Традиция (СИ)

Их короновали вскоре после того, как колокола, возвещая о смерти короля Визериса и приветствуя нового короля, Эйгона, зазвонили только на седьмой день после кончины отца. Церемония, сухая и спешная, но многолюдная и роскошная, проходила в защищённых стенах Драконьего Логова. Лорд-командующий Королевской Гвардией сир Кристон Коль возложил на голову Эйгона корону Завоевателя, а вдовствующая королева Алисента, сняв с себя собственный венец, увенчала им голову Хелейны. Теперь их власть стала законной, но сердце Хелейны всё равно было не на месте. Сразу же после церемонии она, с трудом избавившись от не желавшего оставлять её в покое окружения, оседлала Пламенную Мечту и взлетела в небо над Королевской Гаванью — как оказалось, в последний раз.

Когда до Хелейны дошла весть о смерти Люцериса, второго сына Рейниры от брака с Лейнором Веларионом, вместе с его драконом от рук Эймонда и когтей Вхагар, сердце её на мгновение замерло. Даже если мальчик и был бастардом, он всё равно оставался их племянником, и если война началась с убийства родичей, а тем более с убийства детей, ничего, кроме боли и страданий, боги им за это не даруют.

И Хелейна не прогадала.

В один из вечеров, когда Хелейна с детьми в очередной раз навещала вдовствующую королеву Алисенту в башне Десницы, грязный и ободранный дикарь захлопнул за ними дверь и убил стражника. Не успела Хелейна вымолвить и слова или просто-напросто закричать, как другой, схватив Мейлора, приказал ей молчать. Хелейна сделала так, как было велено.

«Кто вы?» — спокойно и тихо спросила она, не отводя взгляда от клинка, приставленного к шее её сына.

«Сборщики налогов, — криво усмехнулся тот, что держал Мейлора. — Око за око, сын за сына. Нам нужен только один, чтобы сравнять счёт. Мы более никому из вашей чудной семьи не навредим, даже волоска не тронем. Которого не жалко, ваша милость?»

Осознав, что именно он имел в виду, Хелейна упала на колени, и слёзы сами собой непроизвольно потекли из её глаз. Она предлагала золото и драгоценности, земли и замки, славу и почести, умоляла взять её жизнь вместо жизни сына, просила и рыдала, но:

«Жена — не сын», — ответил тот, что стоял позади.

«Выбирай быстро, — добавил другой, — или Кровь изнасилует твою маленькую прекрасную принцессу, а потом мы убьём всех вас».

Слёзы непрерывно катились по щекам Хелейны, а в голове билась мысль: неужели она сможет сделать это? Неужели сможет назвать имя одного из своих сыновей? Неужели обречёт кого-то из своих мальчиков на верную гибель? Неужели она кого-то из них убьёт?.. Но если не выберет, она убьёт всех их, всех своих детей.

«Мейлор», — непослушными губами прошептала Хелейна, не зная, почему именно на младшего сына пал её выбор.

«Слышал, маленький, — донёсся до Хелейны издевательский голос. — Твоя мама хочет, чтобы тебя убили».

И он засмеялся, и второй, подхватив его смех, единственным быстрым и резким ударом меча отрубил голову… Джейхейрису.

Хелейна закричала, видя, как обезглавленное тело сына тяжело падает на пол, в то время как голова его остаётся в грязных пальцах палача.

В последующие мгновения жизни, когда сознание Хелейны прояснялось, она с радостью узнавала, что убийцы сдержали слово и Джейхейра осталась жива, но вот то, что жив остался Мейлор, ввергало её обратно в пучину забытья, боли и мук совести. В минуты бодрствования и в беспокойные часы тревожных сновидений перед мысленным взором Хелейны неотрывно стояла отрубленная голова Джейхейриса и его тело, распластанное на полу, как тряпичная кукла. И смех, смех, смех грязных палачей.

Слуги и мать пытались вывести королеву из забытья. Но зачем, зачем она была королевой? Ей ведь никогда этого не нужно было, она никогда этого не просила и не желала. Пусть бы королевой, как и желал отец, стала Рейнира, пусть бы её дети наследовали ей, даже если они и вправду были бастардами, пусть, пусть, пусть, и Хелейна бы покорно преклонила колени и склонила бы голову, и её дети, все её дети были бы живы, но…Эйгон короновался под именем Эйгона Второго и короновал её как свою королеву, и вот результат — их сын, их первенец, мёртв.

В одну из ночей её жизни, которая превратилась для Хелейны в бесконечную череду кошмаров, ей почудилось, что за окном она вновь увидела Джейхейриса — не с отрубленной головой, а живого и невредимого. И Хелейна, заплетаясь в полах грязной сорочки и в собственных ногах, зашагала к окну, желая снова сжать сына в своих объятиях, снова провести рукой по мягким белокурым волосам, снова приласкать и…

Хелейна сорвалась вниз, выпав из окна башни, так и не дотянувшись до сына.

