Сраженные любовной лихорадкой

— Не медведь, — проворчал он. — Твоя подруга знает, о чем я говорю.

Милли поморщилась, закусив нижнюю губу, и показала на палатку.

— Принеси все сюда, — приказал он.

Вопль вырвался из уст Милли:

— Но они диетические, они даже не очень вкусные.

Сидни открыла рот и схватила Милли за руку.

— В нашей палатке была еда? Ты взяла еду, хотя Хок предупреждал нас и приказал не делать этого?

— Просто несколько печенинок. Малокалорийных. Я… я не подумала…

Хок снова выругался, на этот раз про себя.

— Не подумала! Медведь мог убить вас обеих прежде, чем я успел бы вмешаться. Он искал еду и вряд ли думал об объеме своей талии.

Слезы градом потекли по лицу Милли, и ее нижняя губа задрожала.

— Я хочу домой! — крикнула она. — Я ненавижу все это. Здесь жуки и медведи, и мне все время холодно.

— Хорошо, — сказал Хок. — Джо заберет тебя из лагеря через пару часов. Одевайся и стой около озера. Подними руки над головой.

Милли подняла руки, продолжая хныкать.

— Урок номер три, — сказал он, окинув взглядом остальных членов группы, разбуженных шумом. — Как подавать сигналы самолету. Это, — он махнул в сторону Милли, — означает: возьмите меня. Если она поднимет одну руку — все хорошо. Если ляжет на землю, положив руки за голову, это значит, что нужна медицинская помощь. Теперь одевайся. Скоро ты отсюда улетишь.

Сказав это, Хок поплелся вниз по пустынному пляжу. Сидни похлопала Милли по плечу.

Когда Милли снова запричитала. Сидни повернулась и пошла за Хоком, окликнув его.

Он остановился в нескольких футах от берега, но не обернулся. Она видела, что его мускулы напряжены, и боялась, что он вспылит.

— Не стоило так нападать на Милли, — сказала Сидни. — Она просто ошиблась. Хок круто повернулся, — Вас могли убить.

— Но мы не убиты.

— Вы под моей ответственностью, черт возьми! Под моей! Я не хочу, чтобы в группе оставался человек, способный нас всех так подставить.

Сидни медленно подошла. Ведь должен же быть способ успокоить, смягчить его гнев, чтобы он позволил Милли остаться.

— Она член моей группы. Она моя…

Она не успела закончить свою защитную речь. Неожиданно Хок схватил ее за руки и притянул к себе. Он прижался своими губами к ее губам.

Ей не было страшно, по крайней мере так, как в лагере, когда она увидела силуэт зверя. Почти сразу его губы смягчились, и весь его гнев вылился в жар и желание. Его язык дразнил, его кожа была такой теплой на морозном утреннем воздухе, что обжигала Сидни через футболку.

Стон замер у него в горле, и Сидни вдруг поняла, что поцелуй доставляет ему удовольствие. Она не могла дышать, не могла думать. Едва слышный голосок где-то в глубине ее сознания твердил ей об опасности, но ощущать сильного, стройного и такого теплого Хока хотелось больше, чем сопротивляться.

Когда-то ей было интересно, каково это целоваться с ним. Ощущение оказалось гораздо сильнее, чем она себе представляла. Хок контролировал все, превращая только ртом, языком и зубами крошечную вспышку желания в адский огонь.

За всю свою жизнь так она еще не целовалась. Сердце выпрыгивало из груди, кровь стучала в висках, а он все еще не отпускал ее из объятий сладкой пытки.

И только когда она почувствовала, что больше не выдержит, он медленно отстранился. Широко распахнув глаза, она посмотрела на него. Хок был шокирован и удивлен не меньше.

— Я думаю, тебе лучше вернуться в лагерь, — проговорил он, задержав взгляд на ее влажных губах.

Сидни дотронулась до них. Ей не хотелось возвращаться в лагерь. Она желала остаться здесь в лесу и увидеть, на что еще способны его губы. Комар прожужжал над ее ухом, и она хлопнула по нему. Боль от удара по щеке вернула ее к реальности.

— Тебе… тебе меня не испугать.

— А следовало бы, — прошептал Хок, приблизившись так близко, что она почувствовала тепло его дыхания. — Я гораздо опаснее всего, что ты здесь встретишь.

