Традиция (СИ)

— Нет, — упрямо замотала головой Нейрис. — Нет, я хочу…

— Нейрис, или ты остаёшься добровольно, или я прикажу, чтобы тебе дали макового молока. Нейрис, неужели ты нам не доверяешь? Нейрис!

— Где Эйгон? — вместо ответа устало спросила она. — Почему он не приходит? Почему вы здесь, а он — нет?

Повисло молчание. Нейрис видела, как неловко было Дейрону, и чувствовала напряжение Эймона. Его неодобрение, осуждение, злость, даже, скорее, ярость.

— Он с леди Барбой и Эйгором поехал с визитом в Речные земли, — наконец, вымолвил Дейрон.

Нейрис кивнула, принимая к сведению известие. Верно. Всё верно. Ничего другого и не следовало ожидать. Леди Барба слишком быстро оправилась после родов, и, конечно, они отправились похвастаться сыном перед Талли, Бракенами, Блэквудами… Ладно. Всё верно. Сын — это всегда хорошо, тем более такой, как Эйгор — сильный, крепкий, живой.

— Нейрис? — позвал Эймон.

Она снова кивнула.

— Всё… всё хорошо. Да, всё хорошо. Ладно… Дейрон, проследи за всем, милый, хорошо?..

Дейрон кивнул и, склонившись над матерью и поцеловав её в лоб, стремительным шагом вышел из комнаты.

— Я тоже пойду, — сказал Эймон, поднимаясь с кровати.

— Нет, — Нейрис неожиданно даже для самой себя ухватила брата за локоть. — Останься, Эймон. Пожалуйста.

Он хотел было что-то ответить, но, по-видимому, передумал и присел обратно на край кровати.

— Расскажи мне что-нибудь, Эймон, — склонив голову брату на плечо, попросила она.

— Что же тебе рассказать, сестрица? — улыбнулся Эймон. — Что такого, чего ты ещё не знаешь?

Нейрис повернула голову, чтобы посмотреть брату прямо в глаза, и протянула руку к его лицу.

— Расскажи мне про пленение.

Она видела сомнения Эймона и его колебания. Она знала, что он не хотел рассказывать о Дорне и смерти короля Дейрона, не хотел вспоминать, не хотел пугать Нейрис… Он не хотел так много всего, связанного с войной, хотя она и была давно закончена, и даже дорнийская принцесса стала принцессой Вестероса… Но Нейрис знала, что и ей он отказать не мог — она была его слабостью, как бы странно это ни было. И Эймон начал рассказ.

Он рассказывал о походе Дейрона и многочисленных победах над мятежниками на Костяном Пути, делился ощущениями пьянящего облегчения от предложенного дорнийцами мира и тяжестью осознания вероломного предательства. Рассказывал о бойне — не о битве даже, в которой трое из его рыцарей-братьев доблестно погибли, а четвёртый трусливо сбежал, опозорив все святыни Белой Гвардии. Рассказывал о смерти Дейрона — с Чёрным Пламенем в руке, окружённого десятками дорнийцев. Рассказывал о том, как самого его, пленённого, подвесили в клетке, как какого-нибудь зверя, над змеиной ямой, как ядовитые дорнийские гадюки жалили его, и Нейрис с точностью не знала, кого он имел в виду под «гадюками» — змей или самих дорнийцев. Рассказывал о том, как его спас Бейлор чуть ли не ценой собственной жизни. Его голос, тихий и спокойный, источал горечь и сарказм — разумеется, как же всё-таки это было унизительно, когда король спасал белогвардейца, в то время как всё должно было быть наоборот. И рассказывал о долгом пути домой и о том, что ему, истощённому и израненному, сил придавали только мысли о Нейрис.

Льстил, конечно же, льстил, и Нейрис знала это, но улыбка всё равно расплылась на её лице.

— И я вернулся, а когда увидел тебя, вся боль сразу же отошла на задний план, забылась, исчезла, — он замолчал и, приподняв её голову за подбородок, заглянул Нейрис в глаза. — Ты понимаешь, как дорога мне, Нейрис? И если бы сегодня что-то пошло не так, если бы сегодня с тобой что-то случилось, Нейрис… я не знаю, что сделал бы. И ты знаешь, прости, конечно, но я рад, что Эйгон уехал, и надеюсь, что в Речных землях он пробудет так долго, как это вообще только возможно.

