. Интересно, что заставило его изменить свое намерение? — И она искоса взглянула на Карин.

Та поспешила заявить, что не имеет об этом ни малейшего представления.

Между тем дамы уже оказались в коридоре, в конце которого посверкивали стеклянные вертящиеся двери ресторана, впуская спешащих на обед пассажиров первого класса. Над ними возвышались голова и плечи неторопливо шагающего Кента Уиллоугби, как всегда в высшей степени элегантного. Его лицо, смуглое из-за многих лет, проведенных им в тропиках, за последние дни приобрело свежий золотисто-бронзовый оттенок, так что тщательно выбритый, прекрасно подстриженный, высокий и статный Кент Уиллоугби заметно выделялся своей мужественной красотой.

Миссис Мейкпис удостоила его снисходительного кивка, когда он обернулся и встретился с ней взглядом. К ее удивлению, он отошел в сторону и подождал, пока они с Карин не приблизились, затем презрительно усмехнулся, сверкнув белыми зубами, и поинтересовался у вдовы, как она относится к этой суматохе и толчее перед едой.

— Я сам всегда чувствую себя каким-то животным в зоопарке в час кормежки, — заметил он. — Но англичане хоть не истекают слюной при звуках обеденного гонга. — Он бросил уничижительный взгляд на круглоголового немца, который чуть не облизывался в предвкушении обильного обеда, который подадут, как только он доберется до своего столика. — Моим соотечественникам удается хотя бы сдерживать себя.

Миссис Мейкпис, по своей природе неспособная долго таить злобу и всегда готовая подхватить протянутую ей оливковую ветвь примирения, охотно улыбнулась в ответ.

— Как вы правы, мистер Уиллоугби! Но возможно, это свежий морской ветер пробуждает в нас такой аппетит. Уверена, я уже прибавила несколько фунтов за это время, но не решаюсь взвеситься. Просто не решаюсь, поверьте мне!

Кент взглянул на Карин и улыбнулся ей с несколько иным выражением. Подойдя ближе, он тихо сказал только для нее:

— А ваш вес тоже изменился, мисс Хэммонд? Мне кажется, нет ничего проще, как пропустить вас через обручальное кольцо!

После обеда Карин одна из первых покинула ресторан и, укрывшись в своей каюте, пыталась решить, как ей провести вечер. Она могла присоединиться к миссис Мейкпис, чтобы посмотреть на ее игру в бридж. Могла выбрать уютный уголок на диване и почитать — до захода солнца в гостиных всегда прохладнее, чем на палубе. А можно было пойти в ее излюбленный уголок на верхней палубе и наблюдать, как «Ариадна» станет отходить от пристани после заправки горючим.

Приближался час изумительно красивого заката, а зрелище заходящего солнца привлекало ее больше, чем сам корабль, поэтому девушка поднялась на верхнюю палубу, чтобы в очередной раз насладиться этой дивной картиной. Том Паджет вернулся с берега одним из последних и все еще находился в столовой, так что она могла рассчитывать, что хоть четверть часа ее никто не побеспокоит. А потом, конечно, Том, как добросовестная ищейка, настигнет ее на палубе.

Она облокотилась на перила, и прелесть тихого вечера обволокла ее. После неистовой дневной жары море и небо над ним дышали таким умиротворенным спокойствием, как будто природа исчерпала весь запас сил на торжествующее буйство огненного заката и теперь могла только тихо, глубоко дышать, равномерно вздымая свою грудь-море. В Кейптауне ослепительные лучи, казалось, обрушивались на землю и тротуары, как безжалостные шпаги мстительного недруга, и, даже ненадолго ощутив их немилосердную силу, не привыкшие к зною путешественники чувствовали себя вялыми и измученными. Сейчас, после освежающей ванны, отдыха и превосходного подкрепляющего обеда, Карин была рада опереться на перила, чувствуя в себе какое-то изнеможение.

Но дивный, спокойный вечер спускался с небес как благословение. Вдали, там, где исчезло солнце, огромный небосвод еще розовел полосами, но краски уже не полыхали огнем, они сияли мягким светом, словно сквозь тончайшее газовое покрывало. Прямо над кораблем небо еще оставалось голубым и нежно пульсировало, изливая странное сияние, и, когда Карин запрокинула голову, ее восхищенный взгляд затерялся в этой беспредельной ясной глубине, и ей показалось, что она плывет в ней вместе с первыми звездами.

Она сконцентрировала все внимание на одной из пока едва видимых звезд, которой, вероятно, еще не остывший воздух не давал вспыхнуть ярким блеском. Несколько мгновений эта звездочка робко светилась, чуть не сливаясь с голубизной неба, но скоро-скоро голубизна незаметно перейдет в нежно-сиреневый сумрак и звезда зажжется бриллиантовым мерцающим огнем.

Ударяясь о борт судна, внизу мягко плескалась вода. Карин опустила взгляд. «Ариадна» снова отправилась в путь, и палуба подрагивала от ритмичного биения ее машинного сердца. Тишина, которая установилась во время остановки двигателей, казалась Карин необычной и даже несколько жутковатой, так что ей было трудно к ней привыкнуть.

Но теперь ожившие двигатели снова четко пульсировали, и корабль быстро продвигался вперед в вечернем безветрии. Вот уже остались позади другие корабли, стоящие на рейде, порт с его пестрыми огнями, мелкие суденышки с фонарями на мачтах. Вдалеке, на улицах Кейптауна, Карин еще могла различить светящиеся фары автомобилей.

Сзади на палубе послышались уверенные шаги. Она не сомневалась, что это Том, который, видимо, отказался от кофе и устремился наверх, чтобы присоединиться к ней. Не оборачиваясь, чувствуя свежее дыхание бриза, обвевающее ее лицо, Карин проговорила как зачарованная:

— Правда, замечательно? Все неприятное отступает перед волшебством этой ночи!