В тот момент, когда Хелейна умерла, упав на железные пики, Пламенная Мечта в Драконьем Логове издала такой рёв, что стены крепости, охранявшей драконов, сотряслись.

Хелейну, двадцатиоднолетнюю королеву, сошедшую с ума из-за смерти старшего сына и из-за самоличного обречения на смерть младшего, истёкшую кровью и изломанную, нашли только на следующее утро.

========== Дейна ==========

Дейна с яростью заколотила руками по запертой двери.

— Бейлор! — закричала она. — Бейлор, выпусти нас! Бейлор! Бейлор, прошу, заклинаю тебя, ради всех богов! Бейлор!..

В последний раз стукнув кулаком в дверь, Дейна яростно зарычала и, пнув первый попавшийся на глаза предмет, — сундук к одеждой — тяжело дыша, обернулась к сёстрам. Рейна, покорно сложив руки на коленях, присела на краешек кровати и недоверчиво и неодобрительно смотрела на неё. Элейна глядела в окно, не обращая внимания ни на Дейну, ни на то, что она делала, и задумчиво крутила в пальцах кончик длинной серебристо-золотой косы.

Дейна не могла поверить в происходящее. Бейлор запер их в башне! Этот слабак действительно запер их в башне! Вот же!..

Дейна, всегда считавшая себя сильной и своенравной, презирала Бейлора. За его слабость и покорность, кротость и эту просто с ума сводившую Дейну набожность. Боги благословили, боги покарали, боги то, боги сё — всё, всё в этой чёртовой жизни было, по мнению Бейлора, прихотью богов. Ну, нет, конечно, не прихотью — священным дарованием. Всё, даже смерть в Дорне Дейрона.

Дейна всегда, с самого детства, восхищалась Дейроном. Он был тем, кого Дейна боготворила, кому поклонялась, как Бейлор поклонялся своим богам. И именно за старшего из своих братьев Дейна хотела выйти замуж, и вовсе не желание стать королевой было тому виной, хотя, конечно, и не без этого… но Дейрон распорядился иначе, и Дейна вышла замуж за другого брата.

Когда старший из братьев отправился завоёвывать Дорн, обронив фразу, что драконы ему не нужны, ведь он сам дракон, Дейна встрепенулась. И она тоже была драконом! И она тоже поедет в Дорн! Она может быть и конным воином, и пешим лучником! Она будет убивать дорнийцев вместе Дейроном, и тогда он увидит, что такую жену, как она, терять нельзя… и Дейрон расторгнет её брак с Бейлором, который к тому же так и не был осуществлён.

Но в итоге Дейрон не взял её в Дорн, не расторг её брак и даже не остался просто-напросто жив. И вот теперь Бейлор стал королём, и она стала королевой, но всё было совсем не так, как она когда-то мечтала — Дейна была заточена в башне вместе с сёстрами, и ни одна младшая служанка не выполняла её приказов, так что уж было говорить о ком бы то ни было ещё.

Время в башне текло медленно, будто она не была такой же частью Красного Замка, как кухня или башня Десницы, и Дейна постепенно сходила с ума — от скуки, от тоски по дворцовым увеселениям и развлечениям. Элейна, дурочка такая, остригла косу почти под корень и велела служанке отнести её Бейлору в знак доброй воли и покорности. Неужели думала, что он их выпустит? Ха! Как бы не так! Рейна же целыми днями сидела у окна, занимаясь шитьём и рисованием. То, что сестра в последнее время всё больше уделяла времени так предусмотрительно оставленной Бейлором в башне Семиконечной Звезде, злило и раздражало Дейну. Неужели ещё одна? Их поколение что, проклято количеством набожных?..

Когда Бейлор соизволил-таки прийти к ним, — впервые за несколько месяцев после заключения — Дейна, принарядившись в белое и золотое и позволив густым кудрявым волосам свободно струиться по спине, делала всё от неё возможное, чтобы вымолить у Бейлора свободу — свою и сестёр. Она даже готова была лечь с Бейлором в постель только для того, чтобы избавить его от убеждения о неприкосновенности сестёр. Но Бейлор лишь окинул одобрительным взглядом Рейну, поблагодарил её за вышитые ему в подарок лики Семерых, погладил Элейну по неровно остриженным, совсем коротким волосам и тихо сказал Дейне, что ей очень идёт к лицу бело-золотое одеяние. И снова исчез, заперев за собой тяжёлую, окованную железом дверь так скоро, что Дейна не успела высказать ему даже и малой части тех ласковых слов, что, казалось, уже целую вечность копились в ней.