Осознав правоту его слов, Сидни вздохнула, отступила назад из его объятий и, обхватив себя руками, развернулась и побежала обратно в лагерь, по дороге стирая вкус его поцелуя, отгоняя разбуженное им желание.

Добежав до лагеря, Сидни бросилась мимо подруг, но Кит схватила ее за локоть.

— Сидни? Что случилось? Ты встретила еще одного медведя?

— Нет, — мотнула головой Сидни.

— Тебе не нужно бояться. Хок защитит нас. Сидни посмотрела на подругу, и вся ирония слов Кит, которая об этом даже не подозревала, поразила ее. Она приехала на Аляску закалить свою волю и никак не ожидала, что некий мужчина превратит ее благие намерения в хаос.

— Мне холодно, — солгала она. — Мне нужно одеться.

— Милли решительно настроена уехать. Мы попытались убедить ее остаться, но она хочет вернуться в охотничий домик. Может быть, ты с ней поговоришь?

Сидни пожала плечами.

— Я не виню ее. Возможно, наша поездка — не самая лучшая идея. Может быть, Милли права. Если хочет, пусть уезжает.

Откровенно говоря, Сидни сама была готова бежать впереди Милли, улететь отсюда, отказаться из-за Милли от Хока. Но остальные все еще хотели остаться, и она не могла бросить подруг.

Она направилась к своей палатке, не обращая внимания на медвежьи ловушки, расставленные вокруг их непрочных нейлоновых укрытий. Такая тонкая грань между опасностью и безопасностью. Если бы она только смогла защититься от Хока.

Хок снял с костра котелок с кофе и налил себе в кружку. Он сел у огня и поглядывал на суету около палаток.

На утреннем уроке он должен научить их разводить огонь. Посадив все еще плачущую Милли в самолет, он решил продемонстрировать группе различные способы разжигания костра: при помощи кремня и стали, лупы и зеркал.

Он дал инструкции, как построить костер, предупредив женщин, что они не должны пользоваться мокрыми камнями, затем отослал их на поиски дров, пообещав, что лучшая в строительстве костра будет освобождена от готовки и уборки на весь день.

Во время объяснений он задерживал взгляд на Сидни, пытаясь прочесть ее мысли. Но она ничем не выдала своих чувств. Она вежливо слушала его и, если было возможно, старательно отводила глаза.

Признаться честно, он тоже еще не до конца пришел в себя. Проснувшись от женского крика, он забыл все на свете. Напялив ботинки и захватив винтовку, он побежал к палаткам. А страх почувствовал только тогда, когда медведь уже был далеко, когда он осознал, какая опасность угрожала Сидни.

Он всегда заботился о безопасности своих клиентов. Это правило номер один в его работе. Но что-то изменилось. С Сидни это было больше, чем правило. Она была напугана и огорчена — в этом он винил себя и печенье Милли. Где-то, в чем-то он оказался беспечен, и она чуть за это не поплатилась.

Хок пил кофе, и пар поднимался к его лицу. Почему безопасность Сидни важнее безопасности остальных? Почему он так разозлился на Милли, что не пожелал видеть ее в лагере? И почему, когда все закончилось, он обнял Сидни и поцеловал ее?

Хок вздохнул. Почему? Потому что это казалось естественным. Она выглядела такой напуганной и хрупкой. Сперва он хотел лишь обнять ее, успокоить, пробормотать извинения…

Он влюбился в нее с момента их первой встречи! Он ловил себя на том, что все время думает о ней. Прошлой ночью у костра он наслаждался пьянящим звуком ее голоса.

Он никогда не мог разговаривать с женщинами. Он не нервничал и не стеснялся, просто не находил интересных для них тем. Женщины, которых он знал, играли и пытались произвести на него впечатление, польстить его самолюбию. Или затащить его в постель. Пускались во все тяжкие, чтобы стать его постоянной спутницей жизни и хозяйкой счета в банке Кайла Хокинса.

С Сидни все по-другому. Она говорила то, что думала, не заботясь о его возможной реакции. Ей было неважно, что он о ней думает, и, казалось, ей нравилось играть на его самолюбии. У них был словесный поединок. И как он хотел, чтобы их спор не заканчивался! Честно признаться, он изо всех сил старался ее спровоцировать.