— Ты не должен так говорить…

— Да, я знаю, но, — Эймон горько рассмеялся, — Нейрис, если бы это у меня сегодня родилась чудесная дочь, если бы ты родила мне дочь, если бы Дейрон был моим сыном… боги, Нейрис, одни только «если бы», но я был бы самым счастливым человеком на свете.

Нейрис мягко улыбнулась. Эти слова, эти мысли были кощунственными, потому что она — замужняя королева, а он — рыцарь Белой Гвардии, но… на самом деле она не знала, каким было это «но». Она ничего не знала и ничего не хотела знать. Всё было так запутано и так… сложно!

Нейрис чувствовала, как Эймон легонько поглаживал её по волосам, и в голове её крутилась мысль, что это страшный, страшный грех, а решение стать септой, и раньше бывшее твёрдым и непоколебимым, становилось всё сильнее. И даже Эйгон не сможет остановить её в этот раз.

Ощутив лёгкий поцелуй в лоб, Нейрис прикрыла глаза. Какой же всё-таки это был грех…

========== Шира ==========

Раздался стук, и дверь тихо скрипнула, приоткрывшись. Шира бросила косой взгляд поверх горы свитков и пергаментов на вошедшего и хитро улыбнулась.

Бринден всегда был чересчур серьёзным, и не зря люди опасались его. Конечно, внешность его тоже играла не малую роль, но характер и манера поведения были всё же важнее. Угрюмость и таинственность во все времена пугали людей. И сейчас… кто бы мог подумать, что Бринден Риверс, Кровавый Ворон, может неуверенно стоять в проходе, переминаясь с ноги на ногу! Тихо засмеявшись, Шира махнула рукой, приглашая его зайти внутрь.

Улыбка Кровавого Ворона была тонкой и почти незаметной, но Шира всегда могла её разглядеть. Могла различить все виды его улыбок. Хищную, злую, ироничную. И ту, которая была предназначена только ей.

Шира отложила книгу, которую читала, в сторону и, лениво поднявшись на ноги, пошла навстречу брату, но, не удержавшись, перешла на бег. Она бросилась на шею Бриндена так скоро, что тот еле-еле успел раскрыть для неё объятия.

— Ты вернулся! — радостно засмеялась Шира, ещё крепче обнимая его.

— Да, — Бринден говорил тихо. — Бунт подавлен, и, надеюсь, это был хороший урок для последующих мятежников.

— Почему ты думаешь, что будут ещё восстания? — отстранившись и хитро оглядев его лицо, освежая в памяти каждую его черту, поинтересовалась Шира.

— Я просто знаю это.

— Тогда, — Шира прикусила губу и приспустила с плеча платье, — я тебе просто верю. И верю, что ты справишься со всеми ними.

Протянув руку к шнуровке на платье Ширы, Бринден медленно потянул за шнурки. Когда платье тяжёлой волной соскользнуло с её плеч, оставляя полностью обнажённой, Шира перекинула волосы через плечо так, что они полностью скрыли её наготу до самых бёдер. Она следила за загоревшимся желанием взглядом Бриндена с лёгкой усмешкой на губах. Она знала, что он любил её волосы. Многим мужчинам они нравились, многие женщины завидовали, желая иметь такие же, но для Бриндена, Шира знала, они значили очень много. Как-то раз она хотела остричь их, но брат застал её и жутко разозлился. Странно, ну и ладно.

Бринден протянул руку к её лицу и убрал прядь волос за ухо. Шира опустила взгляд.

— Посмотри на меня, — тут же попросил Кровавый Ворон. — Я хочу видеть твои глаза.

Шира гордо вскинула голову. Она смотрела брату в глаза, не отводя взгляда ни когда раздевала его, ни когда он укладывал её на постель, ни когда целовал её. Ни тогда, когда Бринден устало лёг рядом с ней, заключив в свои объятия. Шира, положив голову ему грудь, прислушивалась к медленному спокойному биению сердца, к мерному дыханию.

Этих редких встреч, на которые Кровавый Ворон выделял время в перерывах между походами, управлением шептунами и интригами, было недостаточно для Ширы. Нет, ей не нужно было его неотлучное присутствие рядом, более того, Шира была уверена, что оно раздражало бы её, но…

— Бринден? — неуверенно позвала Шира брата.

— М-м? — сонно пробормотал тот.

— Бринден, почему ты не зовёшь меня замуж?

Кровавый Ворон резко раскрыл красный глаз и внимательно, проницательно взглянул на неё. Шира, уже жалея о том, что спросила, прикусила изнутри щёку. Спросила, спросила… и теперь придётся выслушать ответ.